Цветы над черепами

      Эмелин снилось солнце. Яркие его лучи ласково целовали её щеки, пока высокие стебли травы нежно щекотали её кожу. Сердце девушки билось быстро и часто, а глаза с волнением вглядывались в далёкий горизонт, лентой убегающий вдаль. Волосы, обычно собранные в пучки или причёски, свободно растекались по её плечам, а игривый ветер радостно путался в её кудрях. Эмелин бежала. Бежала навстречу солнцу, зеленой полоске леса вдали. Бежала босиком, высоко задрав платье, выше, чем позволяет даме этикет. Она бежала, а её грудь наполнялась теплом и детским счастьем. И казалось ей, что этот бесконечный момент — начало чего-то хорошего и правильного.       Но свет исчез. Исчез сразу же, как только девушка открыла глаза. Непроглядная темень пространства, в котором она находилась, тут же вытолкнула все воспоминания о беспечном солнце. Восстановилась реальность. Эмелин дёрнула руками. Толстые веревки сильнее стянули тонкие запястья. Ноги так же крепко перевязаны, а рот был заткнут пыльной и вонючей тряпкой. Резкая головная боль тут же оглушила её. Брыкаться и пытаться выпутаться сил нет. Она это понимает. Сонная, уставшая и непонимающая, она сидела, замерев на месте, восстанавливая в голове все кусочки воспоминаний. Вот лес, вот Баш, вот раненный мужчина. А потом музыка. Дивная и волшебная музыка, после которой наступила долгая и мрачная темнота. Ужас, неясно теплящийся где-то на донышке её сознания, постепенно обретает силу. Он стремительно разбегается по венам, будоража сердце и разум. Слёзы, такие ненужные и бесполезные, копятся в уголках её глаз и стекали по грязным щекам.       Эмелин просидела так час, два. Может больше. Время кажется чем-то ненастоящим в этой глухой темноте. Словно и нет никакого времени вовсе. Есть только ужас и слабость, есть только неизбежное и страшное будущее, которое произойдёт в любой момент. Глаза постепенно освоились в темноте. Эмелин смогла хоть немного осмотреться и понять, где она находиться. Её темницей оказалась сырая и холодная пещера. Где-то расположились кучи какого-то непонятного мусора, остатки от недавнего кострища и пустые деревянные миски. Всё. Больше ничего. Ничего, что могло бы помочь ей выбраться, ничего, что стало бы ключем к её спасению. Оставалась только надежда. Надежда на то, что Баш снова спасет её.       Что он где-то там, среди высоких и мрачных деревьев, ищет её и знает, что найдёт.

***

      Эмелин не ошибалась в своей надежде на то, что Себастьян бросил все свои силы на её поиски. Бастард битый час блуждал по сырым и грязным тропам Кровавого леса, гонимый лишь одним желанием — найти её. Осознание того, что, возможно, юной девушки уже нет в живых копошилось где-то в его мыслях, но он уверенно сметал эти опасения в сторону. Потому что не может он позволить ей погибнуть. Потому что Мария никогда не простит его, если узнает о том, что по его вине Эмелин погибла.       Башу ничего не остается, как яростно взвыть. Как же о злился на Эмелин, о Боже! Злился на её упрямство, самонадеянность и это дурацкое безрассудство. Ну вот кто её просил ехать вместе с ним? Кто надоумил её, что сорваться в опасный лес, кишащий ополоумевшими языческими фанатиками — хорошая и безопасная идея? И как он вообще смог позволить ей эту глупость? Разве сам Баш не осознавал, что подвергает фрейлину королевы Марии смертельной опасности? Но злость сейчас бесполезна. Сколько бы он не спрашивал себя и не выплескивал бы немую ярость — это никак не поможет ему найти её. Живую или мертвую.       Эту часть леса он знал не так хорошо. Незнакомые тропки начали петлять всё сильнее и сильнее, становиться уже и часто-часто обрывались, а потом вновь продолжали бежать бесконечными ленточками-венами дальше, разрезая лес. Следов было мало, в основном это были следы животных. Волчьи следы вереницей уходили куда-то к низу сопки, заячьи следы и… лошадиные. Баш присел, всматриваясь в отпечатки массивных копыт на сыром чернозёме. Следы недавние, свежие. Словно вот-вот какой-то незадачливый путешественник проскакал мимо. И двигался он отнюдь не в сторону замка или основной дороги, следы убегали сильнее в чащу. Себастьяну пришла в голову мысль, что этот человек, возможно, мог встретить Эмелин и, если повезло, даже сейчас с ней.       Баш почти не ошибся. И это даже ещё хуже.

