Where the wild rose grow.

-Посмотри, мой дорогой братец, до чего ты себя довел! Что солнышко головку напекло, в обморок свалился? Интересно узнать, каково это. Данте сидел у изголовья кровати Ви, изредка поглаживая его смоляные волосы. В его глазах читалась скрытая боль и что-то еще, что трудно было понять. -Знаешь, а это я помог Ордену тебя поймать, но ты сам в этом виноват. Так, то. Это выглядело даже символично для Данте. Вернувшись из мира демонов, он некоторое время следил за Вергилием и благодаря этому узнал о Фортуне и Ордене меча. Его брат в силу своего характера, считал их бельмом на глазу, уверенный, что в любой момент может устроить расправу, если понадобится. Впрочем, была и другая причина — деятельность самого Ордена. Периодически все-таки они ухитрялись найти что-то стоящее о демонах и артефактах, поэтому предпочитал использовать чужое рвение себе во благо. Хороший расчёт, ничего не скажешь. На сей раз эгоистичный братец, который интересуется только силой и собственной персоной, явно даже не подозревает, что все пойдет наперекор его желаниям, а он поплатится за свои грехи. Так что передать родного брата Ордену на попечение возле исполинской статуи сгинувшего без следа отца, выглядело сейчас очень знаковым событием. Если Санктус и был напуган внезапным появлением младшего сына Спарды, то никак это недемонстрировал и звать охрану не спешил. Может, знал, что в данном случае звать на помощь бесполезно. -Нехорошо это, — произнес полудемон, — сидеть на хвосте у моего брата больше десяти лет. Неправильно. Кстати, чего-то в последнее время затихли  малехо, неужто, пакость готовите? -Вы же не пришли меня убивать? -Может, я хочу помочь этот самый хвост оторвать. -Зачем вам это? -Мой брат такой строптивец и все никак успокаиваться не желает. Не знает, что правильно, а что нет.Спасая его, я и сам пострадал, а он все не хочет меняться. Я хочу вбить в его тупую головоньку, что бывает, если ты поступаешь плохо. -Вы ведь догадываетесь, зачем он нам? -Иногда боль, лучший помощник, чтобы понять некоторые вещи, — на лице Данте мелькнула на секунду мука, — я буду не в претензии! Так что если после, хм, заботы о его воспитании даже наша мама его бы не узнала, мне пофиг. Пусть понесет заслуженное наказание. Только убивать запрещено, это единственное условие. -Хорошо, — Санктус ухмыльнулся. -Тогда я преподнесу его вам как подарок, перевязанный лентами. Сам скажи разве это справедливо? Ты должен был оказаться в плену у Мундуса. И, если бы я не вмешался и не решил спасти от твоего прыжка, то так оно и было. Я даже не знал, кто этот самый Мундус, пока он мне в красочно и в подробностях рассказал о своих отношениях с нашим отцом и то, как мать растерзали демоны, которые были отправлены им. Знаешь, что он после этого делал со мной? Можешь себе представить? А, что ты в это время? Разве хоть раз волновался обо мне? Был занят поисками силы, разве тебе было дело до мучений брата? Я дурак, надеялся, что рано или поздно ты объявишься спасти меня. Когда ты, наконец, пришел к Мундусу, что ты сделал? Сбросил меня в яму, где я чуть не помер. Да, я тогда не контролировал себя, но после победы ты даже не удосужился поискать меня. Я опять зря ждал. Хотя, о чем это я? Тебе волновало больше, что Мундус победил меня, а не ты. Я все слышал, ты сказал, что я твоя добыча. Вергилий, ты назвал меня, твоего собственного брата, добычей?! Словом, когда выбрался, решил понаблюдать, как ты живешь, той жизнью, которую получил благодаря мне. Я только одного не понять, чего тебе не хватало? Две прекрасные девушки, которые помогали, Моррисон, который всегда мог выручить советом, ребенок, которая в тебе души не чаяла. У тебя было все, а ты зациклился на силе. Тебе было наплевать не только на меня, но и на них. Я мог это иметь и смог бы это ценить, но ты… Ты, как