***
Попытки освободиться от веревок закончились тем, что запястья стало стягивать еще больше. Попытка вместе со стулом добраться до двери окончилась тем, что Маринетт с грохотом рухнула на пол. Повезло, что завалилась на правый бок, а не на раненую руку. Не повезло, что болела теперь еще и правая. Но вроде бы сломана не была. Маринетт отчасти хотелось думать, что сейчас она спит. Что все происходящее — всего лишь очередная, пусть и слишком детализированная вариация ее бесконечного кошмара. Все казалось слишком странным, чтобы укладываться в голове. Август, выросший из милого ребенка-сладкоежки в двинутого агрессивного маньяка, лежал в луже собственной крови в нескольких метрах от нее. Более того, был убит собственной квами! Его сообщник… нет, скорее, организатор, все это время стажировался у нее под видом Августа, а сам пытался подобраться к Камням Чудес. Сколько у него их уже было? Рак, Черепаха и, получается, все-таки Осьминог? И он с такой легкостью избавился от сообщника и ушел, когда увидел, что сюда направляются Багмен с Нуаром… Маринетт тяжело вздохнула. Кот Нуар и Багмен скоро ее найдут, ей бы радоваться, что больше не придется лежать на полу в одном помещении с остывающим трупом, но к горлу подкатывал приступ паники, а в голове звучали слова похитителя. Нуар не догадывался, что женат на Ледибаг. Точнее там было, что за двадцать лет до него не дошло, но… черт возьми, это она была Ледибаг! Оба Августа определенно знали об этом. Маринетт хотелось кричать, потому что мысль о том, что Адриан — это Нуар казалась настолько нелепой… насколько и естественной. Это бы многое объясняло. И его вечное отсутствие дома, и обиду на отца, и знание о его темном прошлом, и пропитавший почти всю квартиру запах сыра. Но не объясняло бы то, как они не могли узнать друг друга все эти годы. Магия квами? Да черт бы ее побрал! Неужели их чувства и родство душ оказались слабее? С ее губ сорвался беспомощный стон. В памяти вдруг всплыло, как Кот Нуар возмущался, увидев Маринетт вместе с Багменом. Тогда она решила, что все дело в том, что он волнуется за ученика, боясь, что его будет использовать невестка бывшего Бражника. Вспомнилось, как он жаловался Ледидарк на то, что рядом с его женой вертелся какой-то юнец. И эти два факта внезапно легко легли друг на друга. Маринетт совершенно не представляла, что делать дальше. Ни с врагом, знающим о них даже больше, чем они сами. Ни с мужем, которому она боялась теперь даже смотреть в глаза. Им предстоял разговор, к которому Маринетт была не готова. Ей хотелось проснуться, чтобы похищение, смерть Августа, чокнутый враг и снятие масок с супругом остались в этом дурацком сне. И лишь мысль, что если все это реально, то ее самый главный кошмар позади, давала надежду на лучшее.***
Тень промелькнула в узком окошке под потолком. Со стороны двери послышались быстрые шаги. Маринетт крепко зажмурилась, понимая, что спасение — а вместе с ним и встреча с Адрианом-Нуаром — пришло. Оставалась лишь надежда, что Кот пока не знает ее секрет: Маринетт должна была рассказать ему все сама и точно уж не в такой обстановке, но эта надежда разбилась вдребезги с оглушающе громким «Мама!» бросившегося ее развязывать Багмена. — Все хорошо, — сказала она обеспокоенному сыну, и он, шмыгнув носом, сжал ее в крепких объятиях. Закусив губу, она подняла взгляд на стоявшего позади сына Нуара. Кот молча смотрел на нее. Он знал. И по его непроницаемому (в лучших традициях Габриеля Агреста!) лицу невозможно было понять, что он думает. Встретившись взглядом с Маринетт, Нуар тряхнул головой и принялся осматривать труп. — Их было двое, второй его убил, когда увидел вас на экране радара, — пояснила она, опираясь на руку Багмена, чтобы встать. — У него камни Рака, Черепахи и, если я правильно поняла, Осьминога. И я не знаю, как ему удалось обойти правила, но… он заставляет квами Рака убивать. Кот Нуар кивнул и отцепил с пояса жезл. — Я сообщу полиции, что мы тебя нашли, — стараясь не смотреть на нее, сказал Кот. — Подожду их здесь и попрошу сегодня обойтись без допросов. Должны же хоть когда-нибудь пригодиться супергеройские связи, так что сегодня не думайте ни о чем и отдохните, — грустно усмехнулся он и потрепал Багмена по волосам… точь-в-точь, как это делал с Льюисом Адриан. Сердце Маринетт сжалось в груди.***
