You are my silence...

За огромными панорамными окнами с самого утра поливал дождь. Тяжёлые капли громко ударяли по стеклу, тонкими струйками сползая вниз. Адриан неподвижно сидел на диване в своей комнате и молча созерцал взбушевавшуюся на улице стихию. Из раздумий его вырвала очередная яркая вспышка молнии, озарившая на мгновение каждый уголок помещения, а последовавший за ней пробирающий до мурашек раскат грома и вовсе заставил парня подскочить на месте и прислушаться к происходящему за пределами его комнаты. Юноша был уверен, что слышал, как хлопнула входная дверь, и теперь два женских голоса, негромко переговаривающиеся о чём-то в прихожей, были тому подтверждением. Разобрать слова на таком расстоянии не было никакой возможности, поэтому Адриан, всё же поддавшись собственному любопытству, поднялся с дивана и вышел в коридор. По-хозяйски облокотившись на перила, парень устремил свой заинтересованный взгляд на промокшую насквозь молодую девушку, которая, трепетно прижимая к груди безнадёжно испорченную от дождя и грязи сумочку, сбивчиво объясняла Натали причину своего появления. — Откуда Вы узнали об этой вакансии? — Санкёр скептически осматривала гостью с ног до головы, что-то попутно листая в своём планшете. — Я... Мне... М-моя подруга наткнулась на Ваше объявление в интернете и скинула мне. Д-думаю, я могла бы быть Вам полезной, — заикаясь то ли от смущения, то ли от холода, ответила девушка. — Может, у Вас есть какое-нибудь специальное образование, непосредственно относящееся к Вашим обязанностям или, быть может, опыт, рекомендации? — Боюсь, что нет, мадам... — Что ж, тогда я вынуждена Вас огорчить. Данная работа требует значительных усилий и знаний, и, думаю, не совсем подходит для столь юной особы, как Вы, — равнодушно бросила Натали, откладывая планшет в сторону и сверля немного прищуренными глазами в миг помрачневшее лицо незнакомки. Адриан, наблюдая за всей этой картиной, даже не заметил, как его отец вышел из своего кабинета; и обратил на мужчину внимание только тогда, когда тот остановился рядом со своей помощницей, смерив юную девушку своим пронзительно-ледяным взглядом. — Пусть попробует, — без всяких приветствий и предисловий, властно, но с едва уловимыми нотками отчаяния в голосе произнёс старший Агрест, положив руку на плечо Санкёр. — К тому же, полагаю, Вы с Адрианом ровесники, значит, должны найти общий язык, — обратился он к активно кивающей девушке. — Вот и славно! Приступить к работе сможете прямо с завтрашнего дня, а сегодня у Вас будет возможность спокойно ознакомиться со всеми бумагами, только сначала переоденьтесь во что-нибудь более подходящее и сухое. Натали проводит Вас в Вашу комнату и поможет в случае необходимости, — после выдачи всех распоряжений мужчина снова удалился в свой кабинет. — Идёмте... — устало выдохнула Санкёр, направившись в сторону комнат для гостей. Девушка лишь коротко кивнула, зажала свою сумочку подмышкой и послушно проследовала за женщиной, глядя себе под ноги и пряча руки в карманы длинного плаща. Однако, перед тем, как скрыться из зоны видимости Адриана, незнакомка резко подняла голову и уверенно посмотрела парню прямо в глаза. Её взгляд быстро пробежался по озадаченному лицу совершенно обескураженного подобным неожиданным вниманием Агреста-младшего, немного задержавшись на зелёных радужках, а затем на приоткрытых в безмолвном изумлении губах. Пришёл в себя Адриан только тогда, когда девушки уже и след простыл. Усилием воли он заставил себя сдвинуться с места и вернуться в комнату, где, снова усевшись на диван и уставившись в окно, тут же принялся воспроизводить в голове образ промокшей насквозь темноволосой незнакомки с невероятно глубокими и воистину восхитительными глазами цвета васильков. *** — Судя по тому, что ты не вернулась, всё удалось, — прохрипел довольный мужской голос в мобильнике, прижатом вплотную к уху Маринетт. — Да, — коротко