Благие намерения

      — Мистер Фрай! — Флоренс Найтенгейл быстро спускается по лестнице вниз, к парадной двери, и бережно сжимает его пальцы в своих сухих ладонях. Стремительность ее движений лишний раз говорит о том, что женщина не так уж больна и просто преувеличивает серьезность своего положения, чтобы отказаться от утомительных светских обязанностей.       Обойти ее невозможно, оттолкнуть — невежливо, и Джейкоб почтительно застывает, недоумевая по поводу невероятного восторга, вызванного его появлением.       — Вы — наш герой! — горячо продолжает мисс Найтингейл. — Благодаря вашему щедрому пожертвованию наши пациенты не будут мерзнуть холодными ночами. К тому же часть денег мы потратим на улучшение питания и это несомненно будет способствовать их скорейшему выздоровлению!       — Пожертвование? — Джейкоб удивленно вскидывает бровь. У него нет сил сопротивляться такому напору, и он покорно следует за ней. Все еще громко выражая свою признательность, Флоренс Найтингейл увлекает его в свой кабинет.       — Я перешлю вам подробнейший отчет о расходовании средств, — говорит она, отпустив наконец его руку, и направляется к массивному письменному столу. — Подумать только! Почти две тысячи фунтов — это же целое состояние!       — Не стоит благодарности — вяло отзывается Джейкоб. Фрай начинает смутно догадываться, о чем она ведет речь и морщится, как от зубной боли, пока мисс Найтингейл что-то увлеченно ищет в ящиках стола и не может видеть его лица.       Черт бы ее побрал!       Он шел сюда забрать у Элизабет свои вещи. А еще задать ей пару вопросов. И пригласить на ужин. Джейкоб был уверен — она не сможет отказать. Иногда Фрай мог быть очень убедительным.       Но выставив его щедрым меценатом, почти героем, девчонка смешала ему все карты.        Ладно! Черт с ними, с деньгами. Интересно, что она сделала с кукри? Отдала на кухню шинковать капусту?       Словно отвечая на его вопрос, Флоренс Найтингейл достаёт из ящика стола свёрток и осторожно протягивает ему:       — Я думаю это ваше, мистер Фрай.       Ничуть не смущаясь, Джейкоб тут же разворачивает плотную бумагу и раскладывает оружие по местам. Честно сказать, без своего арсенала он чувствует себя почти голым. На мгновение он задерживает в ладони кукри, наслаждаясь его взвешенной тяжестью, и встречает серьезный взгляд женщины:       — Мы, конечно благодарны, но методы, которыми вы зарабатываете эти деньги, опасны в первую очередь для вас самого. Мне бы не хотелось, чтобы вы впутывали во все это Элизабет.       Джейкоб не сдерживает довольную ухмылку. Неужели эта уважаемая дама так наивна? Или же столь доверчива, что готова не замечать очевидных вещей? Что ж. Значит Элизабет не только хорошая воровка, но еще и обманщица. И теперь она точно не сможет ему отказать.       — Я буду осторожен. Могу я поговорить мисс Элизабет?       — Это не совсем удобно, мистер Фрай, — ее лицо, еще несколько секунд назад такое приветливое, становиться холодным и непроницаемым.       — Мисс Найтингейл. При всем уважении…       И без того узкие губы женщины сжимаются в тоненькую ниточку. От резкого ответа ее удерживает громкий хлопок двери. Молоденькая медсестра врывается в кабинет как вихрь. На мгновение задержав вопросительный взгляд на Джейкобе она решительно направляется к мисс Найтингеил и говорит ей что-то на ухо. Едва слышно, но очень горячо. Бледные щеки Флоренс становятся еще бледнее. Она тяжело опускается на стул и прячет лицо в ладонях. Некоторое время женщина сидит совсем неподвижно. Затем, словно решив что-то для себя поднимает глаза на медсестру:       — Вы уверены, Мэри.       — Да, матушка. Симптомы все те же: обильная рвота, понос, — мисс Найтингейл вскидывает руку, жестом обрывая девушку на полуслове.       — Какой район?       — К юго-востоку от рынка Спиталфилдс, улица недалеко от церкви.       — Много заболевших?       — Пока только человек десять, но вы же знаете, — Флоренс понимающе склоняет голову. Она знает…       Джейкоб чувствует себя лишним. К тому же это превосходный повод уйти, не привлекая особого внимания. Он оказывается почти у самой двери, когда Флоренс Найтингейл бросает на него осторожный взгляд:       — Мистер Фрай, — она устало трет виски. — Ваш отчет…       Джейкоб равнодушно пожимает плечами и побыстрее захлопывает за собой дверь. Подробные отчеты могут заинтересовать кого угодно, только не его. Куча чего-то подобного уже валяется у Фрая на столе и почти всегда используется для растопки камина.       Джейкоб поднимается этажом выше, на длинную галерею. Здесь, в левом крыле здания, почти пусто. Проходящие мимо медсестры если и не в восторге от его появления, то не спешат озвучивать этого вслух и проскальзывают мимо неслышными тенями. Все-таки у роли героя есть свои преимущества.       Комната Элизабет — угловая. Здесь не очень тепло, зато очень много света. Перед окном стоит большой дубовый стол, узкая койка, убранная серым одеялом, упирается изголовьем в высокий книжный шкаф, верхние полки которого заставлены толстыми томами. Нижние завалены различными газетами, вырезками, скрученными в аккуратные трубки плакатами. Парочка таких плакатов развернута и придавлена толстыми книгами на столе. Одна из книг раскрыта. Джейкоб подходит ближе и с любопытством рассматривает страницу: беременная женщина и два младенца в ее чреве. Их разделяет тонкая перегородка плаценты. Странно. Он уверен: их с сестрой ничего не разделяло. Иви только на четыре минуты отпустила его руку и то лишь потому, что он великодушно уступил ей право считаться старшей.       Нахмурив брови, Фрай отодвигает книгу. Плакат, угол которого она придерживала, с веселым шуршанием скручивается в трубку. Джейкоб обеими руками разворачивает его опять. На плакате такой же рисунок, скопированный с поразительной точностью, только весь исчеркан стрелочками и вопросами. Джейкоб лениво скользит по ним взглядом: он не обделен женским вниманием, но не настолько сведущ в гинекологии, чтобы помочь мисс Мантел. Более того, он не настолько любопытен, чтобы узнавать такие подробности.       Ниже лежит еще один лист бумаги с нарисованной на нем кистью руки без кожи. Кости и кровеносные сосуды питающие ткани воспроизведены с пугающей точностью. Плакат явно должен служить для обучения медсестер, но в одном месте грубо зачеркнут. Надпись над ним гласит: «Неточно. Доктор Р. Нокс».       Фрай старается подавить внезапно возникшее раздражение. Дни кропотливой работы перечеркнуты небрежным росчерком пера, раздавлены авторитетом неведомого Нокса. Джейкоб изо всех сил старается разглядеть неточность. Кое-где линии рисунка кажутся немного смазанными и размытыми прозрачными кляксами, и он почти уверен — эти кляксы соленые на вкус.       Нежно он касается пальцами линий рисунка. И вдруг сердце замирает словно пропуская один удар. Там, на самой полированной поверхности дубового стола, под кипой всех этих бумаг лежит записка: маленький кусочек бумаги с измочаленными краями, согнутый-разогнутый, покрытый непонятными закорючками и четко выведенным именем. Имя обведено несколько раз, изгибы букв украшены затейливыми вензельками, кое-где мастерски оттенены. Кажется, девушка думает о нем, раз за разом обводит имя, словно зовет…       — Джейкоб Фрай! — в серебристом голосе удивление и гнев. Он инстинктивно прячет бумажку в карман, оборачивается чтобы сказать какую-нибудь колкость, но задевает чернильницу с тушью. Пытаясь спасти плакаты, хватает их со стола, задевает стопку книг. На пол падают тяжелые тома, сыплются какие-то колбы, комнату наполняет сладкий и удушливый розоватый газ. Ноги становятся ватными, голова — тяжелой, во рту пересыхает, перед глазами плывет туман. Самым последним отказывает слух: мисс Мантел говорит в его адрес много слов, и самое приличное из них — его имя.       Джейкоб очнулся, когда за окном уже было темно.       — Мистер Фрай, — чья-то тень метнулась к нему. Джейкоб морщится от нестерпимой боли: даже негромкий голос звоном отдается в голове. Он аккуратно опускает ноги с койки и хмуро смотрит на Клару О’Ди. Девочка откладывает книгу и протягивает Фраю стакан воды. Судя по ее лицу, вид у него не очень. Впрочем, чувствует он себя примерно так же.       