Путь сказителя

      В племя Длинных Хвостов пришла сказительница. Она несла истории на себе, вплетенные в охру татуировок, и несла истории в себе. Истории, никогда не знавшие пера и бумаги. Ко’джар не ведут записей. Они считают, что сказаниям нужна свобода. Свободные сказания способны менять мир и меняться вслед за миром. Пойманная на бумагу, остановленная, история мертва, она ничего не может дать услышавшим ее душам.       Сказительницу звали Тх’рра, Танцующая луна. Ее шерсть была похожа на молоко, окрашенное лучами рассвета. Вечером, когда янтарь заката коснулся холок соплеменников и макушек шатров, Тх’рра встала в центр круга костров и начала рассказ.       — Однажды вождь племени Великого копья, безбашенный Ннру захотел состязаться с солнцем.       Руки ее словно следовали за мелодией голоса, показывая, как вождь взял свое копье и отправился на запад. И вот уже удары бедра подкидывают вверх легкую ткань юбки, пятки стучат о землю и не голос Тх’рра ведет историю, а вой ветра и треск костра подсказывают, что происходит в огненном круге.       Руками и телом, вскриками и шепотом сказительница рассказывала о битвах с чудовищами, о потере пути, о встрече уставшего вождя с быстроногой Вирре.       — Ннру отказался от попытки обогнать солнце, потому что так и не смог догнать Вирре, хотя состязался с ней всю их общую жизнь.       Костры уже догорели, звёзды смотрели вниз, на затихшую степь, и силуэт уставшей Тх’рра едва белел в темноте.

***

      Утром чуткие уши джакари из племени Железных Клыков услышали крик окарины, а вечером охотники принесли человека, упавшего с неба. Человека отдали на попечение Тх’рра, сказительнице, ко’джар, догнавшей племя семь солнц назад.       Еще семь солнц она пела над ним и поила травами, а на восьмое солнце человек сел на ложе и смог назвать свое имя. «М’гел» произнесло песье горло сказительницы. А человек назвал ее «Тохра».       Совсем скоро человек смог выходить из шатра. Он бродил среди трав, гладил морды домашних газелей и играл на окарине. Окарина человека была сделана в виде жука и расписана цветными ромбами, полосами и зигзагами.       Однажды Тх’рра долго слушала ее мелодию, а потом рассказала человеку, как джакари верят, что душа существа находится в его горле.       — Ты держишь свои мелодии на своей шее. Джакари это говорит о многом.       Тогда человек впервые заметил, что ни Тх’рра, ни другие джакари не носили бус и ожерелий. Их украшали татуировки и краски, и лишь некоторые надевали еще и браслеты. У сказительницы их было четыре, по паре на каждом запястье, с языками пламени, с точками искр, с лучами солнца.       В другой раз Тх’рра сказала:       — Я хочу поведать племени одну историю. Сможет ли твоя окарина петь, пока я буду говорить?       В тот вечер человек впервые увидел, как Тх’рра рассказывает легенды. С тех пор в ее историях пели не только огонь и ветер, но и окарина человека.       Еще семь солнц спустя сказительница спросила:       — Куда тебе надо вернуться? Мне пора идти в другое племя, и я готова сопровождать тебя, пока ты готов играть моим сказаниям.       Так человек Мигель, погонщик небесных скатов, и джакари Тх’рра, сказительница-ко’джар, отправились в Кельдерим.

