Спойлеры

      Ривер прекрасно знала, что после чудесных лет на Даллириуме её жизнь закончится. Она знала, что их время, её время, подошло к концу. Их вечность не вечна — всего лишь замкнута, но от этого ещё более трагична. Ривер не привыкла жалеть об этом, не привыкла мечтать о чём-то большем — знала, что ничего не изменится в их истории. Ни единой строчки.       Её дневник подходил к концу, оставалась пара чистых, но слишком измятых и пожелтевших страниц. Этой бумаге пара сотен лет, если не больше, такие вещи не должны находится в руках живых — их место в музеях, за стеклом. Она думала, что он всё-таки мог бы остаться в Библиотеке и стать книгой о самой душещипательной истории любви.       Ривер проживала её сама, была в самом эпицентре взрыва и точно может сказать, что история была хорошей, достойной, не заслуживающей изменений.       А сейчас, стоя в своём доме, она просто хочет продолжения. Единственное, чего заслуживает их история, что она хочет в ней изменить, что она позволит изменить — концовка, последние строки, сделать открытый финал — дать надежду на продолжение.       Она до последнего считала — чего скрывать, надеялась, — что её время завершится вместе с их общим. Что она будет точкой. Жестоко, потому что Доктор не любит окончаний, не любит поглаживать обложку на прощание, перед тем, как поставить книгу обратно на полку, пообещав обязательно перечитать. Он не дочитывал ни одной книги до конца, не знал ни одной последней строки, заставляющей многих разбиваться на осколки, и довольно жестоко с её стороны заставлять его делать это. Жестоко и тем, что конец он просто не мог пропустить, но это уже не её вина.       Она посылала письмо с надеждой, надеждой на то, что сможет увидеть своего Доктора ещё хоть раз. Пара солёных капель упало тогда на психобумагу, хорошо, что она это не отправила. Надежда усохла тогда, когда она заглянула ему в глаза.       — Доктор… Пожалуйста, скажи, что знаешь, кто я!       — Кто ты?       Как в глупых фантастичных фильмах… Вся её жизнь была одним сплошным фильмом, слишком долгим, и Ривер надеялась, что наконец покажут титры.       Он был удивлён, поражён, возможно даже приятно, абсолютно точно шокирован и совсем чуть-чуть испуган. Ривер стреляла в свои эмоции очередью, не желая их запоминать, не желая, чтобы подавленность, потерянность, тоска и отчаяние были последними, что она запомнит. А взгляд всё возвращался к его молодым — действительно детским, в отличии от его будущего лица — глазам, в которых не было ни толики узнавания. Ривер не желала этого запоминать, не желала повторять, переживать подобное ещё раз.       — Забавно, ведь это значит, что ты всегда знал, как я умру? — она готова поспорить, что он в ужасе. — Всё это время, что мы были вместе ты знал, что я прилечу сюда.       Она вспоминала самое сокровенное, делилась самым дорогим с человеком, который совсем её не знал, не понимал ни слова, но понял бы потом. Ривер вспоминала его, молодеющего с каждой встречей, и плакала, потому что это было больно. Просто больно, без подробностей, но она соединяла провода и чувствовала, что задыхается.       — Спойлеры…       Она считала, что узнала самый первый, самый большой, самый главный для себя спойлер. Она надеялась, что это будет последнее. Боже, она так хотела, чтобы это так и было. Просто, быстро, пусть больно, особенно для него, и так обременительно, но она правда хотела замкнуть петлю вместе с проводами.       Потому что тогда бы ей не пришлось жить без Доктора. Тогда бы её дневник, теперь заполненный до последней страницы, не был бы единственным, что осталось от него.       Она улыбается, качает головой и пара слезинок капают на синюю потрёпанную обложку. Есть воспоминания, отвёртка, фотографии, тысячи книг, где они засветились. Есть так много, но Ривер это всё кажется песчинкой. Она хотела бы уйти. Она не хотела проживать свою жизнь без него, проще не жить. Она морщится. Это совсем не в её стиле, Ривер даже стыдно и противно от подобных мыслей, но это правда. Так было бы лучше, для неё, не для Доктора, но разве он позволит кому-то умереть?       Только она совершенно точно не понимает, как её тело телепортировалось в фойе, а не сгорело. Ещё Ривер знает, что Доктор уверен, что она мертва.       Она хотела подойти, снять этот груз с его плеч, и осознавала, что тысячи событий обретут иной исход. Она забрала дневник и отвёртку, прячась от Доктора за колоннами, и исчезла в привычной вспышке света и с треском статического электричества.

