Обратная сторона медали

Звук будильника вырывает Мэй из тревожного сна. С трудом разлепив веки, она с тихим стоном садится на кровати и обхватывает руками голову. Та раскалывается, словно при затяжном похмелье, хотя Мэй ни капли в рот не брала. Алкоголь затуманивает разум, а ей ещё им на жизнь зарабатывать. Да и не в её положении спиртным баловаться. Пройдя в ванную, она опирается руками о раковину и долго рассматривает собственное отражение. Всю ночь снилась какая-то дребедень, заставляющая раз за разом покрываться холодным потом, просыпаться, судорожно смотреть на время и опять проваливаться в беспокойный сон. То ли волнение перед интервью на телевидении — как в первый раз, в самом деле! — то ли возвращение старых кошмаров. Всё же от самых глубоких, никому невидимых шрамов не избавит до конца ни одна исцеляющая причуда. Мэй быстро приводит себя в порядок, замазывает тональником синяки под глазами — обычно ей на подобное плевать, но сегодня важный день, а значит, не только её малыши, но и она сама должна выглядеть презентабельно. Раскрывайте пошире кошельки, дорогие покупатели. Доставайте свои чековые книжки, всегда желанные спонсоры. И не забудьте переключить телевизор на третий канал. В доме царит тишина, и звук её шагов эхом разносится по коридору. Сколько бы лет ни прошло, это место всегда будет казаться ей слишком пустым и холодным. Слишком большим для их маленькой семьи, даже со всеми малышами, ждущими своего часа в мастерской. На кухне идеальный порядок — никак Тенья постарался с утра. Самого его уже нет: офис про-героя Ингениума начинает свою работу задолго до того, как она просыпается. Поэтому они редко пересекаются по утрам. Мэй игнорирует оставленный для неё завтрак, лишь подхватывает со стола большое зелёное яблоко. «Тебе сейчас необходимо есть больше фруктов!» — выведено мелким, ровным, почти машинописным почерком на стикере рядом. Она громко фыркает. Счищает кожуру и вгрызается в мякоть. Та кажется ей до омерзения кислой.