всегда, наплевал на них. Куда им до тебя, верно? Тогда я решил дать тебе последний шанс — не зря я тот фолиант у Мундуса спер, пока он был занят тобой. Дорогой братец, ты поступил так предсказуемо. Еще и Леди до слез довел. Да, она так плакала, когда вышла с агентства после ссоры с тобой. Тогда я и решил, если ты не захотел любви, тогда пусть будет боль. Я наблюдал, как тебя пытали, как лишили всего. И, ты это заслужил. Живи теперь взаперти в этом тельце, превратившись лишь в тень самого себя. Раз раньше тебя интересовал только ты сам, теперь познай, каково это — быть брошенным и беспомощным, жить взаперти. Я это понял у Мундуса, ты это поймешь здесь. Это справедливо, разве я неправ? Думай теперь, как не подохнуть, а не о том, как получить силу. Данте часто приходил к Вергилию. Неслышно подкрадывался к нему и просто смотрел. Его брат все чаще находился в бессознательном состоянии. Впрочем, в сознании, ослеплённый, ослабленный, он его не чувствовал. Так, даже было лучше. Он мог наблюдать, как несколько дней ломали его кости, как испытывали на нем яды, как обжигали его кожу огнем и жгли кислотой. Иногда он кричал от боли. Такой жалкий! Однако, это не шло ни в какое сравнение, что делал с младшим сыном Спарды Мундус. Люди из Ордена Меча сломили тело Вергилия, но с душой ничего не могли сделать, в отличие от повелителя демонов. Синий полудемон ни разу не попросил пощады, в ужасном состоянии умудрялся сохранить остатки достоинства. Даже тогда, когда Агнус явно перегнул палку, увлекшись с изучением регенерации. Ему раздробили каждую косточку на ногах, при этом, то поливая ледяной водой, то обжигая кожу. Неизвестно, чтобы в этот раз с ним еще собирались в этот день сделать, если бы Кредо не вмешался, аргументируя, что так пленника могут убить. Хотя на самом деле, не мог смотреть на такие ужасные пытки из-за жалости. Данте подходит к бесчувственному брату и снимает цепи, который не приходя в сознание, сворачивается в позу эмбриона и дрожит. Тело Вергилия теперь всегда непроизвольно вздрагивает, когда к нему приближаются. Не удивительно, иногда он представлял из себя действительно жуткое зрелище: обожжённое или обмороженное кровавое месиво, можно было наблюдать, как срастаются кости, на них нарастает новая кожа. Алый полудемон тихо садится рядом, берет его в объятия и слегка покачивает, набрасывая свой плащ. Тот чувствует тепло прижимается к источнику совсем по-детски. -Вот видишь до чего ты себя довел! — говорит с укором младший сын Спарды. Данте не жаль, пытки ему кажутся не так ужасны, как были его в Преисподней. Старший брат должен искупить свою вину перед ним за то, что жил его жизнью, но продолжал гоняться за силой. Вергилий неожиданно приходит в себя, смотрит немигающим взглядом. Радужка его глаз полупрозрачная из-за паволоки, сетчатка сожжена.Он крепко сжимает его запястье левой руки своими руками. Сначала хрипит, но, наконец-то еле разборчиво шепчет: -Данте, спаси. «Слишком поздно, братец» — с сожалением думает младший сын Спарды. Он так ждал, что он придет за ним, когда был в плену у Мундуса и даже потом после победы над ним, но вместо этого гонялся за своей силой. -Я тебе снюсь. Как я мог оказаться в Фортуне? Я в Преисподней. Может, до сих пор в той пропасти, куда ты меня скинул, — жестко отвечает он, — может, я твоя совесть. Бросил своего брата гнить в Преисподней, а сам был занят собственным эгоизмом и погоней за силой. Вергилий разжимает руки. Он по-прежнему дрожит то ли от холода, то ли от боли. Его воспаленное и истерзанное пытками сознание верит в это. Опять что-то неразборчиво шепчет, мечется, пока не впадает в забытье. Данте не спеша одевает на него цепи и смотрит с недоброй ухмылкой на новые порезы на запястьях. Странно его видеть таким: с помутненным от боли сознанием, израненным, готовым умолять о