Уйти нельзя остаться

      Осень ещё едва коснулась деревьев. На фоне холодного ярко-голубого неба все краски ожили, приобретя какой-то яростный оттенок. Между холмов на восток к Атлантике вилась дорога; ветер, врывавшийся в салон авто, был прохладный, пахучий.       Уэстпорт находился в самом центре национального природного парка Адирондак. Горные реки со стремительными водопадами, горы, хвойные леса, озёра, скалы — всё вместе составляли очарование природных пейзажей парка. Кругом кемпинговые зоны и рыболовные споты, места для рафтинга — рай для любого туриста.       Городок оказался бесконечно «зелёным», с небольшими чистыми, уютными улочками. Но насладиться природой и задержаться в этом «оазисе» у Джонса не получилось — поместье, где жила Эмма, находилось за чертой Уэстпорта, ближе к заливу. «Интересно, — подумал Джонс, — как давно я не вдыхал такой свежести?»       Никаких тебе выхлопных газов. Когда его книгу издадут, он, возможно, сумеет увезти мать и Лиама из города. Они поселятся где-нибудь в сельской местности или недалеко от океана, снимут домик. А может, даже и купят. Да, так было всегда. Всегда Киллиан себе обещал: когда-нибудь, как только. Он не мог позволить себе думать более уверенно. Ещё год службы в полиции, ещё год экономии, когда с трудом наскребаешь деньги на обучение брата, и тогда…       Тряхнув головой, Джонс включил магнитолу. Что толку витать в облаках? Он приехал в Коннектикут не для того, чтобы наслаждаться пейзажами. Это всего лишь ещё один вид службы, который ему особенно не по нутру.       Эмма Свон. Двадцать семь лет. Богатая наследница. Единственная дочь судьи Дэвида Нолана и Мэри Маргарет Бланшар. Окончила «Рэдклифф»[1], была старостой в последний год обучения. Свитера от Ральфа Лорена и кроссовки от Гуччи.       Стараясь не поддаваться предвзятости, Джонс продолжал перебирать в уме факты и фактики. Четыре года тому назад Эмма обосновалась здесь, так сказать, в родовом поместье. Занималась главным образом тем, что делала дорогостоящие покупки. «Хороший предлог выезжать на увеселительные турне в Европу», — подумал Киллиан почему-то со злобой.       Нил Кэссиди. Тридцать два года. Помощник Эммы Свон и в настоящее время главный закупщик антиквариата. Окончил Йель[2]. «Важная фигура», — решил Джонс, перебирая в голове факты из небольшой папки, которую ему вручил Робин, дальше. Он ещё разок вдохнул полной грудью, с полным удовольствием ощущая особенность здешнего воздуха.       Нил сын Роберта Голда и Милы Кэссиди, представитель другой известной коннектикутской семьи. Никаких особенных подозрений, но Джонсу велено взять его на заметку. Киллиан положил локоть на открытое боковое окно. Как главный закупщик, Кэссиди имеет прекрасные возможности вести заокеанские операции.       Август Уэйн Бут. Помощник в магазине, работает года полтора. Парень молодой и старательный. Сын Джоанны Уэйн. Она много лет управляет поместьем. Локсли сказал, что Августу часто поручают вести дела под его личную ответственность. А стало быть, парень вполне может с успехом орудовать на месте.       Джонс методично и последовательно перебрал в уме весь штат прислуги: садовник, кухарка, домоправительница, дневная горничная. «Господи помилуй, даже противно, — подумал Киллиан. — И все эти люди должны прислуживать одной-единственной особе. Эта фифа небось яйцо всмятку себе не сварит даже под дулом пистолета».       Ворота усадьбы были широко открыты — через них могли проехать одновременно два автомобиля. Киллиан свернул на длинную, выложенную каменными плитами подъездную аллею, по обеим сторонам которой разрослись кусты уже отцветшей азалии. Послышалась одинокая птичья трель, затем наступила тишина. Джонс проехал ещё с четверть мили, прежде чем заглушил мотор у крыльца.       