***

      Ривер всё ещё надеется. Она жива, Доктор жив, спойлеры закончились, тогда какого чёрта?       Сначала она просто ждёт. Сидит дома, приводя его в порядок, выходя в магазин за продуктами и таскаясь по судам с Лаксом. Она наступает ему на ногу, когда он заикается про Доктора. Она радуется, что живёт в пятьдесят первом веке, а не двадцать первом, когда если бы она рассказала о плотоядных тенях, её бы запихнули в дурку или обвинили в убийстве. Она присутствует на похоронах и размышляет о том, что могла бы быть по другую сторону реальности.       Так проходит около месяца и к его концу Ривер начинает искать. Она знает, что найти Доктора невозможно, особенно, если он этого не хочет, особенно, если этого не хотят законы Вселенной. Но она Ривер Сонг, и она ищет. В тысячный раз перерывает все источники, где упоминался Доктор, перечитывает свой дневник, хотя и без того знает его наизусть. Временная линия Доктора у неё на ладони, но в ней всё равно слишком много пробелов, а самое важное то, что она не знает, куда он мог направится после Дариллиума. Ривер находит его последнюю спутницу, Клару, грозясь создать ещё несколько парадоксов, но всё тщетно. Доктор-после-Дариллиума провалился в небытие, а суфле у Клары сгорело.       — Проблема в том, — рассуждает девушка, выкидывая десерт в мусорку, — что я никогда не знаю, сколько для него проходит времени. Для меня неделя, а он как-то постарел на три года, — она делает очень большие глаза и опускает уголки губ вниз. — Он мог пропасть и на сотню лет, а я бы ничего не узнала, он же Доктор, — Клара заливает форму кипятком и вешает прихватки на место. — Нет, он постоянно что-то рассказывает о своих приключениях, но вы наверняка знаете, как он говорит, — она делает акцент на слове «как» и выключает воду. — А ещё он лжёт, отсюда проблема номер два. Или три.       Клара трясёт головой, усаживаясь напротив Ривер.       — А ещё я не знала, что его могут искать целенаправленно. Он же сам сваливается на голову, разве нет?       Ривер усмехается и заглядывает в чашку. Внутри на тёмной поверхности чая расходятся круги от её дыхания.       — Не в этот раз, — шепчет женщина еле слышно.       Они ещё немного говорят о Докторе, о базаре на Акатене, о Джейн Остин, потому что Ривер, надо признать, было слишком одиноко и пусто всё это время, пока она пыталась внутренне смириться с тем, что более не встретит Доктора. Ни своего, ни вообще никакого. Конечно, она могла продолжать встречать его более ранние версии, как уже делала пару раз, и стирать им память, но Ривер уверена, что больше не переживёт его не узнающего взгляда.       Клара — довольно милая девушка, и когда Ривер уходит, она берёт с той обещание, что она заглянет позже.       — Почему ты не можешь просто встретиться с ним… этим, — пожимает плечами девушка, опираясь на дверной косяк.       — Я не смогу его отпустить, — выдавливает Ривер, грустно улыбаясь. Клара сочувствующе кивает и закрывает дверь.       Ривер могла бы, да. Могла бы прийти сюда в среду, могла бы попытаться поймать его, того, у неё бы получилось. Она выстраивала схему в своей голове, но всё было слишком неточным. Лишь десять процентов из ста, что в случае Доктора означает один на миллион, что она встретит того, кто был нужен. Она могла встретить его более раннюю версию, могла снова ярко улыбаться и сверкать глазами, могла хитро мурлыкать своё — уже привычное своё — «Спойлеры!» и самозабвенно целовать его. Только был здесь и тот же один шанс на миллион, что ей хватит теперь сил расстаться с ним.       