This Be the Verse

Если бы он умер в каком-либо другом месте, она возложила бы к его телу цветы мальвы. Где-то в ярко освещенном уголке ее сознания он лежал в окружении цветов, одетый в свой лучший костюм. В реальности же его волосы склеились и затвердели от соленой морской воды, а одежда покрылась песком. «А может, этого он и хотел?» — думает Вайолет. Но какая разница. Его губы все равно уже остыли. Она подозревает, что он хотел бы, чтобы его тело сожгли, но сейчас, когда воздух отяжелел от запаха его крови, она не может даже представить, что он станет еще тяжелее. По крайней мере, до тех пор, пока ее разум не прояснится, а желудок не перестанет болеть. Она почти что чувствует дым, наполняющий ее легкие, едкий, с оттенком запаха… несомненно, поджаривающейся плоти. И вообще, она не уверена, что способна сжечь мертвого человека. Даже Графа Олафа. *** В первую ночь они очень устали, сначала перетаскивая, а потом закапывая тело Кит. Поэтому они оставили его труп у воды. Когда все, дыша в унисон, уже спят (Клаус обнимая Санни, Санни обнимая Беатрис), Вайолет тихонько встает и босиком идет к пляжу. Яркая луна освещает ее путь, и она твердым шагом, не спотыкаясь, смотря перед собой, идет вперед, перевязывая волосы лентой. Она смотрит, как холодные волны омывают берег, пенясь вокруг тела Графа Олафа. Их силы недостаточно, чтобы унести его с собой. После заката остров остывает, но, несмотря на холод, Вайолет не может заставить себя уйти. Ее темный безэмоциональный взгляд словно приклеен к Графу Олафу, к морской воде, промочившей его одежду. Проходит час прежде, чем Вайолет понимает, чего именно она ждет. Она ждет, что он зашевелится. В ее груди словно развязывается тугой узел. Глаза словно горят, но она не плачет. И даже не моргает. Когда солнце поднимается, высушивая влажный песок на ее ногах, Вайолет все еще стоит там. *** Конечно, они хоронят его рядом с Кит. Возможно, это не то, чего бы он хотел и, определенно, не то, чего хотела бы Кит. Но так Бодлерам легче. На острове не так уж и много мест, достаточно высоких и сухих для могилы. Клаус помогает ей копать могилу. Не сговариваясь, они работают в тишине. Санни играет, а Беатрис в пеленках спит на песке неподалеку. А Вайолет мечтает, чтобы его не было рядом. Есть вещи, которыми она не может поделиться с Клаусом. Чувства, которые она не может выразить, пока сама не обдумает вдоль и поперек. Ей нужна минутка, чтобы тихо заняться самокопанием, и физическая работа вызывает в ней жгучее раздражение. Она хочет, чтобы он ушел. Она хочет, чтобы он ушел. Она хочет, чтобы он ушел. Вайолет так много об этом думает, что у нее начинает болеть голова, отдаваясь неприятной пульсацией в такт каждому слову. «Присмотри за Би» — думает она, отчаянно, до слез желая, чтобы он ушел. Она хочет, чтобы Беатрис проснулась и начала плакать или чтобы Санни упала и поцарапала коленку, но этого не происходит. И Клаус продолжает работать рядом с ней. Рукава его рубашки закатаны, а очки почти падают, съехав на самый кончик носа. Кажется, он не замечает ее переживаний, и Вайолет продолжает работать в подавленных чувствах. Когда они заканчивают рыть могилу, ее руки ужасно болят. Клаус карабкается наверх и помогает подняться ей, а потом они оба смотрят на тело Графа Олафа. Никто из них не хочет этого делать. Никто из них не может даже пошевелиться. Это ее шанс. — Клаус, — говорит Вайолет. — Я все сделаю. Он стирает грязь со своих потных ладоней и поправляет очки, но ничего не говорит. Просто смотрит на Олафа, поджав губы так, что его рот вытягивается в тонкую линию. — Кому-то нужно забрать Санни домой и приготовить ужин, — говорит Вайолет, пытаясь придумать уважительную причину. Клаус смотрит на нее с нечитаемым выражением на лице, но в конце концов угрюмо кивает и отворачивается. Перед тем, как уйти, он слега хлопает ее по плечу, пытаясь успокоить, выражая поддержку, выражая свою благодарность. Теперь, когда Клаус собирается уйти, она чувствует, что вот-вот заплачет. Вайолет хочет схватить и крепко обнимать его, пока они не забудут все, что случилось с тех пор, как погибли их родители. Но она этого не делает. Справившись со слезами, она встает сбоку от могилы Олафа и ждет, пока Клаус не уйдет, пока Санни не уйдет, пока эти двое не скроются вдалеке вместе со спящей на руках Клауса Беатрис. Когда их шаги стихают, Вайолет понимает, что стоит, задержав дыхание и, вдохнув наконец, слышит жалобный всхлип в горле. Тело Графа Олафа накрыто саваном из парусины. Клаус сам его сделал. Он читал о морских погребениях в одной книге о девятнадцатом веке и знал, как правильно сшить куски парусины так, чтобы они не распались. Правда, они все же пренебрегли некоторыми традициями: так, они не стали крепить железную цепь ко дну паруса, чтобы тело не всплыло на поверхность. Поскольку они не хоронили Олафа прямо в море, это было и не обязательно. Вайолет, потоптавшись вокруг могилы, опускается на колени рядом с ним и убирает ткань, которой накрыто его лицо. Его глаза закрыты, волосы спутаны. Легким движением руки Вайолет смахивает песчинки, засохшие на его скулах. Клаус ее не видит. Дрожа, Вайолет наклоняется и прижимается к губам Олафа в поцелуе. Застывший и холодный, он не отвечает ей. На вкус он как медь. Как странные модифицированные яблоки. Оторвавшись от его губ, Вайолет видит, что он, конечно, мертв. Это не сказка: она не может разбудить кого-либо поцелуем, особенно мужчину, которого ненавидела, мужчину, который причинял ей лишь боль, мужчину, которого она едва знала. — Прощай, — шепчет она и отстраняется. Несмотря на все, сердце ноет от боли. Смахивая волосы с его лба, Вайолет смотрит на его глаза. И понимает, что ждет, когда он откроет их. *** В ту ночь, как и в каждую последующую, Вайолет засыпает, обнимая Клауса, который обнимает Санни, которая обнимает Беатрис. Их глаза закрыты. Они дышат в унисон. Они очень устали. Они измождены. Теперь у них нет никого, кроме друг друга. Никто нам больше не поможет: Вайолет думает, что они наконец поняли этот урок. Но прежде, чем погрузиться в сон, Вайолет вспоминает Олафа, вгрызающегося в яблоко, Олафа, спасающего Кит несмотря на то, что сам он умирает, Олафа, склонившегося над женщиной, чтобы поцеловать её. «Несчастье передается от человека к человеку» — сказал он. «От человека к человеку передаются вещи гораздо более запутанные, чем простое несчастье» — думает она.