Особняк оказался большим, но Киллиан вынужден был признать, что здание отнюдь не подавляло своими размерами. Старинный кирпич, выцветший на солнце и разъеденный солёным морским воздухом. На высокой сводчатой крыше торчали несколько разномастных труб. Из одной в небо тянулась струйка дыма. Серые ставни на окнах были вовсе не декоративным дополнением. Они вполне могли служить защитой от штормового ветра с залива. В воздухе витал горьковатый аромат хризантем. Огромные кусты росли почти вплотную к дому. Цветы, ржаво-коричневые, золотистые и медные, выступали из тёмно-зелёной листвы. Их вид Джонса просто очаровал. Пряный древесный дым только усиливал ощущение покоя. А в его жизни покоя было так мало. Тряхнув головой, чтобы избавиться от вздорных мыслей, Киллиан поднялся по ступенькам к входной двери и постучал кулаком. Звонки он ненавидел.       Не прошло и минуты, как дверь распахнулась. Джонсу пришлось опустить взгляд, чтобы увидеть крошечную пожилую женщину с некрасивым, но довольно приятным лицом. Волосы с проседью; аккуратность и достоинство. До него донесся хвойный запах. Надо же, похоже, здесь полироль, как и на кухне его матери. — Чем могу служить? — говорила женщина с явным новоанглийским акцентом. Подчёркнуто широкие гласные. — Я Киллиан Джонс. Мисс Свон ждёт меня.       Домоправительница бросила на него немного недоверчивый взгляд чёрных глаз. Жизнь явно приучила её не раскрывать объятий первому встречному. — А, вы, наверное, тот самый писатель, — решила женщина, нисколько не потрясённая этим обстоятельством. Отступив назад, она позволила ему войти в дом.       Дверь закрылась, и Джонс осмотрелся вокруг.       Тщательно натёртый светлый дубовый паркет казался уже несколько утомленным от долгой службы. На стенах, оклеенных обоями цвета слоновой кости, висело несколько картин. На высоком круглом столике расположилась зелёная стеклянная ваза с осенними цветами. Богатство нигде явно не выставлялось, но оно здесь было. Репродукции с этих картин Джонс видел в каталоге. Голубой шарф, небрежно брошенный на перила, был из натурального шёлка.       Киллиан уже было повернулся к домоправительнице, когда услышал быстрый стук каблуков наверху. Эмма, а это была именно она, буквально слетела вниз по резной лестнице. Сплошное движение — облако светлых волос и развевающейся юбки. Этакий небольшой вихрь местного значения. Бешеная энергия, быстрота и натиск. И, скорее всего, масса мелких неурядиц. — Джоанна, пусть Август полежит, пока температура не спадёт. Не позволяй ему подниматься с постели. Чёрт, чёрт, я же опаздываю! Где мои ключи?       Не добежав до Киллиана буквально трёх дюймов, Эмма остановилась столь резко, что едва не упала, потеряв равновесие. Он машинально придержал её за руку, остановив падение. Едва переведя дыхание, Свон пристально уставилась на Джонса.       А Киллиан в свою очередь разглядывал её.       У Эммы было утончённое лицо — нежно очерченный овал, едва намеченные скулы. Какая здесь намешана древняя кровь? Индейцы, викинги, кельты? Большие выразительные глаза цвета малахита. Между бровями едва виднелась чёрточка, свидетельствующая об упрямстве. Джонс вспомнил, что у его матери такая же. Мисс Свон оказалась невысокого роста. Она едва доставала макушкой до его плеча. От неё пахло чем-то осенним: цветами и дымом. Рука, за которую он её держал, тонкая и изящная. Киллиан почувствовал известную неловкость, что порой бывает между мужчиной и женщиной, — и поспешил убрать свою руку. — Это мистер Джонс, — без эмоций объявила Джоанна, — тот самый писатель. — О да, — Эмма улыбнулась, и чёрточка между бровями исчезла, — дядя Робин предупреждал меня о вашем приезде.       