бросила девушка. — Я и не сомневался в твоих способностях, Леди. Шеф всем приказал тебя не беспокоить звонками, чтобы не вызвать лишних подозрений, поэтому отзванивайся сама, если что потребуется. — Хорошо. Думаю, мне ничего не потребуется, но спасибо, — сдержанно ответила Маринетт, сбрасывая звонок. «И чего он постоянно волнуется?! Знает же, что я отлично подготовлена, и точно не провалю дело. Лучше бы о своих обязанностях беспокоился...» — с раздражением подумала девушка. Весь вечер она провела за изучением бумаг, выданных Натали. В многочисленных медицинских листах значился один и тот же диагноз — психогенный мутизм*. Маринетт отложила бумаги и тяжело вздохнула. Ей не понаслышке было знакомо, что это такое. Семь лет назад. Пожилая женщина-психолог уже битый час сидела перед подростком, тщетно пытаясь вытянуть из неё хоть одно слово. Девочка молча смотрела в одну точку, не подавая никаких признаков жизни, разве что тихо, почти неслышно дышала, изредка хлопая длинными ресницами. — Ну что, как она? — вошедший в комнату весьма статный мужчина сел рядом с девочкой и внимательно заглянул в её бездонные васильковые глаза, утратившие свой блеск и сияние, не смотря на юный возраст их обладательницы. — Простите, но я вынуждена заключить, что этот случай безнадёжен. Мы три года занимаемся с мадемуазель, и, думаю, уже можно сказать точно, что Ваша дочь никогда не будет говорить... Мне очень жаль, месье Дюран**, — развела руками женщина, исподлобья поглядывая на своего работодателя. — Хм, Вам жаль... — устало выдохнул мужчина, не сводя глаз с девочки. — Выходит, в Ваших услугах мы больше не нуждаемся. Прощайте. Дверь в комнату открылась, и двое молодых и крепких людей в строгих костюмах легко подхватили под руки сопротивляющуюся и молящую о пощаде женщину и вывели в коридор. — Ничего, милая, ты ещё обязательно будешь говорить! — снисходительным тоном сказал мужчина, задержав на худеньком девичьем плече широкую тёплую ладонь. Уже три года прошло с той ужасной трагедии, когда на глазах девочки были жестоко расстреляны её родители, прикрывающие собой плачущую дочь. Просто они оказались не в том месте, не в то время. После длительной перестрелки несколько людей, облачённых во всё чёрное с довершающими образ масками, заприметив оставшегося в живых ребёнка, безмолвно жмущегося к бездыханным телам своих родителей, хотели уже прикончить и её, но вовремя вышедший из тонированного автомобиля, припаркованного неподалёку, мужчина жестом руки остановил их и, подойдя к девочке, взял её на руки. — Ну что ж, маленькая Леди, отныне будешь значиться моей дочерью, — обратился неожиданный спаситель к Маринетт. Она кивнула, прижимаясь всем своим трясущимся телом к мужчине, словно тот был единственным, кто мог её сейчас защитить. Собственно говоря, так оно и было. Спаситель Маринетт был никем иным, как весьма влиятельным и обеспеченным модным дизайнером — Мишелем Дюраном, впоследствие всецело заменившим ей родителей. Мужчина был одинок. Ни семьи, ни детей. Только работа и страстное желание мести. Едва попав в дом своего названого отца, Маринетт стала его единственной отрадой и радостью. Мишель называл её не иначе, как «маленькая Леди», то ли не желая напоминать малышке о её прошлом, то ли опасаясь всецело привязаться к ней. Он не скупился на многочисленные подарки для своей девочки, самолично разрабатывал для неё наряды, выбирал ткань и украшения. Для её обучения были наняты лучшие педагоги, но все они были бессильны перед непробиваемой стеной молчания, за которой пряталась малышка. Никакие богатства и роскошь не могли изменить того факта, что в своих снах Маринетт по прежнему ощущала запах крови и слышала душераздирающие крики своих настоящих родителей. Впечатления оставались по-прежнему невероятно яркими, а психологическая травма настолько глубоко засела в душе, что девушка до сих пор не могла заставить себя произнести