помощи и… беспомощным. Данте знал, что брат уже осознал свое положение и если раньше надеялся на то, что сможет выбраться, то теперь отлично понимал, что ему не спастись. Слишком обессилен и вся его сила теперь уходит на регенерацию тела. Осталось поставить жирную точку в надежде на спасение. -Я собственно чего пришел? — он немного замешкался, — я же тебе гостинец из Преисподней прихватил. Водичку с фонтана во дворце Мундуса. Вода там непростая. Чем больше грехи, тем больше она жжет. Впрочем, если твои грехи не так ужасны, то ты просто намокнешь. Давай поспорим. Если вода не причинит тебе вреда, то я уничтожу твоих палачей и заберу тебя отсюда, а если нет, останешься здесь. Кредо очень хочет это проверить, то он последнее время сомневается в том, что Орден правильно с тобой поступает. Я бы и сам проверил, но палиться перед тобой не хочу. О, кое-кто легок на помине! Кредо вошел, держа в руках большую флягу с водой. Данте забрал свой плащ и отошел к дальней стене, чтобы наблюдать происходящее. Вергилий в это время пошевелился, чувствуя опасность. «Инстинкт, не иначе» — подумал Данте с усмешкой, он чувствовал его напряжение. -Кто здесь? — синий полудемон, попытался привстать, но недавние эксперименты все еще давали о себе знать. -У меня есть пару вопросов. -Задавай, — устало и почти безучастно. -Тогда это первый вопрос. Вергилий едва сдержал крик боли. Всего несколько брызг попали на тело, но они прожигали кожу и плоть до кости на груди, на лице, руках. «Ох, братец, это было скучно. Да, ты аж сгораешь от своих грехов и алчности». -Тебе больно? А, представь, как Сильвии было больно из-за тебя. -Она бы это не одобрила. -Что именно? -Все что сделал Орден. Ты не такой, как они, но не хочешь увидеть очевидное. -Не пытайся меня запутать. Данте зевнул. Ох, брат, сейчас он на пустом месте создаст драму, в этом он давно преуспел. Оказывается, любовь у него была большая, а он сила, сила. Вот, кажется, что-то интересное назревает. -Она тебя проклинала каждый день, ненавидела и презирала, — Кредо намеренно врал, чтобы зацепить врага, — из ее утробы от тебя родилось жуткое чудовище и она его самолично убила. Знаешь, сколько ты здесь? -Месяц? -Чуть больше недели. -Нет, замолчи, — Вергилий закричал, когда еще несколько капель обожгли его. Предыдущие ожоги не заживали, а жгли еще сильнее. Это был ни огонь, ни кислота, но обжигало в сто крат хуже. -Я хочу, чтобы ты горел в Аду за то, что сделал Сильвии. -Тогда отправь меня туда. Убей. -Ты будешь жить, как объект для исследований,  ради будущего человечества. Полудемон в ответ рассмеялся: -Ты так веришь в общее благо, которое принесет вам Санктус. Он чудовище еще пострашнее меня, иначе, я бы здесь не оказался. -Закрой свой лживый рот. -Ты сам хотел, чтобы я ответил на твои вопросы. -Ты не достоин даже произносить имя Его Святейшества. -Я не лгу в отличие от людей, — устало произнес Вергилий. Ожоги жгли еще сильнее, почти невыносимо, — Сильвию я очень любил. «До чего же ты неразумен, — подумал Данте, — только и делаешь, что провоцируешь. Я у Мундуса научился, что лучше не будить лихо, пока оно тихо.» -Ты не способен измениться, не способен на хорошие чувства. -Ты меня слушаешь, но не слышишь. Мы сейчас говорим не обо мне. -Знаешь, что тебя так обжигает? Это вода из Мира Демонов, — мужчина присел на корточки возле полудемона, — надеюсь, ты знаешь ее свойства. Хочу, чтобы ты почувствовал свои грехи на вкус. Он резко открыл ему рот и влил в горло полностью содержимое фляги. Сын Спарды жутко закричал. Ему жгло гортань, горло, легкие. Внутри все горело огнем, он задыхался от боли, катаясь по земле. Отчаянные крики превратились в жуткие хрипы. Данте с отрешенным видом смотрел на старшего брата, с глаз которого текли слезы. Сейчас бьющееся в агонии тело вызывало жалость. Наверное, у него все