***

      Мигель обратил внимание, что в дороге запах Тх’рры изменился. К аромату солнца, пыли и сухих трав добавилась густая, сложная нота. Она сводила его с ума, заставляла воображать странное. Как он снимает с запястий сказительницы кожаные браслеты и ведет кончиками пальцев по голой коже кисти, поднимаясь выше к локтю, зарываясь ладонью в короткий мех. Как она проводит босыми ступнями по внутренней стороне его ног, шепча что-то неразборчивое, безумное.       «Может, она собрала траву, чей аромат возбуждает людей?» — подумал Мигель и решил это выяснить.       — Твой запах, Тохра. Он стал очень необычным. Что это?       Сказительница, шагавшая впереди, обернулась, сузила янтарные глаза.       — Это течка. Странно, что ты заметил.       — Течка?       — Когда джакари женского пола встречает того, из-за кого ее душе хочется петь, у нее начинается течка. Если тот, кого выбрала ее душа, отзывается на запах, джакари образуют семью.       — Значит, мы скоро придем к твоему клану?       — Нет. Тот, с кем хочет петь моя душа — ты, М’гел.       Тх’рра отвернулась и продолжила путь. До полной жары оставался час, а им нужно было успеть дойти до родника.       Осознавая услышанное, Мигель рассматривал спутницу. До того, как стать погонщиком скатов, Мигель работал портовым грузчиком. Почти под два метра ростом, с широкими плечами и кошачьей грацией, он считался довольно крупным даже среди представителей своей бывшей профессии. Но Тх’рра была выше его на полголовы. Стремительная, поджарая, похожая на гривастого волка, она легко шагала вперед. Сейчас ее ноги защищали сапоги — саванна была полна змей и колючек, но на стоянках племен она ходила босиком, чтобы лучше чувствовать землю. Мигель вспомнил тонкие щиколотки, загорелую кожу стоп, дугу взъема и покачал головой. Запах сказительницы продолжал превращать его в безумца.       Дойдя до родника, точнее, до низины, землю которой еще надо было копать, чтобы добраться до воды, они поставили походный шатер, который несла Тх’рра. В начале пути Мигель предложил нести снаряжение по очереди, но опыт показал, что джакари все же выносливее людей.       Едва Тх’рра вошла в шатер, воздух стал совсем густым и пьяным. Мигель понял, что если он не выйдет сейчас, то потеряет контроль над собой. Он встал и откинул полог.       — Прости, — хрипло пролаяла Тх’рра. — Похоже, я неправильная джакари.       — Тогда я — неправильный человек, — выдохнул Мигель.       — Я бы хотела попробовать, — молящим голосом вдруг сказала Тх’рра. — То, что делает с тобой мой запах. Не сейчас. Ночью.       Мигель сдержанно кивнул и сел в проеме двери. Все то время, пока солнце жгло его так же сильно, как внутренний огонь, Мигель играл на окарине.       До места ночной стоянки они шагали молча. Тх’рра, видимо осознавая, что творится с Мигелем, старалась держаться с подветренной стороны. Молчали они до самого вечера. В молчании выбрали место стоянки. Пока Мигель ставил шатер, Тх’рра создавала сеть из скрывающих и сторожевых заклинаний. Саванна ночью опаснее, чем днем, а чуткий сон явно не входил в их планы.       В шатре Мигель стянул рубашку и повернулся к Тх’рра. Ее запах сводил с ума. Она стояла в одной набедренной повязке, склонив волчью голову. Светлая янтарная шерсть сбегала с ее холки, обтекая живот и запястья, не касаясь ступней. По свободной коже струились завитки татуировок, сливаясь с желтыми рисунками на шерсти. Там, где у человеческих женщин были груди, в подшерстке робко пряталось четыре соска.       — Мужчины-джакари обычно берут нас сзади, — хрипло подсказала Тх’рра. — Прикусывая зубами шерсть на холке.       — А мы целуем своих женщин в губы, — сказал Мигель, подходя к джакари и касаясь пальцами ее сосков.       — В вашем члене есть кость? — вдруг спросила Тх’рра.       — Нет.       — Покажи!       Мигель распустил завязки брюк и освободил уже давно стоящий член. Тх’рра любопытной рукой потянулось к нему, обхватила пальцами и, проведя от основания до головки, отпустила.       Застонав, Мигель сорвал с джакари набедренную повязку и резко вошел в нее, уронив на ложе. Она приподняла бедра и задвигалась навстречу его толчкам, лая что-то на своем языке. Закончили они довольно быстро, и человек заснул в объятиях джакари. Утром он взял ее сзади.

***

      — Расскажи мне о своем городе, М’гел.       — Ты уверена, что останешься в нем? Разве сказители не должны бродить по саванне, рассказывая истории соплеменникам?       — Чаще всего это так. Но путь сказителя — тоже история. И как любая история, он может меняться. Расскажи о своём городе.       — Кельдерим — торговый город. Он стоит на трех берегах и похож на белый лабиринт, так много в нем домов и улочек. В его небе плывут корабли и дирижабли. А моя любимая таверна называется «Летучий скат».