Букет неприятностей

У него не было столь мною любимого сахарного печенья, пачки которого всегда умудрялся доставать откуда-то Дарриан. Но зато у него были пряники. Мятные. Пусть и немного залежавшиеся, но ощущения свежести и приятный холод во рту они дарили сполна. В каких-то своих ящичках даже откопал конфеты. Пару штук. Шоколадные. С вишневой начинкой. Вкусные, капец. А про чай даже ничего сказать цензурного нельзя было. Он не просто пах божественно, но и на вкус был обалденно необыкновенным. Я смаковала каждый глоток, поглядывая за тем, как Акама буквально делает то же самое. — И как тебе? — Я прятала улыбку за стаканом. Наблюдать за тем, как он как дитя малое радуется было… забавно. — Это лучший чай, что я пил когда-либо, — с неподдельным восторгом признался он. И я была правда счастлива, что такими простыми действиями скрасила его день. Я была уверена, что дни у него здесь далеко не радужные, особенно если зная предвзятое отношение Иллидана к нему. Я не видела в нем врага. Ну вот не видела, и все. Я спрашивала у него немного о том, как он докатился до жизни до такой, и с каждым мгновением я все больше удостоверялась в том, что он славный малый. Но ведь даже Дарриан предупреждал меня об его опасности. И ведь не стал бы он лгать мне… …наверное. Я молила получить ответы на свои вопросы. Я просидела с Акамой до вечера. За пустой болтовней и день пролетел незаметно, и положительных эмоций я нахваталась так, что, наверное, хватило бы даже на какую-нибудь крупную ссору с Иллиданом. Проверять я это, конечно же, не буду. Не хочу, точнее. А буду или не буду — тут уже «хозяин» решает. — Я думаю, тебе уже пора идти. — Акама указал на настенные часы за моей спиной. Я мельком глянула на них, потому что в Запредельских часах не понимала вообще ничего. У них даже циферблат с восемнадцатью делениями. — Благодарю за день. — Я поднялась со своего места, забирая со стола стакан Дарриана. Наверняка он будет не в восторге, если узнает, с кем я тут его драгоценные чаи распиваю. — Оставь все здесь. Я уберу. — Акама смял в ладони фантики. — Спасибо и за это, но кружку я, пожалуй, заберу с собой. — Как пожелаешь, — пожал плечами он. И как бы мне не хотелось пробраться сейчас в кабинет и просто заснуть мертвым сном, я все же спустилась обратно в коморку, убрала чай и стакан, чтобы избавиться от лишних и ненужных вопросов Иллидана (если, конечно, он все еще не будет играть со мной в игнорщика), и уже обратно поползла на четвертый этаж. Такими темпами у меня скоро ноги будут как у марафонца какого-нибудь. Вот же классно, когда есть крылья. Хотя, мне-то откуда знать? Но могу предполагать, что это удобно. И с каждым чертовым днем мне все труднее и труднее было пробираться в его кабинет. Эдакая коробка Шредингера — не узнаешь, какое настроение у Иллидана, пока не войдешь. А все последствия этих настроений будут прямое влияние на меня оказывать ведь. Даже думалось, что если бы я жила в гареме, то у меня было бы в разы больше свободы, и я могла бы творить всякое за его спиной, но, наверное, именно это и стало причиной моего проживания у него под боком. Он слишком хорошо меня знает, чтобы давать мне такие лазейки — хоть локти от досады кусай. А в памяти, как назло, всплывала папочка. Та самая, синяя, которая ключик к моей свободе хранила. Казалось бы — пустяковое дело — сходи, найди и уничтожь. Но тысяча различных сносок под каждым пунктом, предупреждающая об опасности и шансе провала, разбивала мои надежды как хрусталь. Я буду держать этот план в голове. И если ничего не пойдет на улучшение, то я снова вернусь к нему, даже если мне придется конфликтовать с Даррианом. Он будет на стороне Иллидана, и это понятно, и я не буду осуждать его за это. А ведь от меня потому все и бежали. Потому что я ко всем как к врагам относилась. Даже к тому, кого я в своих глазах с низов вознесла. Кому я сердце свое смогла открыть. К Дарриану. А я ведь даже Иллидану едва камнем по голове не дала, когда впервые с ним встретилась. Ноги сами заставили меня зайти. Потому что стоять у двери мне надоело, а придаваться душевным терзаниям было вредно для здоровья. Иллидан стоял у окна. Было жутко непривычно видеть его не за столом, если честно. Да еще и свет не горел, и обстановка такая душевная была. На одиночество настроенная, я бы сказала. Ну, и конечно, кто как не я, пришел как