Секрет Полишинеля

У нас, Старков, есть отличительная черта — мы не становимся гениями, мы ими рождаемся. И сейчас я смотрю на тебя, Пит, и думаю, как я мог ничего не заподозрить? Твоя тётя однозначно всё знала — стоит лишь посчитать все её подсказки. Я тогда думал, она тебя нахваливает, пытается оправдать то, как четырнадцатилетний пацан выиграл у Старк Индастриз грант. Ну или стипендию, уже и не вспомнить тот разговор трёхлетней давности. Мне и в голову не могло придти, что это — фарс, проверка… подсказка. — …стер Старк? Что? Чёрт, Пит, прости. Задумался. Просил ли я когда-либо у тебя прощения? Нет. Хотя это — меньшее, что ты заслуживаешь. Моя чёртова гордость. Я просто поднимаю бровь. — Я спросил, могу ли я остаться сегодня, мистер Старк? Дома никого, к тому же се… Машу рукой во вполне отличительном жесте «стоп». Ты замолкаешь. Если бы ты знал о моём секрете, был бы ты настолько со мной послушным? Был бы ты вообще со мной, Пит? Ты был на моей стороне, когда Кэп предал. Ты был со мною в бою против Таноса. Но остался бы ты, узнав, что я — твой отец? Можешь ли ты остаться сегодня на ночь? Чёрт, да останься ты тут на всю жизнь — и не было бы на планете человека счастливее. — Конечно. Я так понимаю, ты займешь свою комнату? Ты краснеешь. Ты краснеешь каждый раз, стоит мне вспомнить при тебе тот неловкий момент — ты, совсем ещё дитё, уснул на диване в мастерской. Я мог бы тебя разбудить, или оставить там, но нет — то ли во мне сыграл тогда ещё не узнанный отцовский инстинкт, то ли в мозгу что-то перемкнуло — я взял тебя на руки и отнёс в ближайшую спальню. До сих пор помню твоё расслабленное лицо. При мне ты никогда таким не был. — Я могу и на диване… Или, может, мне будет лучше уйти? Точно, пирог, я вспомнил… Уйти? Паучок, да кто тебе позволит? Я собственноручно… О. Блять. Чёрт, да как ты мог подумать, что ты мне в тягость? Пит, ты же… солнышко, лучик… — Оставайся. Я буду рад. Я вижу, как расслабляется морщинка у тебя над бровями, и мне становится страшно. Страшно от того, что я готов сделать ради этой мелочи. — О, ну, тогда спасибо… Между нами висит неловкая тишина. Раньше мы всегда находили темы для разговора. Но в последнее время — я вижу! — ты становишься всё более напряжённым. В чём я провинился, паучок? Ты узнал? — Мистер Старк, если я мешаю… может, мне стоит стать немного самостоятельнее? В смысле, я и так постоянно вас нагружаю своими проблемами, и костюм рву, напрашиваюсь… Я всё понимаю, честно. Я обескуражен. — И что ты понимаешь? — Я вам в тягость. Раньше вы смеялись, шутили… А теперь нет. С того времени, как я стал к вам заходить. Смех? Шутки? Словесное издевательство над окружающими и чёрный юмор — пример отца должен быть далеко не таким. Блять, как больно осознавать, что эта планка для тебя слишком высока. Идеальный отец не узнает о сыне пятнадцать лет спустя и от случайного случая, не ведёт себя, как мать-его-ебать Говард Старк, заботясь лишь о собственном удобстве. Или как ещё можно назвать ту ситуацию с паромом? — Ничего ты не понимаешь. Звучит не то обвинительно, не то разочарованно. Вот видишь, фиговый из меня отец — я даже сейчас злюсь на тебя за абсурдную вещь. Ведь как ты мог узнать о моём отцовстве? Никак. И ты не знаешь. А я на это зол. — Так объясните! Объяснить твоему разуму я могу, но как объяснить твоему сердцу? Ты ведь не примешь. — У меня… проблема. Я вижу твоё напряжение ещё до того, как договариваю фразу. — Вот представь: ты думаешь, что твой отец мёртв. И, не имея перед собой чёткого мужского примера, ты начинаешь восхищаться Тони Старком — героем, гением, миллиардером и филантропом. А потом ты узнаешь, что он твой отец. Твои действия? Ты молчишь и лишь смотришь на меня своими огромными-огромными глазами. Как Бэмби, малыш. — Откуда вы это взяли? Паникуешь? Паникуй. — Я попал в подобную ситуацию. Ты неуверенно склоняешь голову. — Вы это про абстрактного человека или?.. Ты не договариваешь. Оставляешь пути отступления. И себе, и мне. Прости, что пущу твои старания на ветер. — Или. Я о тебе. Ну вот, Тони. Осталось лишь смотать все невыговоренные извинения в один моток и надеяться, что плотину всё-таки прорвёт. — Но… я и так знал. Что? Паучок, ты… ты меня разыгрываешь? Ты знал, и ты всё равно общался с человеком, который не подарил ни одного подарка на День рождения или Рождество при всех своих миллиардах? — И… твоё отношение? Сердце колотится, ладони потеют… Я с тобой поседею, Паучок, не тяни! — Ну… я, кажется, рад. Вы потрясающий, вы просто гений… …и миллиардер. Не в деньгах ли дело, Паучок? Не стоит врать. Всё моё — твоё до последнего цента. Всегда будет. Не стоит принуждать себя так правдоподобно краснеть. Я говорю это в голос. А вот ты теряешь способность говорить. — Да как?.. Как вы вообще?! Как… как вы вообще могли подумать, что я… ради денег!.. что я так сделаю? Вы же мне все три года как отец. Да, я этого вам не говорил, но это ничего и не меняет! Или это одностороннее, да? Я не успеваю сказать ни слова — ты убегаешь, громко хлопая дверью. И сейчас, несмотря на твои слёзы, мне хочется радостно смеяться.