***

В телевизионной студии гуляет сквозняк, яркий свет бьёт в глаза, а от одеколона ведущего Мэй уже мутит. Всё не так, и всё не то. Ей бы вернуться в мастерскую — закончить оставшийся со вчерашнего вечера усилитель, или заехать на работу, но там её к оборудованию не подпускают. Все о ней пекутся. Говорят: «Вам нельзя напрягаться!». И от их заботы тошнит похлеще, чем от этого прилизанного парня. Но Мэй держит улыбку. — … Отличные новинки, — громко произносит ведущий и хлопает, едва успевает закончиться рекламный ролик продукции «Hatsume Corp.». — Вы сказали, что планируете расширить свои позиции на рынке с новыми устройствами поддержки. Значит ли это, что они будут доступны простому населению? — Только если у них хватит денег, — ухмыляется она. — Но… Да, так и есть. Одно из наших новых направлений — разработка устройств для улучшения и упрощения жизни людей. Это не станет атрибутом героики. — И вы не боитесь критики и ухудшения сложившейся ситуации? — парень вскидывает брови в изумлении, достойном приза за лучшую мужскую роль второго плана. — Ведь еще не утихли недовольства после инцидента с похищенным оборудованием. Сколько тогда всего было украдено? — он перелистывает карточки, делая вид, что пытается найти подзабытую информацию. — Два? Три? Нет, целых пять ящиков были вынесены с вашего склада! И после этого по Сибуе прошла волна ограблений. Многие офисы поддержки вместе с их продукцией теперь воспринимаются народом, даже отдельными про-героями, в штыки. Вы же — в самом эпицентре скандала. — Любая причуда, как медаль, имеет две стороны. И различие между героями и злодеями состоит в том, какой они придерживаются. С моими малышами та же ситуация — они не виноваты, что их использовали не по первоначальному назначению. И именно это мы хотим доказать людям. Мы хотим вернуть их доверие. — Что ж, думаю, офисы героев, давно сотрудничающих с вами, помогут вам преодолеть этот непростой период, — примиряющее заключает ведущий и театрально взмахивает руками: — Но чтобы наши зрители могли припомнить реальные примеры, когда ваше оборудование приносило пользу… Скажите, что из всего, что вы сделали, считаете самым удачным? Мэй на секунду задумывается. Кажется, за прошедшие годы она собственноручно собрала уже столько малышей, что и не перечислить. И что стало лучшим? Экзоскелет, способный принимать на себя нагрузку, в три раза превышающую человеческую норму, но при этом легкий и не затрудняющий движения? Или же перчатки со встроенным гравитационным лучом, позволяющим на расстоянии притягивать к себе предметы? Или… — Не знаю. Наверное, новый Ингениум, — смеётся она. — Вы про его новый костюм? — в глазах ведущего загорается нехороший огонёк — только рад такой благодатной теме. — Не против, если мы поднимем больной вопрос и упомянем вашего мужа? Он невинно улыбается, и Мэй давит из себя улыбку в ответ. Всё нормально. Это тоже пойдет ей на пользу. — С момента того страшного происшествия, в котором оказался замешан про-герой Ингениум, прошло уже четыре месяца. Три недели он пробыл в больнице, куда не пускали ни журналистов, ни фотографов. Многие говорили, что уже не выкарабкается. Но потом Ингениум пошёл на поправку, и вот он уже снова в строю! Подлатанный, с новым костюмом. Да еще и в рейтинге взлетел на пару строчек! За ним теперь не угнаться! Навёрстывает упущенное? А вы? Как вы со всем этим справились? Мэй неосознанно прикрывает руками округлившийся живот. Набирает в грудь побольше воздуха, выдыхает и честно отвечает: — С трудом.

***

— Около главного входа опять столпились протестующие. Госпожа Иида дала указание заезжать только с чёрного. Вместо ответа Мэй пожимает плечами. Неважно, что она скажет, водитель сделает так, как ему приказали сверху. Он сворачивает в переулок, не доезжая до здания компании — впереди сквозь лобовое стекло Мэй успевает заметить толпу людей с транспарантами — объезжает его позади и притормаживает у неприметного с первого взгляда крыльца. Она выбирается из машины и громко хлопает дверцей. Идея выделить ей личного водителя принадлежала матери Теньи. «Это ради твоей же безопасности. И ребёнка». И теперь, куда бы она ни собиралась, выходила из дома или с работы, напротив входа всегда ждал бронированный автомобиль. И этот грозного вида парень в нелепо сидящей фуражке. Вот кому надо идти мир спасать, а не просиживать штаны за рулем. В холле уже наготове стоит секретарь, предупрежденная о приезде начальства. И следует за ней по пятам до кабинета. Мэй собиралась заглянуть по пути и в мастерские, но девчонка сразу начала причитать, что господин Иида настоятельно рекомендовал этого не делать. Конечно, она могла бы огрызнуться, воспротивиться, сказать, что только ей решать, что делать. Но ответ ожидаем: волноваться Мэй тоже не рекомендуется. — И как же я буду без своих деток? — вопрошает она, не ожидая ответа. — Но у вас же будет собственный ребёночек, настоящий… Знаете, когда я… — В этой семье есть, кому о нём позаботиться, — и, смотря на удивлённое лицо секретаря, добавляет: — Думаю, я не задержусь в декретном отпуске надолго.