хоть слово, боясь, что с голосом вернутся те ужасы и боль, которые ей довелось пережить. Когда Маринетт исполнилось 18, она, наконец, узнала, к чему её так тщательно готовили все эти годы, и что настолько сильно мучило её названого отца. Мишель Дюран самолично рассказал своей маленькой Леди о том, что произошло в день смерти её родителей. Оказалось, что тогда должны были погибнуть совсем другие люди. — Мы не всегда были соперниками. Раньше у нас даже общий бизнес имелся. Я считал Габриэля своим лучшим другом и доверял ему так, как теперь уже никому не смогу поверить никогда. Он лишил меня самого дорогого — моей семьи... Да, я был самым счастливым мужем и отцом. У меня были чудесные жена и сын! И если бы не проклятый Агрест, то они были бы живы! Они все вместе ехали на наш совместный показ. В одной машине. Габриэль был за рулём, Эмили — его супруга рядом с ним, на переднем сидении, а сзади — моя жена — Николь и наши с Агрестом сыновья — Адриан и Себастьян. В тот день был сильный ветер с дождём, и, как выяснилось в процессе следствия, Агрест не справился с управлением. Машину занесло, и она на полном ходу боком въехала в здание мэрии. Николь погибла сразу, а Себастьян скончался по дороге в больницу. Габриэль же со всей своей семьёй отделались лишь лёгкими ушибами и парочкой переломов. Разве это справедливо?! В тот же вечер я поклялся отомстить ему, забрать самое дорогое, как и он у меня, чтобы Агрест лично прочувствовал всю ту боль и отчаяние, которые испытал я. Тогда, около супермаркета, мои люди поджидали Эмили с Адрианом. Но всё пошло не по плану, и в итоге пострадали невинные люди. С женой Габриэля разобрались быстро, но вот с сыном... Телохранитель слишком оперативно упрятал мальчишку в машину и увёз. Ну ребята и взбесились, начав палить без разбору. Неопытные ещё были, молодые... Но они своё наказание уже получили, не беспокойся. Хорошо, что успел тебя уберечь. Ты теперь — моё секретное оружие, которое точно доведёт дело до конца. Маринетт помнила этот монолог Мишеля до сих пор. Она прекрасно понимала, что обязана ему жизнью, поэтому ни разу не сомневалась в том, что выполнит свою миссию максимально быстро и точно, без лишних колебаний. Девушка усердно тренировалась, оттачивая боевые приёмы с лучшими тренерами; ежедневно практиковалась в тире, совершенствуя и без того безупречные навыки стрельбы; много читала и изучала всевозможную литературу по психологии и социологии. Но, не смотря на то, что Маринетт к своим двадцати уже была отлично подготовлена, Мишель не спешил направлять её на задание, всячески оттягивая момент прощания с названой дочерью. Он понимал, что практически со стопроцентной вероятностью обрекает её на верную смерть. После потери жены Габриэль буквально заперся в своём особняке, спрятав сына за семью замками и обставив многочисленной охраной, безукоризненно владеющей всеми видами оружия и борьбы. Чтобы минимизировать риски, нужно было всё тщательно спланировать, выждать. И Мишель терпеливо ждал, не теряя надежды, что его маленькая Леди всё же начнёт говорить. Чудо случилось, когда на пороге особняка Дюранов объявился новый член так называемой «Команды мести», возглавляемой самим Мишелем. Молодой, высокий парень с весьма неординарной внешностью: длинные чёрные волосы, окрашенные к концам в ярко-бирюзовый, были собраны на затылке в тугой хвост; в ушах — чёрные серьги-гвоздики, и всё это в сочетании со строгим чёрным костюмом, в который ежедневно был одет юноша — почти сразу приглянулся Маринетт своим нестандартным подходом к ней. Если до него все новички пытались флиртовать с хозяйской дочкой, то этот парень будто и вовсе не обращал на неё внимание. Мишель тоже выделял новоприбывшего члена своей команды среди остальных подопечных. Одно то, что он спокойно доверял ему времяпровождение с маленькой Леди, уже было весьма необычно, ведь раньше Маринетт ни с кем не оставалась