My sunshine.

День был довольно-таки прохладным. Лондонское небо затянуто густыми серыми тучами, холодный, пронизывающий до костей ветер задувает в рукава, кажется, вот-вот хлынет дождь. Гермиона Джин Грейнджер, бывшая гриффиндорка, лучшая ученица потока и героиня войны, зашла в своё любимое кафе в центре Лондона, чтобы отвлечься от окружающего мира, так сильно уже надоевшей работы и такой пустой и незанимательной личной жизни. Здесь она проводила время каждую неделю. Да, они с Роном не были парой. Гермиона не знала, что было тому причиной. То ли отсутствие запала в ней самой, то ли отсутствие желания что-либо сделать в Уизли. А то и вовсе причина кроется в милой Лаванде Браун, о которой судачит весь Лондон, с которой Рональд так часто уходит с работы пообедать или попить кофе вместе, которую он так мило обнимал при их последней встрече. После школы они долгое время не общались, но около года назад Браун со своим Бон-Боном вновь явила свое миловидное личико народу. Трудно сказать, что именно чувствовала Гермиона в такие моменты. Не сказать, что она ревновала или хотела каких-либо отношений с Роном, которые были бы чуть серьезнее, чем просто дружба. Но присутствие в этой истории Лаванды несколько смущало девушку. Впрочем, уже какое-то время Гермиону Грейнджер волновало несколько другое. Довольно долго ее тело, мозг, сердце тепло реагировали на присутствие только одного человека. Нет, не только присутствие. Девушка вздрагивала только при упоминании его имени, на любой намек о нем. Малфой. Драко Малфой. У такой привычно-рассудительной, любящей расставлять все по полочкам Грейнджер просто не укладывалось в голове – почему? Когда девушку впервые посетила эта странная и даже кажущаяся ненормальной, бредовой мысль, Гермиона чуть не перебила всю посуду, которая накопилась за несколько дней, ибо все еще мыла ее маггловским способом. Это было около месяца тому назад. Для того чтобы смириться с этим ощущением, шатенке потребовалось всего лишь не спать несколько ночей, перестать есть, перестать думать о работе и всем остальном, даже практически перестать двигаться и обдумывать происходящее три дня. Трое суток, если быть точнее. И вот, смирившись с этим «великим несчастьем», бывшая гриффиндорка, прибалдевшая от жизни и собственных амбиций, взяла отпуск на несколько дней. Притом сам отпуск она помнила смутно, будто выжгли и оставили лишь тени. А потом Грейнджер стала каждые выходные захаживать в эту кафешку, чтобы полакомиться одним и тем же видом мороженого за одним и тем же столиком.