Джейкоб залпом опрокидывает в себя воду и мрачным взглядом обводит комнату. В камине весело потрескивает огонь, толстые фолианты убраны на полки, плакаты скручены в рулоны и стоят возле шкафа. Стол аккуратно прибран, на окне тускло поблескивают чистые колбы.       — Где она? — хрипит Фрай. От сухости во рту не спасает даже выпитая вода. Клара неопределенно пожимает плечами и отворачивается, то ли не хочет говорить, то ли действительно не знает.       Внутри Джейкоба начинает закипать глухое раздражение. Он устал от бесконечных исчезновений и загадочного молчания окружающих соратников. Этот дурацкий вопрос он задает уже третьему человеку за столь короткое время, а в ответ получает лишь неопределённое мычание, словно все они сговорились любой ценой скрыть от него Элизабет.       — Где она? — повторяет Фрай несколько резче, чем нужно. Губы Клары дрожат от обиды. Она несомненно знает правду, но нужна ли ее правда Джейкобу?       Мисс Мантел всегда была бесконечно добра к беспризорникам Клары и заслужила любовь девочки в независимости от цвета одежды и убеждений. К тому же, сейчас город отчаянно нуждался в помощи и совсем не важно с какой стороны она придет. В конце концов не так давно они все были Висельниками.       — Она не делает ничего плохого! — тихо, но твердо произносит Клара. — Городу нужно лекарство. Только лекарство…       Она отворачивается к окну. То, что Клара здесь — результат его необдуманных действий. И если для Иви у Джейкоба есть сотня аргументов в свое оправдание, то для девочки он не находит ни одного.       Фрай старается не смотреть на мисс О’Ди. Взгляд Джейкоба невольно задерживается на кофейном столике у камина, за которым недавно сидела девочка. Маленькие бумажные птички мирно сложили крылышки на его поверхности. Внезапная догадка мелькает у него в голове — Соловей! Он достаёт из кармана смятый листок со своим именем и протягивает его Кларе, не сомневаясь ни на секунду:       — Сложи!       Девочка ловко складывает бумажку по старым изгибам и через минуту протягивает Фраю белую птичку с надписью на грудке и крыле. Непонятные закорючки, которыми была испещрена бумага слаживаются в слова и цифры — адрес и время.       Сердце Джейкоба неприятно взбрыкивает настолько хорошо знаком ему этот адрес — единственная штаб-квартира Висельников, оставшаяся незахваченной в районе Сити. Несмотря на неоднократные попытки ее занять и Иви, и Джейкоб потерпели поражение. Штаб-квартира хорошо укреплена и охраняется по всем правилам военного искусства. Висельники, дежурившие там, собраны, трезвы и на удивление дисциплинированны. За ними стоит тот, кто прошел военную подготовку или долгое время служил на флоте. Элизабет? Нет! Судя по арсеналу и навыкам она диверсант-разведчик, а не солдат. И все же она несомненно одна из них!        Судя по убитому виду Клары Фрай не ошибается. Девочка по неосторожности выдала подругу и теперь чувствует себя виноватой. Джейкоб встает с койки, прячет бумажную птичку в карман. У него нет ни времени, ни желания выяснять, как долго тянется эта дружба.       — Найди Иви! — говорит он тоном, не терпящим возражений, вскакивает на стол и с силой распахивает окно. Под ударом сапога колбы летят вниз и умирают с нежным звоном, рассыпаясь тысячами осколков. За спиной приглушенно вскрикивает Клара. Джейкоб мрачным взглядом обводит улицу, прикидывая, где лучше уцепиться крюком. На самом деле он так зол, что его сейчас меньше всего волнует порядок в комнате мисс Мантел или чувства Клары.       — Флит-Стрит 12, — решительно цедит он через плечо. Девочка рассеяно кивает головой. В ее покорности он даже не сомневается. Клара не посмеет ослушаться приказа. Крюк с глухим звуком цепляется за карниз дома на противоположной стороне улицы и Джейкоб прыгает вниз.       Он верит, что все еще можно исправить: все, кто носил красные пиджаки были Висельниками, но не каждый Висельник был тамплиером. А еще Фрай хочет наконец отыскать Элизабет и узнать всю правду, даже если приятной она не будет.