внутренности сейчас сожжены. Младший сын Спарды мотнул головой, нет он не должен позволять себе слабину и доведет начатое до конца. Данте внимательно рассматривал своего брата, вернее, то чудовище, которым он стал. Приставку «полу-» теперь можно было убрать. Это был изувеченный демон, в котором и силы Спарды почти не осталось. Вся она ушла на то, чтобы сделать его тело более неуязвимым, чем раньше. Такой вот странный баланс. Вергилий счесывал последние оставшиеся лазоревые чешуйки острыми когтями и на их месте вырастала более прочная коричневая чешуя и толстая серая шкура, покрывающий тонкий слой плоти. И, впрямь кожа да кости! Впрочем, такой облик был для него спасением — шипы с цепей его больше не резали. Кажется, по выражению лица, нет, морды, он готов был расплакаться. Может быть, плакал, если бы не сросшиеся веки. Данте видел его отчаяние, когда тот оставался в одиночестве. Перед Орденом он еще умудрялся даже в таком состоянии не показывать своей слабости. Последняя чешуйка падает на пол. Вергилий непонятно зачем начал их аккуратно сгребать в кучку своей неестественной из-за ссохшейся плоти, костлявой и длинной рукой. Внезапно он завыл тихо, чтобы никто не услышал, но оттого еще более отчаянно. Только Данте слышал. Было ли ему жаль? Ожесточенное из-за плена у Мундуса сердце испытывало сочувствие, но с другой стороны, он не мог простить те долгие годы отчаяния, как раба Принца Тьмы и полное равнодушие Вергилия. Это вызывало злость. Старший сын Спарды тем временем успокоился и провалился в сон. Он теперь чаще спал, чем бодрствовал, но даже не понимал этого. Данте подошел к нему. Он взял несколько его чешуек себе на память. -Ты так желал силы. Теперь полюбуйся, что она с тобой сделала! Так что не вини меня мой замечательный, преданный, любящий старший брат в предательстве после всего, что ты сделал, вернее, не сделал! Знал, где искать меня, знал кто такой Мундус, но за эти десять лет даже не побеспокоился обо мне, принимая все имеющееся, как должное. Никакой благодарности за спасение ценой моей свободы. Аргумент, как всегда, железный –«я не просил». Мне ничего не оставалось, только сдать тебя Ордену Меча. Тот транквилизатор сработал, потому что в нем была моя кровь, правда, неизвестно что они туда намешали. И все равно, едва не упустили тебя, вороны, честное слово! Так, я тебя тогда со всей дури по голове стукнул, а дальше тебя в цепи и заковали. И, чуть не забыл — это я попросил ослепить тебя. Хотелось наблюдать за тобой, присмиренным, да и интересно было, восстанавливается наше зрение, если глазные яблоки обжечь или вырезать. Жаль, что только глазницы и восстановились, зато я глаза теперь свои точно беречь буду. Замечательно это место — Фортуна, не находишь? Скорей всего нет. Кому понравится, что ему каждое утро ломали все кости на ногах? Души и чай из яда и кислоты, видимо, тоже не по нраву пришлись? Так вот это не сравнится с тем, что довелось мне пережить в Преисподней. В итоге, эти грамотеи из Ордена Меча тебя так кардинально преобразили. Спасибо нашему папаше, который оставил тебе Ямато. Интересно, он догадывался, что эта катана, твое горячо любимое оружие, способно сотворить? От нее тоже остались жалкие осколки, как и от тебя. Так что поживи взаперти в раскаянии и сожалениях, быть может, прощу тебя, ты все-таки мой брат, несмотря ни на что.Тогда и заберу с собой тебя, правда, если доживешь до этого момента. Что-то я заболтался с собой. Мне пора, Триш и Леди не должны кинуться меня, они, бедняжки, тебя оплакали. Особенно, Леди. Можешь представить, она тебя любит, правда, так и не понял за что. Позабочусь о них, не волнуйся, они думают, что я брата потерял. О моих делах с Орденом даже не подозревают. Данте поправил одеяло, которым укрывался его брат и вышел. Ви ничего не почувствовал, не услышал и не шелохнулся.