Пока врач перевязывал Маринетт рану в больнице, Льюис сообщил дедушке Габриелю и Элис, что мама нашлась и с ней все хорошо. Он позвонил бабушке Сабин и дедушке Тому, но, убедившись, что те даже не знали о похищении дочери, Льюис просто сделал вид, что интересовался, как идут их дела. Дозвониться до отца он так и не смог. — Не переживай, — Маринетт приобняла сына за плечо, когда они поднимались на лифте. Льюис предлагал отнести ее домой в трансформации на руках, но она боялась, вернувшись, встретиться взглядом с Адрианом и, чтобы немного отсрочить разговор, предпочла пройтись пешком. — До папы Лжеавгуст не добрался. Льюис ничего не ответил, лишь насупившись опустил голову. Маринетт закусила губу. Одна фраза «Твой отец – Кот Нуар» могла положить конец этому недоразумению. Эта фраза вертелась на языке, готовая вот-вот сорваться, потому что Льюис не должен был обижаться на Адриана, но Маринетт не была уверена, что о маске отца сын должен узнавать от нее. Да, время избавляться от тайн пришло. Да, черт возьми, это следовало сделать намного раньше, когда они еще не загнали себя в эту ловушку недомолвок и недопонимания. Но начать этот явно непростой путь она собиралась с разговора с супругом. Она понимала, что тянуть с этим больше нельзя, но на пару секунд замерла перед дверью квартиры, боясь переступить порог и увидеть Адриана. Набрав воздуха в грудь, вошла. Облегченно выдохнула: Адриан еще не вернулся. Растрепанная, с красными от слез глазами, Элис повисла у нее на шее. — Все хорошо, — улыбнулась Маринетт, обнимая дочь в ответ, а затем к совместным объятиям присоединился и Льюис. — Я б-боялась, что больше тебя не увижу, — всхлипнула Элис, еще крепче обняв маму. — Прости, пожалуйста, что так глупо вела себя днем. — И ты прости, что из-за меня пропустила концерт. Уткнувшись лицом в шею матери, Элис протяжно заскулила. — Говорит «Какой к черту концерт, ты намного важнее», — перевел Льюис (сестра подтвердила всхлипом с «угу») и добавил: — И я полностью с этим согласен.***
Правила запрещали раскрывать свою личность и использовать магию в корыстных целях. Сегодняшний день показал, что иногда их нарушать просто необходимо, и Льюис решил призвать на помощь магию для починки входной двери. Маринетт удивилась, когда он внезапно трансформировался прямо на глазах у Элис, а та отреагировала на это словами «Да я давно уже в курсе». Еще вчера она бы паниковала, уверенная, что это знание может подвергнуть Элис опасности, но сегодня лишь облегченно выдохнула — уже меньше проблем с посвящением в семейные тайны. Багмен попытался призвать «Чудесное Исцеление» сразу — все-таки замок сломала квами, а значит, поломку можно было отнести к магическим разрушениям, но эффекта не последовало никакого. Тогда он, восстановив силы Тикки, пустил в ход тот же прием, который помог ему однажды справиться с огнем: трижды ударил в дверь красной пятнистой кувалдой (и почему такие вещи никогда не выпадали в битве со злодеями?) и полностью восстановил ее, призвав облако божьих коровок. — Братец, ты чудо, — похлопала его по плечу Элис. — Отныне мы можем забыть о поломке техники! Ее горящие глаза и озорная улыбка очень напомнили Маринетт Нуара. Что ж, неудивительно: Элис всегда была дочерью своего отца. Льюис же больше был похож на мать: даже интонации повторял, объясняя сестре о важности соблюдения правил и опасности злоупотребления магией.***
Индейка так и осталась стоять в холодильнике. На ужин робот-доставщик принес горячую пиццу, в которую Элис предложила добавить чудом оставшиеся после ухода полиции яблоки. Маринетт и не замечала, насколько была голодна, до того, как попробовала первый кусок. Адриан вернулся домой, когда они открывали вторую коробку. Он спросил лишь: «Ты как?», Маринетт ответила тихое «В порядке», положила руку поверх ладони Элис, очевидно собиравшейся многое высказать пропавшему на весь день в такое-то время отцу, и покачала головой. Они вчетвером ели в полной тишине, — напряженной, неестественной, абсолютно неправильной! — не поднимая глаз друг на друга. Маринетт крепко зажмурилась: с мыслями, каким мог бы быть этот день, если бы все тайны раскрылись раньше, к глазам подступали непрошенные слезы. После ужина они обязательно расставят с Адрианом все точки над «i», а утром расскажут обо всем Элис и Льюису. Даже если Адриан и Маринетт больше не смогут жить так, как раньше (в груди все сдавливало от страха, что теперь она стала Адриану чужой), то хотя бы дети больше не будут напрасно обижаться на папу. Кусок в горло больше не лез. Встав из-за стола, Маринетт направилась в спальню. Время словно замедлило ход. Она сидела на краю кровати спиной к двери, обхватив себя руками и пытаясь собраться с духом для откровенного разговора. Дверь скрипнула. Адриан сел рядом и молча обнял ее. Он знал, что она была Ледибаг, а Льюис был Багменом, но не догадывался, что ей был известен его секрет. Она чувствовала, что он тоже хотел объясниться. Но оба не могли подобрать слова. За эти годы они настолько привыкли молчать, что побороть эту привычку даже сейчас казалось непосильной задачей. — Сколько еще мы будем притворяться, что ничего не знаем? — грустно усмехнулась Маринетт. — Хотелось бы уже прекратить, — тихо прошептал Адриан и, невесомо поцеловав ее в макушку, добавил: — Но я боюсь наговорить лишнего. — Например, как ревновал меня к собственному сыну? — сорвался с губ Маринетт нервный смешок. Не самое удачное начало для разговора, но… что ж, они хотя бы начали говорить.