Моё счастье с тобой

Мне кажется, что это было только вчера. Вроде, мы были в комнате… Да, там было темно. Ты что-то помнишь из этого? Ты плакала над чем-то, я так и не спросил у тебя, и это не так важно. Я очень хотел тебя успокоить, но стоял, как вкопанный, ничего не мог сделать. А потом я, как последний дебил, подошёл к тебе и попытался обнять, но ты оттолкнула меня и крикнула что-то, замотала головой, размазывая слёзы по лицу. Я оторвал твои руки от лица и начал целовать ладони, шепча: «Не плачь», а затем, приблизился к твоему лицу и осыпал его поцелуями. Ты замерла и перестала всхлипывать. Мы, вроде, очень долго там простояли, но больше не прикасались к друг другу. Потом большой провал в памяти. И вот мы уже сидим за столом, в особняке, ничего не говорим, не смотрим друг на друга. Нам так стыдно за свои чувства. Мы как-то неловко начали разговор, вроде, с причёсок, я не уверен. Этот ужасный цирк длился около пяти минут, и, ты или я, неважно, мы признались друг другу. Мы прекрасно понимали, что переходим черту, держась за руки, но когда я наяву почувствовал твои губы, стало абсолютно всё равно. Ха, представь, это было ведь на самом видном месте в особняке, мы целовалась. Нас тогда не волновало, что Сайко может в любой момент прокрасться на кухню, лицезрея, как ты сидишь на стуле, а тебя я целую, прямо в губы. У тебя губы отдавали недавно выпитым кофе, а у меня, скорее всего, куревом. Странно, я помню такие, вроде неважные, мелочи, а когда-то яркие моменты исчезли. Но один я точно помню. Мы свалились на кровать, не в силах оторваться друг от друга, нас как-будто склеили. Ты разорвала мне рубашку, а я тебе — в отместку. После того, как я не смог разобраться, пожалуй, в не самом сложном, — убрать утягивающие бинты — ты сама с ними разобралась, лишая меня удовольствия. Зато, я никак не мог подумать, что ты, будешь так мяться, перед тем, как уже сказать, а не показать, что ты не против. Мне нужно было сильно постараться, чтобы заставить тебя сказать правду, ты была, как всегда, очень настойчива в том, что нам просто нужно лечь спать, в таком состоянии, глупая. У нас, вроде, не было прелюдии, мы перед этим толком-то не поговорили, завалились на кровать и отдались животным инстинктам. Точно помню, у нас ещё был после этого небольшой спор… О детях. Помнишь? Я очень хотел увидеть наших детей. Очень. Почему мы расстались? Тогда было много криков. Спорили по пустякам, все это переросло в большую ссору. А потом ты заорала, что ненавидишь меня, и лучше бы мы никогда в жизни друг друга не встретили. Потом ещё было очень много криков с моей стороны, я кричал всё, что думал о тебе когда-либо, я тебя правда ненавидел. Может я ошибаюсь, но ты запустила в меня тарелку, что разбилась о стенку, позвякивая упала на пол. Это было последнее, что я в тот день слышал. Утром я проснулся и думал, что это дурной сон, что это моя больная фантазия, но, когда я потянулся тебя поцеловать, как обычно, в плечо, тебя рядом не было. Я тогда третий раз в жизни зарыдал, мне было, так плохо, что я тянулся за верёвкой и мылом, а меня каждый раз оттягивали, лучше б умер тогда. Кстати. Спасибо, что обработала раны, которые оставили осколки тарелки. Спасибо. Не знаю, как для тебя проходили следующие два дня, но для меня весь мир тускнел сильнее с каждой минутой. Я не спал эти две ночи, сидел в офисе за бумажками. Я выпил пару бутылок вина или коньяка, может смешал всё, что было, а поверь было много. Как раз тогда я наконец понял, что вообще не пьянею, я этим часто пользовался в будущем. Но, знаешь, на третий день ко мне осторожно подошла Сайко с опухшими глазами, едва смогла сдержать слёзы, она сказала, что меня ждут в кабинете директора Маруде. Я с трудом пошёл к директору, а в сердце что-то начало неприятно болеть. Когда я туда пришёл, там уже был Аура, увидев меня, он начал извиняться, и ещё пару человек из «верхушки». Ко мне подошёл Маруде и похлопал по плечу, говоря, что не последняя ты у меня. Потом он отошёл в сторону и сказал: «Во время операции по зачистке появившегося особо-опасного гуля следователь особого класса…» И дальше я ничего помню, но, когда я очнулся в палате, мне сказали, что я сел на пол, плакал и повторял, что они все соврали, что я не мог потерять ещё кого-то, что мне хватит Ширазу и нашего расставания. Меня оставили в больнице на несколько дней оправиться от шока, я уже там решил, что помру. Нахуй эту жизнь. Но эта сучка начала постоянно мной руководить и следить, я так её ненавидел, но глаза… Они были совсем чуть-чуть похожи на твои поистине восхитительные глазки. Через какое-то время мы поженились, то есть она, я просто был в рабстве. Такеоми мне сказал, что я не буду больше никогда счастлив, у меня же, видети ли, не было даже намёка на радость во время свадьбы. Я её с трудом поцеловал. Представь, меня стали сравнивать с зомби. Я не жил, я, как говорят, существовал. У нас было два отвратительных ребёнка, их и её я ненавидел. Я мог несколько недель не приходить домой, чтобы не видеть эти омерзительные рожи. Я всю оставшийсю жизнь был на работе или в баре. Я не ходил в кино или парки развлечений с её детьми, эти твари никогда не были моими, мне мерзко только от мысли, что у них моя фамилия, фамилия моего отца. Дальше я очень всё смутно помню. Кабинет психолога, плачущая ненавистная жёнушка… Нет, вроде, это, была мне незнакомая женщина… Да, вроде… Знаешь, что я помню очень ясно? Как я на крыше главного офиса TSC, делаю последнюю затяжку, как я решил, в своей жизни, кидаю сигарету вниз, прежде потушив её о железные перила. Я послал весь мир и людей к хуям, прокричав это на весь Токио, и полетел вниз, улыбаясь, чувствуя, как быстро приближается моя смерть. Я ещё помню, как столкнулся с землёй и выдавил из себя последнее слова на том свете...

***

— ...Это было твоё имя. Теперь ты знаешь, как я прожил эту жизнь, — ты сидела на полу, а я улёгся и пристроил голову на твои колени, так, что ты могла спокойно проводить рукой по моим волосам. Ты слабо, но искренне улыбалась, смотря на меня, не веря, что я попал в этот странный «загробный мир» и теперь рядом с тобой. — Не волнуйся, теперь у нас много времени всё исправить, любимый, — в сердце приятно кольнуло от твоего «любимый», и телу стало тепло в мгновение ока. Я сжал ткань, рядом с твоей ногой, от твоего зелёного платья, что так прелестно смотрелось с твоими светло-салатовыми волосами и напоминало твои глаза. Я понял, что не буду страдать пока ты рядом. В камине потрескивали дрова. Я тянулся к твоему лицу, чтобы наконец обрести долгожданное счастье с тобой.