наедине, кроме как со своим личным психологом, но даже тогда за дверями всегда стояла бдительная охрана. Лука был нестандартным парнем не только внешне, но и внутренне. Едва Мишель представил ему свою дочь, он чётко решил для себя, что обязательно добьётся её любым способом, но внутреннее чутьё и разум подсказывали, что девушка не страдает от недостатка внимания, а значит, к ней нужен особый подход. Напускное равнодушие работало неизменно. Маринетт сама проявляла инициативу, старалась заинтересовать и без того уже давно по уши влюблённого парня. И вот, в один вечер, когда молодые люди молча сидели на террасе, любуясь закатом, девушка вдруг еле слышно прошептала: — Лука... Парень повернулся к ней с совершенно ошарашенным лицом. Он отлично знал всю историю жизни Маринетт, как и то, что она уже более десяти лет молчала, так и не оправившись от психологической травмы. — Леди? — решил переспросить Лука, подумавший, что ему послышалось. — Лука, — чуть смелее произнесла Маринетт и улыбнулась ему. — Леди! Ты говоришь! — радостно воскликнул парень, подхватывая девушку на руки и прижимая к себе от переизбытка чувств. С того дня к Маринетт вернулась речь. То, что это произошло под благоприятным влиянием Луки, Мишель не сомневался ни разу. Он видел, как его названая дочь раскрывается и оживает, находясь рядом с парнем, и невольно возвращался в воспоминаниях к своему прошлому, где он когда-то любил и был любим... Вернуть то время было невозможно, но вот отомстить, чтобы окончательно перевернуть самую страшную страницу жизни, вполне.

***

Едва за горизонтом забрезжил рассвет, а тёмные дождевые тучи сменили свою черноту на пепельный оттенок, в комнате, отведённой для Маринетт, прозвенел будильник. Девушка мгновенно поднялась и подошла к огромному панорамному окну. Дождь, по-прежнему погружая Париж в состояние анабиоза своим монотонным постукиванием, стекал по стёклам тонкими струйками, словно оплакивая кого-то. Погода явно не располагала к позитивным мыслям и настроению. Впрочем Маринетт и без этого уже давно не испытывала искренней радости или каких-либо светлых чувств. Да, в её тяжёлой судьбе был Лука, буквально вдохнувший в неё утраченную жизнь, но даже он не мог заставить остановившееся сердце снова биться. Девушка равнодушно зашторила окно и принялась готовиться к своему первому рабочему дню. Сделав обязательную разминку и приняв контрастный душ, она переоделась в строгий комбинезон тёмно-синего цвета, спрятав между складками широкого кожаного ремня, утягивающего её тонкую талию, небольшой складной нож. На одной из точёных девичьих ножек, скрытых под широкими штанинами комбинезона, Маринетт привычно закрепила кофр с пистолетом. Иссиня-чёрные волосы были собраны в высокий небрежный пучок, удерживаемый острой, как бритва, булавкой с сапфирами. Такую боевую экипировку девушка соблюдала исключительно по просьбе названого отца. Отправляя свою маленькую Леди на опасную миссию, Мишель неоднократно повторил своё настойчивое желание, чтобы Маринетт берегла себя и не торопилась: — Сначала нужно втереться в доверие к Адриану. Охрана и телохранители должны потерять бдительность, чтобы у тебя была возможность отступления после выполнения миссии. Габриэля тоже нужно уверить в том, что ты — не враг, и на тебя можно положиться. Пока этого не произойдёт, каждый твой шаг будет под неусыпным контролем, а это значительно усложнит дело. Если вдруг почувствуешь опасность, звони Луке. Он — самый опытный из молодых, поэтому оперативнее всех сможет прийти на помощь. И, пожалуйста, вернись невредимой... — Маринетт, Вы готовы? — прозвучал женский голос за дверью после короткого стука. — Да, уже иду, — сдержанно ответила девушка, ещё раз бросив взгляд на своё отражение в зеркале. «Ничто не остановит меня!» — подумала Маринетт и вышла в коридор, где её уже ожидала Натали. — Вы ознакомились со всеми бумагами? — первым делом спросила