Тридцать восемь попугаев

Внимание сосредоточить никак не удавалось. Он смотрел на мир множеством глаз, орал, пытался взлететь и невыносимо хотел орехов. Это было даже хуже чем тогда, когда он был маленькой жёлтой точкой (чувство угасающего разума в данный момент казалось не таким уж и страшным). — Бенедикт! — Слова тонули в мириадах куда более интересных звуков. Где? Мир выглядел нереально цветным. Непривычно. Еда? Это еда? Солоноватое и металлическое. Нет не еда... Одно из множества тел сжали, крепко но осторожно. — Соберись — Голос ввинчивался в сознание как штопор, он был инороден, его надо было избегать, но куда? Его уже поймали. Давно. — Бенедикт, я знаю, ты можешь. Хлопанье крыльев и крик оглушали. Больно. Он перестал видеть. Наверное, просто закрыл глаза. Тело обрело привычную тяжесть, боль отступала. Тепло. Знакомое тепло. Он потянулся навстречу, уткнулся носом в шею. Руки тихонько поглаживали его по спине. — Всё... Всё нормально — Голос демона казался несколько неуверенным. Бенедикт только сейчас понял, что мелко дрожит. Вдохнуть. Выдохнуть. Открыть глаза. Мир вокруг был непривычно объёмен. Бенедикт закрыл правый глаз и для надёжности прикрыл его ладонью. Кожаная куртка, чужое ухо и зелёный газон никуда не делись. — Блядь! — Бенедикт зажмурился. Потом открыл левый глаз снова. Картина прежняя. — Чудно... Я прям даже не знаю, радоваться мне или огорчаться. — Тому, что ты можешь превратиться в стаю злобных, кусачих птиц? — Фыркнул Нумспа, обдав шею горячим дыханием. — Жуткое зрелище... Бенедикт вцепился демону в плечи и немного откинулся назад. — Глаза. — Прошипел он. — В глаза смотри! — Ты выглядишь поразительно... нормальным. — Горячие пальцы демона коснулись левой щеки. — Вот жалость. — Могу помочь... — Знаешь, обойдусь. Вряд ли это долго продлится. — Да? Укус того мультяшного вампира, как видишь даром не прошёл... Крови? — Орехов, чёрт подери! Главное не пытаться грызть их зубами... — невесело усмехнулся Бенедикт. — Перья и прочее вполне можно пережить.