раз вовремя? Из-за приоткрытой мною двери по комнате бродил сквозняк. Окно, видимо, открыл. Странно, ведь он редко проветривал здесь. Значит, летал куда-то и только недавно вернулся. Даже стало любопытно — куда. — Где ты была? — И именно тогда, когда я все-таки решила не портить его особый момент и проскользнуть за его спиной, словно тень, будто меня и нет, он решил заговорить со мной. — Гуляла по Храму. Просто слонялась по этажам. — Мне не хотелось отвечать на его вопросы. Ой, как не хотелось. И вряд ли из-за гордости, скорее, из-за обиды. — Ты не пришла ни на обед, ни на ужин, — все так же спокойно сказал он, одергивая штору и поворачиваясь ко мне. — Не была голодна. — Я сглотнула ком в горле. Пусть пряники и нельзя считать полноценным приемом пищи, но я каким-то чудом сумела позабыть о чем-то столь элементарном. Особенно, если брать в расчет мои аппетиты иногда. — Меня не волнует твое желание. Правила есть правила. Хочешь ты или не хочешь — будешь. — Он скрестил руки на груди.— Я и так даю тебе слишком многое, но ты продолжаешь выводить меня из себя своим неподобающим поведением. — Извини, — пробубнила я. Вряд ли он был так зол на меня из-за пропущенного обеда, ну правда. — Мне не извинения нужны, а дисциплина. — От его тона у меня аж мурашки по спине пробежались. — Есть четкое время завтрака, обеда и ужина, и будь так любезна являться на них вовремя. Иначе я тебя на месяц без еды оставлю. И посмотрим тогда, какой пунктуальной ты станешь. — Поняла. — Я кивнула ему и не смогла позволить себе поднять голову обратно. Оказывается, на полу такие узоры интересные, шок. — Я не слышу. — Если голосом и можно дать пощечину, то сейчас и был как раз такой случай. — Я все поняла, Владыка Иллидан, — громко и четко сказала я. — Позволите пройти в спальню? — Сегодня спишь на диване. Не хочу даже видеть тебя сегодня в своей кровати. Я ничего не ответила. Лишь на пятках развернулась, и деревянными ногами дошагала до своего нового спального места. Ну хоть не на полу и на том спасибо. Я долго вошкалась, пытаясь устроиться. Я привыкла к гигантской кровати, на которой как звезда развалиться можно было, а тут пришлось ужиматься, хоть и диван просторный был. Алло, на нем Иллидан-то спокойно помещался, а я-то со своим ростом уж подавно должна была. Видать, и правда меня разбаловал. Спала я мало. И очень беспокойно. Просыпалась часто и долго не могла уснуть после этого. Спать рядом с Иллиданом — это чувствовать себя в безопасности, даже если сам Иллидан представляет собой мою главную опасность. Но я все же чувствовала себя как никогда защищенной. А сейчас я была одна. И чувствовала себя самой одинокой в этом гребанном мире. Меня разбудили шорохи. Не очень тихие, будто и не пытающиеся относиться ко спящему здесь с уважением. Ясен-красен, что это был мой ненаглядный. — Я вижу, что ты не спишь. И тебе доброе утро, дорогой. — Уже встаю. — Я подняла затекшее все-таки тело и потянулась. Кости жалобно захрустели. — У тебя минут пятнадцать на сборы. Чтоб через это время тебя тут не было, — равнодушно сказал он, затягивая хвост на голове. — И куда мне идти? — Я растерянно и сонно хлопала глазами, сидя на краю дивана. И все же он милый, когда такой же сонный и домашний. — Мне без разницы, — бросил через плечо он. — Вот только… Он молчал слишком долго для того, кто наверняка знал, что хотел сказать. — Если я еще раз узнаю, что ты к нему ходила, натяну тебе уши на задницу и посажу на цепь. Я не шучу. — И в подтверждение его словам в его руках блеснула только что материализовавшаяся цепь. — Поняла. — Я прикусила губу. И как он только узнал? — И что, даже отрицать не будешь? — в его голосе проскользнула усмешка. — Чтобы еще сильнее тебя ложью разозлить? Ну уж, дудки. Пойду лучше, а то у меня пятнадцать минут всего. — Уже четырнадцать, — цокнул он. И да. Я совершенно не знала, чем себя занять. Как назло, библиотека занята была кем-то, и я даже не стала особо всматриваться, потому что подозрения это могло бы нехилые вызвать. А к Акаме идти не вариант, ибо он следил каким-то странным образом за мной. Или меня просто настолько легко прочитать? О Дарриане также новостей никаких не было, и это вгоняло меня все сильнее в уныние. Пусть я уже и настраивала себя, что мы можем стать врагами даже, его смерть сейчас меня вообще не вдохновляла. День тянулся просто бесконечно