Санкёр. Маринетт коротко кивнула, продолжая следовать за женщиной. — После завтрака я отведу Вас к Адриану, и Вы сможете приступить к своим обязанностям. — Я подумала, может, стоит вывести Адриана на прогулку? — осторожно начала прощупывать почву Маринетт, невольно вспоминая, как и сама всю свою жизнь прожила взаперти шикарного особняка, наслаждаясь редкими и недолгими прогулками на террасе, выходящей на задний двор, надёжно укрытый от чужих глаз. — Нет! — резко отрезала Натали, бросив на девушку встревоженный взгляд. — Но... — попыталась возразить Маринетт. — Это не обсуждается! — строго отчеканила женщина, пропуская девушку вперёд и оставляя её без дальнейших пояснений и ответов в огромной столовой, где за длинным столом уже сидели представители семейства Агрестов. Габриэля Маринетт узнала сразу. Сейчас он невозмутимо читал газету, свободной рукой помешивая кофе. А по правую сторону от него сидел молодой парень, молча уставившись в свою собственную тарелку. Маринетт сделала два шага в направлении к столу, чтобы привлечь внимание мужчин, и остановилась. — Садитесь. Ваш завтрак сейчас подадут, — не отрываясь от газеты произнёс Габриэль. Девушка послушно заняла своё место, напротив молодого парня, принявшись исподлобья рассматривать его. Худое бледное лицо обрамляли густые удлинённые волосы пшеничного цвета. Изумрудные глаза так же, как и у самой Маринетт, поблекли, утратив свой живой блеск и интерес ко всему происходящему. Вся наружность парня так и излучала его болезненное состояние. От него исходила невыносимая внутренняя боль. Невыразимая печаль наложила свою маску равнодушия на молодое лицо, нещадно состаривая глубокий и тяжёлый взгляд. Увлёкшись изучением парня, Маринетт не сразу заметила, что он смотрит ей прямо в глаза. Она вдруг почувствовала, как по всему телу пробежалась волна мурашек, и неожиданно для себя выронила из рук вилку, со звоном упавшую на пол. — Извините, пожалуйста, — девушка тут же сползла под стол, чтобы поднять прибор. Вернувшись на место и поправив задравшуюся штанину комбинезона, Маринетт снова посмотрела на парня, с интересом наблюдающего за её действиями. «И чего он так пялится?!» — негодовала девушка, раздражаясь с каждой минутой всё сильнее. — Ах да, совсем забыл представить. Адриан, это мадемуазель Маринетт. Она будет твоей личной помощницей, — вдруг отложив газету, сказал Габриэль, указывая на девушку. «Весьма оригинальное замещение слова “сиделка”...» — подумала Маринетт, но вслух произнесла сдержанное: — Очень приятно...

***

После завтрака Натали, как и обещала, проводила Маринетт в комнату Адриана. Парень сидел за роялем и, положив неподвижные руки на клавиши, задумчиво смотрел в окно, за которым по-прежнему поливал дождь. Девушка, не желая мешать, осторожно присела на огромный диван, стоящий прямо в центре комнаты, и стала терпеливо отсчитывать минуты, чтобы начать разговор. Неожиданно юноша встал из-за рояля и подошёл к своей новой помощнице, протягивая ей руку. Она приняла мужскую ладонь и через мгновение была крепко обнята парнем. Без лишних мыслей, Маринетт ответила на это объятие, сомкнув собственные руки за спиной Адриана. Так они простояли несколько минут, ощущая тепло друг друга, пока девушка всё же не отстранилась, уперевшись ладонями в грудь юноши, вопросительно заглядывающего в её глаза. — Я так не могу, — ответила на немой вопрос Маринетт. — Я тебя совсем не знаю. Больше не делай так. Адриан тяжело вздохнул и опустил голову. — Нет, ты не подумай ничего такого, просто я не привыкла, чтобы так проявляли свои чувства. Мне гораздо проще соблюдать дистанцию, — слукавила Маринетт. С Лукой она была гораздо ближе во всех смыслах. Но одно дело — член команды отца, и совсем другое — цель миссии. Тут требовались осторожность и последовательность. Ведь любой неосторожный шаг может поспособствовать провалу задания, а это для Маринетт было недопустимо.