Киллиан не сразу понял, что речь идёт о Локсли. Не зная, проклинать ли «дядюшку Робина» или ровно наоборот, он пожал её протянутую руку. — Робин мне говорил, что вам нужна помощь, мисс Свон. — Помощь? — Эмма округлила глаза и откашлялась. — Да, можно сказать и так. В библиотеке… Послушайте, мне очень неудобно. Я должна немедленно уехать. Ей-богу, очень неприятно покидать вас прямо в момент приезда, но мой помощник заболел, а мой агент по закупкам сейчас в Англии. — Она с виноватым выражением лица посмотрела на часы. — Меня в магазине уже десять минут ждёт клиент. — Не беспокойтесь.       Если эта ретивая леди умеет вести дела, ему придётся нелегко, но, беспечно улыбаясь, Джонс ответил: — Значит, у меня есть возможность спокойно устроиться на новом месте. — Чудесно. Увидимся за обедом.       Оглянувшись, Эмма снова что-то пробормотала насчёт ключей. — Они у вас в руке, — заметил Киллиан. — Вот чёрт, — вздохнув, Свон разжала пальцы и взглянула на лежащие на ладони ключи. — Чем больше я начинаю суетиться, тем хуже всё получается.       Эмма, улыбаясь, взглянула на Джонса и откинула волосы за спину. — Пожалуйста, сегодня не занимайтесь библиотекой. Она может привести вас в такой ужас, что вы сбежите прежде, чем я наведу там хотя бы минимальный порядок. Джоанна, — надев пальто, Свон кивнула домработнице и рванула к двери, — скажи Августу, что если он всё-таки встанет с постели, я его уволю. Пока.       Дверь за ней с грохотом захлопнулась. Джоанна покачала головой и поцокала языком.       Через десять минут Киллиан уже осматривал свои комнаты. Они были такие большие, что в них уместилась бы вся квартира, в которой он вырос. На полу в спальне лежал выцветший от времени ковёр, который, как сообразил Джонс, оставлен не из-за недостатка средств, а потому, что был антикварной ценностью. В небольшом чёрном мраморном камине лежала аккуратная стопка дров, которую оставалось только поджечь. Перейдя в гостиную, он увидел солидных размеров стол, а на нём — вазу с ярко-жёлтыми хризантемами, медное пресс-папье и подставку для ручек. Киллиан сразу же убрал её, чтобы освободить место для ноутбука.       Если повезёт, писательство будет больше чем прикрытием истинной цели приезда. Когда удастся освободиться от обязанностей няньки, он с толком использует время. Правда, предстоит ещё эта морока с библиотекой. Поставив ноутбук и глубоко вздохнув, Джонс спустился вниз. Бродя по дому, он укладывал расположение комнат в цепкую, профессиональную память полицейского и отмечал искусство деталей воображением писателя.       Обследовав помещение первого этажа, Джонс убедился в том, что вкус Эммы безупречен. Это только нувориши любят поражать пышностью и пестротой. Эта Свон предпочитала приглушённые краски и чистые линии. «Кстати, в одежде тоже», — подумал Киллиан, вспомнив, как Эмма выглядела в серовато-коричневом блейзере и такого же цвета юбке, при ярко-зелёной блузке это было очень даже недурно.       Киллиан остановился и быстро провёл пальцем по роялю, выполненному из древесины розового дерева. По сравнению с ним старое пианино его матери годилось разве что на растопку камина. Пожав плечами, Джонс подошёл к следующей двери.       Библиотека.       Запах старой кожи и пыли. Перед Киллианом было самое большое частное собрание книг, которое ему когда-либо доводилось видеть. И впервые за всё то время, что Джонс состоял на службе в полиции, он ощутил подобие радости. Беглый обзор убедил его, что насколько хорошо книги были подобраны, настолько же небрежно и расставлены. Джонс пересёк комнату и поднялся по стремянке до третьей полки.       Присмотревшись, Киллиан понял, что выразился слишком мягко. Всё было рассовано как бог на душу положит. Роберт Берне соседствовал с Куртом Воннегутом. Полная несуразица просто поселилась на этих полках. «Предстоит проделать огромную работу», — вздохнул Джонс.       Он ещё раз оглянулся вокруг и рассеянно взял с полки первую попавшуюся книгу. Ведь сейчас Киллиан ещё ничем не мог помочь Эмме Свон. Со спокойной совестью Джонс уселся в кресло и начал читать.