***

Скрип карандаша по бумаге действует на нервы. Тенья зарылся в своих документах — глаз от них не поднимает. И молчание кажется Мэй затянувшимся, а тишина — застоявшейся. И только грифель скрипит. Она перебирает инструменты, что обычно носит — носила — с собой в набедренной сумке. И руки чешутся. От безделья. Ей бы чем-то занять их: что-нибудь смастерить, да хоть спроектировать. И в голове уже ворох идей накопился… — Твоя мать продолжает настаивать, чтобы мы перебрались в поместье вашей семьи. Стоит ей заговорить, Тенья распрямляется и обращается весь в слух. «Отличная внимательность к другим», — мысленно аплодирует Мэй. — Думаю, это неплохая идея. К тому же здесь, — он взмахивает руками, словно пытаясь обхватить всё и сразу, — тебе никогда не нравилось. — Но это лучше, чем тотальный контроль. — Тенья хмурится, но не находит, чем возразить. И она переводит тему: — Как прошел сегодняшний день? — Продуктивно, — он пожимает плечами. — Накрыли шайку воришек и предотвратили одну аварию. — Надеюсь, ты не пострадал при этом? Тенья заминается. Всего на долю секунды, но Мэй замечает это. Она всё видит. — Костюм немного поцарапан. Мэй поднимается из кресла. Но не идет в мастерскую — залатать броню она ещё успеет. Вместо этого она выжидающе смотрит на мужа. Тот выходит из-за стола и направляется к ней. Мэй скептически окидывает его взглядом. — Почему ты не сказал об этом сразу, как пришел? Я же предупреждала… — Я посчитал, что это не стоит упоминания. Не нужно ни о чём беспокоиться. Сохранность ребёнка должна быть для тебя в приоритете. Она заглядывает ему в глаза, словно пытается найти там, за очками, что-то важное. Тяжело вздыхает. И отводит взгляд, не находя. — Запустить полное сканирование. На правах администратора Хацуме Мэй. Тело Теньи механически дёргается. Программа имитации жизнедеятельности переключается в спящий режим, и система начинает проверку на наличие повреждений. Мэй опускается обратно в кресло и ждёт. «В ходе сканирования ошибки не выявлены. Готовность к работе проекта “Ингениум”: сто процентов». — Знаешь, похоже, у меня уже паранойя развивается: боюсь, скоро ты станешь достаточно умным, чтобы начать мне врать… Запустившись обратно, Тенья моргает пару раз, вопросительно смотрит на неё и, взмахнув руками, спрашивает: — Тебе помочь с чем-нибудь? — Нет, делай, что хочешь, — она слабо улыбается, и, видя замешательство на его лице, уточняет: — Кажется, ты не закончил с отчётами. Он спохватывается и возвращается к столу, в то время как Мэй направляется в спальню. Прикрыв за собой дверь, она стискивает зубы. В горле застрял тугой комок. И хочется плакать, да слезы давно закончились. Она медленно раздевается, попутно пытаясь понять, что же упустила в глазах Теньи. Что не смогла передать? Его внешность, голос, привычки — всё смоделировано, воспроизведено и загружено в систему. Но будто чужой. Совсем не настоящий. От прикосновения тела к холодным простыням её передёргивает. Мэй осторожно оглаживает живот и кутается в одеяло. Тенья обнял бы сзади. От него всегда было тепло. Она царапает простынь ногтями. Герой Ингениум может спасти всех, но только не её. Даже если он — лучшее творение. Даже если… «Ингениум — герой, на которого люди могут положиться. Мы не можем допустить, чтобы его не стало». Мэй закрывает ладонями уши, но от слов, идущих из воспоминаний, так не избавиться. «Иида — семья, в которой выросли поколения героев». «Он должен продолжать жить, пока не появится новый». «... пока не появится преемник, что возьмет себе имя Ингениум». Она вздыхает и закрывает глаза. Ей хочется, чтобы всё это скорее закончилось. Хочется почтить память мужа, а не приходить к безымянной могиле. Не улыбаться на камеру, будто всё в порядке. И, наконец, увидеть сына. — Интересно, какая у тебя будет причуда, маленький господин семьи Иида? От матери или от отца? — произносит Мэй, прежде чем забыться очередным тревожным сном.