***

Месяц пролетел незаметно. Как и просил Мишель, Маринетт не торопилась, ежедневно сближаясь с Адрианом, становясь для него чем-то гораздо большим, чем просто “личной помощницей”. Их дружба, основанная на постоянном общении и, как оказалось, общих интересах в виде музыки, моды и многом другом, постепенно начала перерастать в ещё неосознанное, но уже невероятное и всепоглощающее чувство. — Может, посмотрим фильм? — привычно лёжа головой на коленях парня, спросила Маринетт. Адриан указал рукой на огромные стеллажи, заполненные многочисленными дисками. Девушка тут же вскочила и, потянув за собой парня, поднялась на второй этаж комнаты, чтобы выбрать фильм. — Давай, вот этот? — покрутила она перед собой первый попавшийся в руки диск. Адриан кивнул и направился обратно, к телевизору, предварительно предложив Маринетт в качестве помощи при спуске по лестнице свою руку. — Спасибо, — едва заметно улыбнулась девушка, принимая мужскую ладонь. Они расположились на диване и включили фильм. Кинокартина оказалась довольно тяжелой психологической драмой, поэтому на первом же негативном фрагменте девушка отключила телевизор, с опаской повернувшись к Адриану, в глазах которого застыли слёзы. — Нет, не надо... — Маринетт взяла лицо парня в свои ладошки и повернула к себе, проведя большими пальцами по его прикрытым векам, чтобы смахнуть влагу. — Больше мы не будем такое смотреть. Всё хорошо. Я рядом, — она придвинулась ближе и крепко обняла Адриана, стараясь вложить в это объятие все свои чувства и переживания. И когда она успела так проникнуться к этому молчаливому блондину с печальными изумрудными глазами?.. Маринетт и сама не заметила, как влюбилась в Адриана. Она была настолько увлечена тем, чтобы стать в этом доме “своей”, что абсолютно перестала контролировать свои чувства к младшему Агресту. Как и планировалось, Маринетт завоевала доверие всех и каждого в особняке меньше, чем за три недели пребывания в нём. Габриэль, замечая перемены в собственном сыне, души не чаял в новой работнице, с азартом посвящая её в детали своей работы. Натали, со временем отбросив излишнюю подозрительность, тоже со всей душой приняла Маринетт. Запираясь вдвоём на кухне после тяжёлого рабочего дня, они частенько вечерами обсуждали новости и Агрестов за чашечкой чая. Охрана уже и вовсе свыклась с присутствием девушки, давно считая её полноценным членом семьи. На протяжении всего месяца по поручению Мишеля Маринетт никто не звонил, чтобы не отвлекать от миссии, поэтому, когда среди ночи раздался телефонный звонок, она не сразу сообразила, что происходит. — Алло? — осипшим спросонок голосом произнесла Маринетт. — Привет, Леди. Как ты? Знаю, что не должен тебе звонить, но ничего не могу с собой поделать... Соскучился по тебе и твоему голосу. — Всё в порядке. И да, ты не должен мне звонить, Лука. Это слишком опасно, — прошептала в трубку Маринетт. — Шеф и я ужасно волнуемся за тебя... — Передай отцу, что у меня возникли некоторые трудности, поэтому миссия вынужденно затягивается. — Трудности? Может, я могу чем-то помочь? — взволнованно спросил Лука. — Нет. Я справлюсь сама. Мне пора. До связи, — закончила разговор Маринетт, откладывая телефон в сторону. Как бы ей не хотелось забыть свою истинную цель пребывания в этом доме, всё так или иначе напоминало девушке о вынужденном долге перед её спасителем. Неизбежно приближающееся к семье Агрестов возмездие в лице Маринетт сбилось с пути, так некстати зацепившись за трепетные чувства к самому ядру этой миссии. Всю оставшуюся ночь после разговора с Лукой девушка проревела в подушку, пытаясь хоть что-то придумать, изменить, исправить. Едва забрезжил рассвет, она вскочила с