Более ничего

Джек знал, что Юсей трудоголик. Знал. Таким он был всю жизнь, а после того, как его знания и умения стали по-настоящему нужны людям - и вовсе отдался работе полностью. Когда бы с ним кто ни созванивался, на вопрос о занятости тот отвечал, что работает. В этом весь Юсей - не успокоится, пока не доведёт проект до идеала, даже если из-за этого придётся не спать несколько ночей, черпая бодрость только из кофеиновых таблеток, запиваемых энергетиком. Но они молоды и это не опасно... так ведь? У молодых же вся жизнь впереди, сил же... много?.. Принимая этот телефонный звонок, Джек ожидал приятных новостей. Например, празднование завершения Юсеем того крупного проекта, о котором трубили во всех новостях: это, видите ли, перевернёт привычное представление об электроэнергетике... Голос Джека был добродушен, поза, когда он уселся на мягчайший диван в номере отеля - расслаблена. Напряжение появилось, когда Кроу, заикаясь и всхлипывая, не мог выдавить из себя даже пары связных слов, бормоча только одно имя. Хоган гулко глотал воду. Джек слышал это противное цоканье зубов по краю кружки. Он ждал ответа на свой вопрос. Что всё-таки случилось с Юсеем?.. Ответ был - и осталась тишина. Выдох. Вдох. Кислорода в лёгких будто и нет - лёгкая прохлада кондиционированного воздуха обожгла не хуже перцовки, порождая ком в ободранном изнутри горле. Руки мелко затряслись. Телефон выскользнул из ослабевших пальцев, падая на диван. Отскочил углом от пружинистой поверхности, приземлился чуть дальше с глухим звуком. Сердце упало так же, переставая биться. В груди было пусто и больно - щемило от той пустоты. Нет. Сквозь нарастающий звон тишины едва было слышно сиплый, перемежаемый судорожными вдохами, голос Кроу. Он что-то говорил, то тараторил на эмоциях, то затихал, выдавливая из себя слова по капле. Его голос был прекрасно слышен, несмотря на расстояние. Каждый звук был легко различим даже так. Он так и не произнёс этого. Просто с Юсеем больше ничего не произойдёт. Если бы это застало его в лаборатории... или в тот день он бы поехал на метро... Джек не слышал, что Кроу говорил дальше. Кроу знал, что его не слушали. Его слова, кажется, были и не для Джека даже. Нет. Джек не хотел знать. Ни про то, что Юсей тогда ехал на d-wheel'е, ни про то, что сердце его не выдержало аккурат на повороте. Что мотоцикл разбит чуть менее, чем целиком. Что именно он был причиной его... Сердце гулко ухало пустотой. Просто с ним больше

ничего

не произойдёт.

И мыльный пузырь будущего, весь в разводах радуги, лопнул. Осталась горькая вода. Больше не будет ничего. Ни дуэлей, ни гонок, ни барбекю на заднем дворе. В гараже не соберётся уже их команда, садясь куда попало, лишь бы не на тот старый рассохшийся колченогий стул. Ни малейшей глупости, ни большей радости не случится. Но Джек его всё ещё не победил. Нет. Ещё - нет. Джек обязан его победить, он к этому стремится вот уже сколько лет. Это то, что не давало ни возгордиться, ни опустить руки. Джек обещал не приезжать, пока не будет уверен в победе. Он пока не уверен. Не готов. До идеала - далеко, кто бы что не говорил. А пока... Он ведь всё ещё недостаточно силён? Слабость дала сил снова вздохнуть. Время вновь пошло, тихонько шипя гоняющим воздух кондиционером, телефон вновь умолк. Связь прервалась. И это слово никогда не прозвучит. Никакой урны с прахом не будет. Её не закроет холодной под палящим июльским солнцем надгробной плитой. И с Юсеем более ничего не произойдёт.