День влюбленных

- Уходи, пожалуйста... - тихо прошептала Кагура. - Неужели теперь ты так сильно меня ненавидишь? - в ответ прошептал Сого. "Почему мне так хочется открыть дверь, выбежать и обнять его? Но тело будто онемело... Он ведь признал то, что натворил. Так почему, я не могу что-либо ответить?" - Вновь молчишь? - спросил Окита. Однако ответа он не дождался, - Знаешь, несмотря на то, что я садист, у меня тоже есть сердце. У меня на глазах умерла моя сестра, если я потеряю и тебя, мое сердце может не выдержать, я же не железный в конце концов! "Что он только что сказал? Он же не собирается делать какие-либо глупости?" - Кагура начала волноваться за Окиту, хотя открывать дверь она не собиралась. - До сих пор молчишь... Что ж, я не могу заставить тебя сделать что-либо против твоей же воли. Только хочу, чтобы ты знала... Я не дам тебе нести всю боль на своих плечах. Если от этого тебе станет легче, то знай, сейчас мне больно не меньше, чем тебе. Я виноват в том, что заставил тебя страдать! - сказав эти слова, парень медленно встал на ноги и направился к выходу. - Я виноват и в том, что моя сестра умерла... - тихо прошептал Окита. "Он уходит? Подожди, не уходи, я хочу, чтоб ты знал, что я простила тебя! Даже если бы ты не пришел, я все равно простила бы тебя. Я ведь люблю тебя! Это чувство во мне гораздо сильнее ненависти! Почему я не могу сказать это тебе? Черт, тело, двигайся же!". - А, Сого, ты уже уходишь? - Гинтоки с счастливым лицом возвращался из уборной. Ничего не ответив, Окита прошел мимо Сакаты и вышел из дома, громко хлопнув дверью. - Эй, Кагура, да что вообще происходит? - Гинтоки прислонился спиной к стене ванной и, скрестив руки, спросил девушку. Хотя, наверняка, он уже бы догадался. Может он и выглядит, как одноклеточное животное, но когда дело серьезное, ему не надо лишний раз что-либо объяснять. - Гин-тян, я дура! Почему я не открыла дверь? Почему не остановила его? Гин-тян, что мне делать? - молодая Ято, чуть ли не истерила. Она все так же плакала. - Ну-ну, Кагура- тян, не надо плакать, открой дверь, - спокойно произнес Саката. Кагура открыла дверь и вышла из ванной. Её глаза были красными и измученными. Вряд ли она когда-либо так сильно и долго плакала. Это же Кагура, её не испугает физическая боль, более того, даже если ей отрежут руку или ногу, она никогда не заплачет от чувства боли. Но сейчас, она выглядела, как беззащитный обиженный маленький ребенок. - Странная штука - эта любовь. Особенно если влюбился впервые, но по-настоящему. Некоторых она сводит с ума. Некоторым дарит неимоверное счастье. А некоторым - сплошные страданья. Что будешь делать, Кагура-тян? - слегка улыбнувшись, посмотрел на девушку Гинтоки. - Я не знаю, Гин-тян... Ничего не знаю... Если бы только я знала, куда он пошел, я сейчас же рванулась бы к нему! - Знаешь, мост неподалеку от нашего дома? Я с радостью поспорю, что Сого сейчас там! - заявил Саката - Откуда ты знаешь? - удивленно спросила Кагура. - Не надо лишних разговоров, просто беги туда, - вновь улыбнувшись, произнес Гин. Кагура быстро схватила свой зонт и побежала к выходу. - Странная штука - эта любовь. Многим она приносит страданья. Но я точно знаю, что измученная любовью душа в конце всегда обретает счастье, - тихо про себя прошептал Гинтоки, смотря в след убегающей Кагуре. Окита стоял под дождем, облокотившись о перила моста. Увидев свое отражение в реке, Сого вспомнил свою сестру. "Я всегда все портил. Я всегда всем доставлял только боль и хлопоты. Я всегда был одинок. Только сестра являлась для меня единственным близким человеком, которого я любил. Но эта девчонка... Хоть мы и дрались постоянно, в ней есть что-то, что притягивает меня к ней. В ней есть что-то, что постоянно напоминает мне о сестре. В ней есть что-то, что могло бы заполнить мою пустоту в сердце, которая образовалась, после смерти сестры. Я потерял сестренку, а теперь и единственного человека, которого полюбил от всего сердца. Приношу ли я одни страданья? Имею ли я право вообще жить на этот свете? Я себя ненавижу!". Промокший до нитки Сого, готов был весь день стоять и винить себя во всех грехах, которые совершил и, которых он не совершал. Мог бы, если бы не одно но. Он больше не чувствовал капель, падающих с небес, а в реке увидел до боли знакомое отражение. - Нашла-таки, - немного запыхавшись, произнесла Кагура. Она стояла и держала зонт над их головами. Зонт был на удивление большим, и они оба отлично помещались под ним. Кагура подошла поближе к ещё не обернувшемуся Оките, и, легким движением руки, прикоснулась к его плечу. - Хватит винить себя во всем! Хватит думать, что ты потерял меня! Я стою здесь, гораздо ближе, чем ты можешь себе представить. И если пустота внутри твоей души так сильно гложет тебя, мне плевать, насколько сильно она затмила твое сердце и душу. И мне плевать насколько она может быть большой. Я до последнего буду стараться заполнить её любовью и теплом. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы твои душевные раны зажили. Я сделаю все, чтобы ты был счастлив... Чтобы мы были счастливы. - сказав это, Кагура хотела повернуть Окиту к себе, но в этом не было никакой нужды. Сого поспешно повернулся к девушке и, отбросив её зонт на землю, крепко обнял. - Обещай, что больше никуда не денешься от меня. Обещай, что всегда будешь рядом, просто обещай... - тихо произнес Сого. - Обещаю... - так же тихо произнесла Кагура и обняла парня в ответ. Шел проливной дождь. Было трудно определить - это капли дождя стекают по лицам влюбленных или слезы? Слезы страданья, боли? Нет, слезы счастья. Самые настоящие слезы счастья. В тот день две измученные, две исстрадавшиеся души слились, после мучительной разлуки. Кто знал, что такой сильный ливень, который шел беспрерывно с самого утра, может так быстро прекратиться и дать солнцу засиять так ярко, как только оно может. Странная штука - эта любовь. Но ведь и вправду, непрерывную цепочку страданий и боли, счастье всегда готово разорвать. А проливной грустный ливень, всегда готово сменить яркое полное счастьем солнце.