кровати и, наспех переодевшись, поднялась к младшему Агресту в комнату. — Адриан, я должна тебе кое-что сказать, — девушка подошла к только пробудившемуся парню и осторожно положила на его плечо свою руку. Он нежно накрыл её ладонь своей и с тревогой заглянул в заплаканные васильковые глаза. — Я уезжаю. Сегодня же! — это заявление окончательно разбудило Адриана. Он резко сел на кровати и, вопросительно посмотрел на девушку, прежде чем притянул её к себе, увлекая в их первый поцелуй. Раньше Адриан не позволял себе ничего, кроме сдержанных объятий или случайных прикосновений, но сейчас вдруг почувствовал, что пришло время предпринять самые экстренные меры и остановить Маринетт во чтобы то ни стало. Она не сопротивлялась, отвечая на все его действия. Что-то невероятное охватило их обоих, абсолютно затмевая разум. Потеряв головы, они даже не заметили, как стёрлись все границы и дистанции, чётко соблюдаемые прежде, всецело отдаваясь друг другу с каким-то отчаянием и непередаваемой внутренней болью. — Я люблю тебя... — еле слышно произнёс Адриан, прижимая к себе разгорячённую Маринетт. — Что?.. — девушка резко поднялась на локте и посмотрела на парня, будто впервые увидела. — Я люблю тебя, Маринетт, — улыбнулся Адриан, смакуя каждую произнесённую после многолетнего молчания букву. — Адриан, ты говоришь! — воскликнула Маринетт, крепко обнимая парня. — Ты говоришь! Это чудо! Я тоже тебя люблю! — она поцеловала его и с восторгом в глазах посмотрела на уже ставшее родным счастливое лицо. Радость Маринетт почти сразу сменилась задумчивостью, стоило ей сопоставить обстоятельства, при которых прозвучали первые слова Адриана и её собственные. Мысли о Луке неизменно напомнили ей о миссии, возвращая в жестокую реальность. — Я сделал что-то не так? — взволнованно спросил Адриан, заметив перемену в лице девушки. — Нет, что ты, всё в полном порядке. Я просто задумалась, — постаралась улыбнуться Маринетт. — Неправда... Я же вижу. Что случилось? Почему ты решила уехать? — Адриан... Я должна уехать, чтобы никто не пострадал. — Что ты такое говоришь? Не понимаю. — Я не могу рассказать. И остаться не могу. Нам нельзя быть вместе. — Но почему? — Потому что это опасно. Для тебя, — на этих словах Маринетт встала с постели и направилась в душ. Когда девушка вышла из ванной, он уже сидел на диване, перекатывая в руках кольцо. — Что это? — спросила Маринетт, подойдя ближе. — Это кольцо моей матери... Единственное, что у меня осталось от неё. Я хочу подарить его тебе. На глазах Маринетт навернулись слёзы. В сознании снова вспыхнула та ужасная картина. Запах крови подступил к горлу, вызывая чувство тошноты. С трудом запечатанная боль взорвалась внутри, накрывая с головой и выворачивая душу наизнанку. Голоса родителей снова звучали, словно они сейчас стояли рядом. «Беги, Маринетт! Спасайся, доченька... Мы с папой любим тебя...» — последние слова матери, прежде чем она перестала дышать. «Ну что ж, маленькая Леди, отныне будешь значиться моей дочерью», — образ Мишеля, заменившего Маринетт родителей, сменил ужасные картины того дня. Чувство долга пришло на смену боли и отчаянию. Девушка сделала пару шагов назад, отходя от Адриана и отрицательно качая головой. — Я не могу его принять, извини... — Маринетт развернулась и выбежала из комнаты парня, оставляя его наедине со всеми мыслями и переживаниями, которых у него было сейчас не меньше, чем у неё. Ворвавшись в свою комнату, Маринетт судорожно набрала номер и, крепко схватив телефон дрожащими руками, прижала его вплотную к уху. — Лука, я не могу этого сделать! — истерично выкрикнула она, едва гудки сменились молчанием. — Моя маленькая Леди... — размеренный мужской