долго. Единственным доступным развлечением был просмотр тренировки Иллидари на Плацу. Через окно, конечно же, кто ж меня на улицу-то пустит? И я забыла. Просто взяла и, блять, забыла. Он только вчера мне мозги все промывал, только вчера сказал мне, что мне жопа полная, если я не приду. И я забыла. И поняла я это, когда уже сами Иллидари подтягивались на свой обед. У которого часа два разницы с обедом Иллидана. Он убьет меня и снимет с меня шкуру. Нет. Он снимет с меня шкуру, отпиздит меня ею и повесит меня на ней же. За чистосердечное признание же скрашивают наказание? И я снова мялась открыть коробку Шредингера. Вот сейчас меня точно ничего хорошего не ждало, но признавать свои проебы надо уметь, особенно если избежать этого никак не удается, поэтому, предварительно сделав самое жалобное и раскаивающееся выражение лица, я вошла. И лучше бы я не заходила. Вообще не приходила. Потому что взгляд, которым одарил меня Иллидан в этот момент, можно было сравнить только с испепеляющим лучом замедленного действия. Он был не один. Перед ним стоял на коленях Акама, а возле него двое стражников, которые не очень двусмысленно прислоняли клинки к шее Акамы. — Что тут… происходит? — Все мое раскаяние и сожаление моментально ушло на десятый план. Шок от увиденного, даже страх, разрядами тока пробежался по позвоночнику. — Уходи отсюда, — сквозь зубы прорычал Иллидан. — Что ты собираешься делать? — Я на ватных ногах подходила к Иллидану. — Я сказал, убирайся отсюда, — уже кричал он. Акама вжал голову в плечи. — Что он сделал? — уже тверже спросила я. Внутренний борец за справедливость давал о себе знать. — Сокрытие от меня факта порчи моего имущества, — фыркнул он недовольно. И у меня снова зачесались ладони. — В этом нет его вины. — Я встала прямо перед Иллиданом, закрывая собой Акаму. — Только моя. И я готова нести за нее ответственность. Я знала, что все обернется именно так. Знала, что такому добряку выйдет боком несанкционированная помощь мне. И ведь я об этом просила, а он принял на себя вину. Я ведь не могу так этого оставить. — Его наказание — смерть, Кокона, — с усмешкой сказал он. — У него было слишком много грехов, которые я не могу так просто прощать. Готова ли ты принять подобное наказание? Взять на себя ответственность за все его грехи разом? Стражники за моей спиной зашептались, а Акама уж начал возражать, но я перебила его, не дав ни слова сказать. — Готова. — Как благородно. — Иллидан покачал головой. — Увести ее. Он махнул рукой. — В подвал. — На его лице промелькнула хищная ухмылка, когда он заметил, как исказилось мое лицо. — В пятую камеру. Акама возражал. Он прямо вцепился в меня, не позволяя мне идти. Я пыталась успокоить его, но мне это не удавалось. Лишь только Иллидану удалось. И в который раз я убеждалась, что в гневе он страшен. «Как демон», — шептало сознание. Нет, точно не как он. Даже несмотря на все это. Я не могу найти в себе сил злиться на него. — Чего встали-то? — пробурчала я, вставая между стражниками. — Ведите, куда надо. Без рук только, сама дойду. Сбегать все равно некуда. Они пожали плечами, и один из них открыл передо мной дверь. Мы вышли. Я старалась не вдумываться вообще в то, что я сейчас творю. Лишь старалась вслушиваться в голоса в Холле, в стук нашей обуви, к собственным вдохам и выдохам. Наслаждалась моментами такими… последними. Я прикрыла глаза, когда они открыли передо мной дверь, которую я видела впервые. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что за ней. А видеть подвалы и подземелья мне не хотелось. И я открыла глаза лишь тогда, когда меня в ту самую пятую камеру и запихали. И она была совсем не похожа на камеры из подземелий. Ну, то есть, никаких решеток, влажной земли под ногами и, о Элуна, трупов. Это была светлая просторная комната с какой-то странной штукой посередине. Похоже на лежак какой-то, но жутко маленький, даже для меня. А это что, цепи? — Уже любуешься вовсю? — Иллидан стоял в проходе, с усмешкой наблюдая, как я эту самую цепь в руке и держу. — Скоро опробуешь, не переживай. — Я думала, ты казнить меня собрался. — Я с непониманием следила за тем, как он подходил ко мне. И, ох, как мне не нравится его эта улыбка. — Я передумал. Но у меня есть на примете кое-что поинтересней. — Он похлопал рукой по этой странной конструкции. — Тебе не понравится, не беспокойся.