***

      Эмма взяла чуть в сторону и удачно припарковала авто прямо около своего магазина. Увидев, что никого ещё нет, то почувствовала облегчение. Она опоздала, но и клиент тоже оказался не пунктуален. «Хотя, — подумала Свон хмуро, — вдруг он ждал-ждал да и ушёл?»       Досадуя, Эмма поспешила отпереть входную дверь. Быстро переходя от окна к окну, она подняла жалюзи. Не сбавляя темпа, прошла в дальнюю комнату, служившей неким подобием кухни, бросила там на столик сумочку и налила воды в маленький чайник. Прежде чем поставить его на плиту, Свон полила упрямо тянущийся к свету, хотя и довольно чахлый плющ на окошке. Наконец девушка зажгла под чайником конфорку. Вполне удовлетворённая проделанной работой, Эмма вышла в главный зал.       Он был невелик — но большего и не требовалось. Размеры только усиливали ощущение уюта, культивируемое хозяйкой. Для неё магазин был больше чем место, где совершался бизнес. Это было её достижением. Даже нелюбимые многими бумаги — прейскуранты, накладные, бухгалтерские книги — Эмма вела с большой тщательностью и скрупулёзностью. Все её организаторские способности были отданы магазину. На другие дела частенько не хватало собранности. Но такой уж характер.       Магазин был средоточием её жизни с тех самых пор, как Эмма его задумала. Окончив колледж, Свон ощутила необходимость обрести цель в жизни. Мысль о подобном магазине овладевала ею медленно, а затем вдруг оформилась как-то разом. Слишком велика была тяга к исполнению желаемого, чтобы неспешно плыть по течению. Решив однажды заняться делом, Эмма Свон поворачивалась быстро. А потом её жажда деятельности, кипучая энергия принесли результат, дело пошло и стало прибыльным. Деньги сами по себе значили для неё немного, но факт, что её магазин приносит доход, означал всё.       Полгода Эмма рыскала по Новой Англии, потом моталась по Европе в поисках нужных вещей. Она и не стремилась к большому ассортименту. Нет. Свон прельщало отборное, то, чего не было у других. Сначала, когда магазин только открылся, интерес, а соответственно, и оборот был небольшой. В клиентах ходили главным образом друзья и знакомые друзей. Весть о том, что дочь судьи Нолана содержит антикварный магазин, привлекла сюда и любопытных. Эмма ничего не имела против. Клиент есть клиент, и, если он уходит довольный покупкой, это лучшая реклама.       Первые два года Свон работала в магазине в гордом одиночестве. Ей и в голову не приходило, что когда-нибудь ей могут потребоваться помощники. Потом справляться стало трудно, и Эмма наняла Нила Кэссиди. Он в основном занимался заокеанскими сделками. Нил — человек обаятельный, способный и всё хватающий на лету. Покупательницы его обожали. Постепенно отношения с новым служащим из деловых превратились в дружеские, их даже можно было назвать нежными.       Так как дело продолжало процветать, Эмма взяла на службу Августа Бута. Он тогда едва вышел из юношеского возраста, болтался без дела, скучал и из-за этого иногда попадал в неприятные переделки. Свон предоставила ему работу потому, что они вместе росли. А потом Август стал необходим. Бут очень быстро считал и никогда не уставал вникать во все подробности. Кроме того он обладал, можно сказать, чутьём на состояние дел на рынке антикварной мебели, а такого человека всегда полезно иметь в бизнесе. «Чутьё рынка», — усмехнулась Эмма, удивившись, как неожиданно эта фраза связалась у неё в голове с именем Киллиана Джонса.       Их встреча у подножия лестницы была мимолетна, однако Эмма почувствовала в нём нечто особенное. Она сразу поняла, что этот человек знает, как повернуть ситуацию в свою пользу. Что немаловажно в любом деле, а уж на рынке — вдвойне. Она сунула руки в карманы. А с чего это она вдруг о нём подумала?       Пальцы, которые всего полчаса назад держали её руку и не дали упасть, были сильные. Он весь был собран и подтянут. Даже немного напряжён. «Нет, дело в его глазах», — додумала Эмма.       Что-то было жёсткое в его глазах. Это её нисколько не пугало, наоборот, как-то неосознанно притягивало. В первые три-четыре секунды Киллиан смотрел на неё с такой проницательностью, что по коже пошли мурашки, но Свон и тогда не испугалась. Напротив, она отчего-то почувствовала себя в безопасности. Всё это странно и не очень-то укладывается в привычные схемы. Эмма задумалась, закусив нижнюю губу. И почему она так рада этому ощущению защищённости, разве что-то ей угрожает?       