Она медленно идёт по улице, провожая взглядом проезжающие машины. Можно заглянуть к Брайану и окончательно предаться воспоминаниям и ностальгии. Почему-то ей не хочется использовать манипулятор. Когда сзади раздаётся знакомый и сейчас неожиданно холодящий кожу шум ТАРДИС, Ривер оглядывается и понимает, что ушла не далеко.       Из машины времени, ругаясь, высовывается Доктор, и женщина чувствует, как замирает её сердце, как снова становится трудно дышать. Она хочет быстрее сбежать, опять, чтобы он не заметил, но его пронзительный взгляд заставляет замереть.       Она выдыхает. Делает шаг, ещё один, чуть быстрее. Его глаза такие старые, она запрещает себе думать, надеется, что они самые старые из всех, что она видела. В них чуть больше боли и тоски, чем обычно. Она вдыхает. Моргает. Ещё несколько шагов. Доктор выходит из ТАРДИС, опирается о дверь плечом. У него слишком грустная улыбка.       Ривер прерывисто дышит, пристально рассматривая его лицо. Так долго смотрит в глаза. Он обнимает её за талию, левой рукой нежно проводит по щеке, касается виска и зарывается в волосы. Столько обожания в глазах. Её руки покоятся на его груди, ощущая чуть ускоренный стук сердец.       — Ривер… — тянет он, почти поёт.       — Чшш, — кладёт палец ему на губы, затем проводит большими пальцами по скулам, обвивая руками шею и прижимаясь щекой к груди.       Доктор целует её в макушку, дышит в волосы, глубоко и долго. Ривер наслаждается спокойствием и нежностью момента, забываясь в его объятиях. Он также пахнет молоком с мёдом и корицей, такой же тёплый и родной. На глазах выступают слёзы, скатываются по щекам, растекаясь на его рубашке.       — Ривер, — начинает он снова, пытаясь отстраниться, но она только сильнее обнимает его.       — Откуда ты? — задаёт она самый волнующий вопрос через пару мгновений, поднимает голову, смотря прямо в глаза. Ривер почему-то уверена, что сейчас он захочет солгать. — Ты был на Дариллиуме?       Он шумно втягивает воздух, улыбка пропадает с его лица.       — Почему ты спрашиваешь об этом? — и она понимает, что был, и теперь он также пытается зарыть свои надежды. Его сердца бьются ещё быстрее.       У неё в горле оседает удушающее «Спойлеры», о котором она может позабыть навсегда.       — Потому что я там была, — почти по слогам проговаривает Ривер, отмечая, как по лицу Доктора проносится недоумение, испуг и сожаление. — Потому что я была в Библиотеке.       — Ты… была?.. — его глаза становятся почти такими же большими, как у Клары, и Ривер хочется смеяться и плакать одновременно. Ещё несколько слезинок катятся по щеке сквозь улыбку.       — Ты не сохранял меня, сладкий, а телепортировал, только я не знаю, как ты это сделал…       Доктор неровно смеётся, она пытается сдержать истерику. На её губах та самая хитрая улыбка, за которой она всегда пряталась, только теперь искренняя.       — Ха, — выдыхает он, — ха! — и страстно целует её в губы.       Ривер не задерживается с ответом ни на миг, целуя так же нетерпеливо и жадно, всё ещё боясь поверить в их счастье. Она прижимается к нему ближе, чувствует его ладони на затылке и растворяется вся без остатка.       — Сегодня воскресенье! — слышится на фоне негодующий крик Клары при виде ТАРДИС.