Красный, зеленый, синий

Ребенок становится Джим Кирк в его голове после дисциплинарного слушания в середине третьего года обучения. Он уже не совсем студент, не совсем кадет, но врач и не на полную ставку. Это ставит его в ситуацию, когда за помощь колонии его должны наградить, а за нарушение протокола и дисциплины - изгнать. Само слушание проводилось за закрытыми дверями, адмиралтейство не знало что и как сказать, чтобы не получить скандала в СМИ. Ситуация вызывает ностальгию. И в то время как он просто сидит на подоконнике в коридоре, ребенок вышагивает перед дверьми в ожидании результатов совещания. Это затрагивает внутри него что-то, что уже давно казалось ему мертвым. Ребенок похож на венгерскую хвосторогу. Он не останавливается, движется и держит внутри себя огонь. Это вызывает воспоминания, которые приятны с оттенком горечи. И, в следующий раз, когда Кирк проходит мимо, он останавливает его. - Меня не исключат из Академии, успокойся. - Ты не можешь быть уверен, Кости. Это нарушение основных пунктов Кодекса и Устава. - А еще я их лучший хирург и терапевт. А после этого еще и спаситель колонии. Отделаюсь дополнительными дежурствами, парой интернов и чем-нибудь еще, унизительным, но не очень. Джим Кирк не перестает беспокоиться до конца разбирательства. Он пропускает занятия, ждет вынесения приговора, не реагирует на поднятую бровь у члена из коллегии СМО. После этого он перестает звать его "ребенок" в тишине собственных мыслей.