Совершенство, обернутое в черный шелк

      Слегка прикрытые веки, уверенный взгляд карих глаз с отзвуками бургундского вина, мягкий чарующий голос вкупе со стойким ароматом опиума сводят с ума и подчиняют волю.       Сиэль не слышит слов, что были сказаны «до» уж слишком сильно он был сосредоточен на том, чтобы удержать хрупкими слабыми руками деревянный столик с различными чайными принадлежностями. Юный граф бы не удивился, если бы и в чае был опиум. Речь ведь шла о Лау и его притоне…       - Предоставьте себя мне… - бархатный тон в приятной полутьме заставляет Сиэля поднять глаза. По коже проходит волна мурашек. На затылке от чего-то неизъяснимо приятного встают дыбом волоски.       Он идеален. Ну почему он так чертовски идеален? Будь то фрак-ласточка или одеяние в китайском стиле Себастьян всегда выглядит прекрасно: восхитительно, притягательно. Черный шелк, расшитый золотыми нитями, черные перчатки, которые здесь только для того, чтобы прикрыть печать, бледная идеальная кожа, похожая на мрамор. Все это заставляет сердце Сиэля пропустить удар.       Юный Фантомхайв не слышит того, о чем говорит Лау, не слышит его бравад, восторженных хлопков и жалких попыток переманить демона на свою сторону. Сиэль ни на секунду не сомневается в верности Себастьяна, потому что знает, что награду выше и ценней ему никто не сможет предложить.       Обостренное шестое чувство подсказывает Сиэлю, когда стоит опустить взгляд, чтобы спасти себя от ненужных комментариев со стороны Лау и пронзительных взглядов Себастьяна.       Совершенство, обернутое в черный шелк, поднимается, позволяя ткани струиться по своей коже. Руки Сиэля начинают непроизвольно дрожать. Он и забыл, что держит этот столик довольно долго.       Обычно граф не держал ничего тяжелее чайной фарфоровой чашки, а теперь ему приходится работать. Получается у него, честно сказать, отвратительно, но Сиэля это не слишком-то удручает. Он граф, а не распутная девка в притоне, в конце-то концов!       Абсолютно закономерной кажется его фраза о том, что он не позволит одевать себя в женское платье. Интересно, Лау специально касается самых больных точек графа, говоря о его миловидности, или просто случайно? Сиэль иногда в этом сомневается, но искренне надеется на то, что этот опиумный магнат просто говорит первое, что взбредет в голову, а не старается развернуть еще одну шахматную партию. Фантомхайв чувствовал себя порой настоящим гроссмейстером, который вынужден играть сразу против нескольких противников. И его дворецкий – первый в списке угроз.       Сиэль чувствует это. Постоянно ощущает на себе взгляд этих уверенных глаз. Себастьян изучает и выжидает. Сиэлю от этого иногда становится не по себе. В голове сразу всплывает случай в Германии, когда демон готов был поглотить его душу. От этого Фантомхайв непроизвольно вздрагивает, поднимая глаза, и тут же встречает улыбку Себастьяна. И пойди, разбери настоящая ли она, или вежливо-издевающаяся. Сиэль быстро прячет чувство страха поглубже в свое сердце. Он решительно не хочет доставлять демону такое удовольствие, показывая, что он все еще слабый нерешительный ребенок в самой глубине своей души. Впрочем, Себастьян и так обо всем знает, чувствуя состояние обещанной награды постоянно. Но дворецкий, как верный и хороший слуга, хранит эту тайну, позволяя своему господину думать, что он – хозяин положения.       Опиум отравляет весь воздух во всех помещениях. У Сиэля постоянно болит голова от резкого запаха. Хочется на воздух. Но на воздух нельзя. По крайней мере, пока. Там, наверху, его ищет весь Скотланд Ярд, родной брат и Гробовщик. И Сиэль даже не знает, какой из этих противников хуже.       Брат, совсем недавно восставший из мрака могильной пелены, сделал свой ход. Теперь Сиэль должен был передвинуть следующую фигуру. И он двигает, посылая Лау и Себастьяна на разведку: слона и черного коня. Шахматы. Ни дать не взять.       Он откидывается на спинку дивана, разглядывая заголовки газет и собственную фотографию на первой странице. В детстве он любил играть со старшим братом и своим отцом в шахматы. Все остальные были слишком слабыми противниками, предсказуемыми и уязвимыми. Детство кончилось. Партии в шахматы давно вышли за рамки расчерченной доски. Сиэль уже успел возненавидеть эту игру за ее лицемерность, где пешка не может предать короля.       Он снова чувствует на себе тяжелый взгляд демона, который пытается уловить внутреннее смятение графа, но каждый раз натыкается на непреодолимую толстую стену, которую юный Фантомхайв воздвиг давным-давно. Сиэль старается не обращать на это внимания, сосредоточенный на своей игре.       Юный Фантомхайв хмурится, погружаясь благодаря аромату опиума в свои самые мрачные мысли, словно заходя в чащу темного леса. Выхода отсюда не нет, разве что…       - Господин, с вами все хорошо? – голос Себастьяна кажется более мягким и обеспокоенным. Сиэль списывает эту причуду восприятия на воздействие опиума на его неокрепший организм. Фантомхайв лишь кивает, раздраженно отмахиваясь. Он всей кожей чувствует этот пронзительный взгляд и хочет, чтобы это прекратилось. Вслух Сиэль этого, конечно же, никогда не произнесет.       Себастьян недовольно хмурится в ответ, но встает с дивана, еще раз кланяясь и удаляясь. Сиэль поднимает свои глаза, только когда дверь за демоном закрывается. Лау что-то говорит. Кажется, на лице его смешливо-осуждающая ухмылка. Мысли Сиэля уже достаточно давно отравил опиум, чтобы ясно представлять картину. Фантомхайв на это лишь бросает контрабандисту что-то резкое и выходит из комнаты, направляясь в свои покои.       Фигуры передвинуты. Осталось только дождаться результата.       «Шах королю», - мелькнуло в голове у Сиэля.