голос пробрал до мурашек. По спине Маринетт пробежал холодок. На другом конце был явно не Лука. — Не ожидала? — продолжал говорить мужчина. — Отец... — напряжённо произнесла девушка. — Так чего ты не можешь сделать? Завоевать доверие? А может, выполнить миссию?.. Маринетт замерла. Она отлично знала, насколько проницателен её названый родитель. Врать не было смысла. — Я не могу выполнить свою миссию... — Жаль, конечно... Но ничего. Я уже направил к тебе помощь. — Помощь? О чём ты... — Маринетт осеклась, услышав шум в прихожей. — Я перезвоню, — она бросила трубку и выбежала в коридор, прихватив из под подушки пистолет. Слух не обманул Маринетт. У прихожей развернулась самая настоящая перестрелка. Охрана тщетно пыталась сдержать натиск людей Дюрана. Возглавляемые Лукой молодые люди были отлично подготовлены и натренированы, поэтому с лёгкостью одолели матёрых мужчин, явно засидевшихся на спокойной службе. Под удар попала и Натали, бездыханное тело которой теперь лежало около ступенек, ведущих на второй этаж. Едва пальба закончилась, Маринетт выбежала в центр прихожей и выставила перед собой пистолет, направив его в сторону «Команды мести». — Не пущу! — выкрикнула она. — Маринетт, что ты делаешь? — в недоумении спросил Лука, наконец отбросив страх обличения девушки, как было во время телефонных разговоров, и назвав её по имени. — Я не позволю вам убить его! — продолжала истерично кричать девушка, слегка надавливая на курок. — Маринетт, ты просто устала. Позволь, мне помочь тебе, — Лука медленно стал приближаться к ней, в примирительном жесте подняв руки. — Нет! Не подходи! — воскликнула девушка, направив своё оружие прямо на Луку. — Тише-тише. Всё, я остановился. Смотри, — парень опустил на пол свой пистолет и протянул свободные руки к Маринетт. — Лука, прошу, уходите. Я закончу сама, — успокоилась девушка, глядя в умиротворенное лицо отцовского любимчика. — Мы не уйдём без тебя, Маринетт. Месье Дюран настоял, чтобы я вернул тебя домой. — Хорошо. Ждите на улице. Я скоро выйду, — с этими словами девушка развернулась и поспешила подняться по ступенькам. Она немного выждала, а затем толкнула дверь в комнату Адриана. Прикрыв глаза, он лежал на диване в наушниках, всё ещё перекатывая между пальцами материнское кольцо. Громкая музыка уберегла его от соблазна выглянуть в коридор во время перестрелки. Маринетт наклонилась к парню и, уперев дуло пистолета ему в грудь, поцеловала его. Адриан, не открывая глаз, ответил, притягивая девушку ближе к себе. Через пару минут в комнате друг за другом раздались два выстрела. Ещё через десять Лука обнаружил на диване бездыханную Маринетт с пистолетом в расслабленной руке и кольцом на безымянном пальце в безжизненных объятиях младшего Агреста.

***

Спустя год. Около парной могилы стояли два совершенно поседевших от горя мужчин. С тёмного камня на них смотрели счастливые глаза двух молодых людей. Подпись ниже гласила: «Ты — моё молчание...» И они оба прекрасно знали, что эти слова значили. Дюран первым развернулся и, похлопав Агреста по плечу, медленно побрёл по тропинке к выходу. Габриэль, перечитав, кажется, в миллионный раз злополучную гравировку, смахнул с глаз скупые слёзы и вернул очки на переносицу. Мысль, что он жив только благодаря тому, что был в отъезде, до сих пор неприятно саднила на душе. Из-за мести Мишеля он потерял всех: жену, сына, преданную помощницу, верных людей... Но несмотря на это, Габриэль чувствовал к бывшему другу только жалость. Из-за жажды возмездия Дюран лишился возможности быть счастливым. Судьба подарила ему второй шанс в лице спасённой им девочки, но и она не смогла спасти его потерянную душу, обрекая на вечное одиночество.