Дверь магазина открылась, звякнув висевшим над ней колокольчиком. Оставив на время размышления, Эмма обернулась. — Извините меня, мисс Свон, я опоздал. — Не принимайте это близко к сердцу, мистер Френч.       Эмма хотела было сказать ему, что и сама опоздала, но передумала. Чего не знаешь, того и не существует. За её спиной засвистел чайник. — Я сейчас заварю чай. Не хотите присоединиться ко мне, а потом мы посмотрим новые табакерки.       Френч убрал антикварные часы на цепочке в карман клетчатой жилетки и подошёл ближе. — Чудесно. Я очень ценю ваше приглашение посмотреть новый товар, так сказать, приватно. — Неужели вы думаете, я покажу кому-нибудь табакерки до вас? — вежливо отозвалась Эмма. Войдя в кухню, она налила кипяток в чашки. — Нил отыскал их во Франции. Мне кажется, две из них вас особенно заинтересуют. «Он, конечно, предпочтёт те, что побогаче, с украшениями», — подумала Свон и взяла в руки поднос.       Странно, что кому-то нравились эти дурацкие вычурные маленькие коробочки, которыми пользовались мужчины в кружевных манжетах. Эмма взглянула на Френча. Интересно, может быть, он представляет себя кавалером или повесой эпохи Регентства. Однако слабость к табакеркам сделала его регулярным покупателем. Он не раз рекомендовал её магазин своим знакомым, да и вообще был постоянен в своей тщеславной привязанности к вычурным безделушкам. — С сахаром? — спросила Эмма. — Нет, спасибо, — Мо улыбнулся и погладил себя по выступающему животу, — мне нельзя. Хотя, может быть, один кусочек всё же не повредит.       Эмма села, положив ногу на ногу. Посетитель незаметно скользнул по ним быстрым взглядом. «Как жалко, — подумал Френч, вздохнув про себя, — что мне не на двадцать лет меньше».       Через некоторое время мужчина покинул магазин, унося с собой две табакерки восемнадцатого столетия. Эмма ещё не успела оприходовать счёт, как колокольчик над входной дверью зазвенел вновь. В магазин, отбивая по паркету неспешный ритм элегантной тростью, вошёл Голд. — Здравствуй, Эмма. Я слышал в магазине новое поступление. Могу я взглянуть? — Здравствуйте, мистер Голд, — улыбнулась Эмма и убрала чек. — Груз ещё не прибыл. Нил немного задержал отправку. Картины, что вы заказывали, мистер Голд, можно будет посмотреть только завтра. Извините. — Я, наверное, перепутал даты, — натянуто улыбнулся Голд. — Загляну завтра.       Вежливо откланявшись, Голд покинул магазин. Как только Эмма закрыла за ним дверь раздался визг шин — кто-то резко затормозил на улице. Выглянув в окно, она увидела остановившийся грузовик, прочитала на стальных дверцах название фирмы и слегка нахмурилась. Свон могла поклясться, что груз, посланный Нилом, должен прибыть только завтра.       Узнав водителя, она приветственно махнула рукой и подошла к двери, чтобы впустить его. — Здравствуйте, мисс Свон. — Привет, Гастон.       Эмма взяла у него список доставленных вещей, пробормотав, что ждала машину только завтра. На что парень лишь пожал плечами: — Мистер Кэссиди очень спешил отослать груз. — М-м, — Эмма, изучая список, позвякивала ключами в кармане. — Ну что ж, на этот раз он превзошёл самого себя. И следующее поступление уже в субботу. Я не… Господи!       Глаза Эммы радостно заблестели, когда она прочитала одно из названий. — Письменный стол! Времён королевы Анны! Я как раз хотела заказать Нилу именно такой, но забыла. Это перст судьбы. Его надо распаковать первым, хочу взглянуть. Буду действовать, повинуясь импульсу, — это лучше всего, — Эмма, улыбаясь, взглянула на Гастона. — Ты выгружай всё здесь, а столик хорошо бы отвезти ко мне домой. Ты не против? — Ну… — Гастон немного колебался с ответом, но его легко будет уговорить. Эмма уже воображала этот столик, красующийся в парадной гостиной. — Если это не очень сложно, — улыбаясь, добавила она.       Гастон переступил с ноги на ногу. — Думаю, сделаем. Вряд ли Билли будет против… — Он указал в сторону напарника, который открывал широкие двойные двери фургона. — Спасибо, Гастон. Я очень благодарна. Такой столик я как раз искала.       Празднуя маленькую победу, Эмма пошла в кухню за чаем.