***

      Эмелин сильно хотела пить. Жажда стянула её глотку так сильно, что вместо дыхания с её губ срывался только тихий и жалобный хрип. Все конечности, казалось, разом окаменели и налились тугой и противной болью. Пальцы затекли, она их почти не чувствовала. Только веревки сильнее вгрызались в мягкую плоть, оставляя длинные полоски-рытвинки на белой коже.       «Мария, наверное, с ума там сходит», — пришла запоздалая, но довольно отчётливая мысль в её истощённое диким ужасом создание. Воспоминание о сестре даже на какой-то момент подарило ей немножечко энергии и лёгкой уверенности в том, что она выкрутится из этой ужасной истории живой и невредимой. Должно же так быть. Ну не может её история завершиться вот так? Она ещё не сдалась!       Эта уверенность и тихая злость полностью очистили её мозг от терзаний и навеянных страхом мыслей. Эмелин начала думать. Веревки затягивали сильно, да, только без расчета на то, что она попытается их них вырваться. Их можно ослабить, только для этого нужно было изначально принять верное положение. Из того положения, в котором она находилась это сделать было явно проблематично, но… возможно. Ей пришлось напрячь все свои мышцы, заставить руки наполниться всей силой, что сумело сохранить её уставшее тело. Этого было мало. И это было адски больно. Но Эмелин твёрдо решила, что больше не будет «девушкой в беде», которую только и делай, что спасай. Она сама прекрасно сможет защитить свою жизнь. А для этого нужно ещё немного потерпеть.       Веревки сдвинулись. Фрейлина испугалась, что они затянутся ещё сильнее, но, к её счастью, наоборот, те веревки, коими были завязаны её руки совсем немного, но ослабли. Прикусив губу почти до крови, она приступила к самому сложному — ей нужно было вытащить хотя бы одну руку. Кожа сдиралась от трения, боль была острой и едва переносимой. Эмелин останавливалась каждый раз, шумно дыша и заливаясь слезами боли. Продвигая руку миллиметр за миллиметром, она чувствовала, как веревка медленно, но верно сползает с её руки. Как только она прошлась по расширяющейся части, дальше веревка слетела уже резко и быстро, только проскользнув кровавым следом по её грязным пальцам. Эмелин победно усмехнулась сквозь боль.       Где-то в отдалении послышались человеческие шаги.

***

      Стемнело. И днём лес был полон опасностей и ужасов, но с наступлением темноты в нём становилось ещё страшнее. Кто знает, что прячется за поворотом или тем толстым стволом старого дерева? Может, кто-то уже тихо присел среди рослых кустарников и только и ждёт, пока Баш растеряется, чтобы напасть на него под покровом сгущающейся ночи. Баш обнажил меч. Он красиво сверкнул в лучах зарождающейся луны, проскользнувших сквозь кроны высоких деревьев. В темноте различать следы стало очень сложно, поэтому мужчина продвигался медленно и осторожно.       Резко подул ветер. Себастьян резко замер, потому что среди лесных запахов он ощутил другой, чуждый привычным ароматам природы. Пахло дымом, костром. Где-то неподалёку были люди. Или язычники.       Продвигаться по запаху сложнее. Ветер переменчив. А ещё ему требовалось идти тихо и по возможности бесшумно, ведь он не знает, кто будет ждать его у костра — друг или враг?       Среди деревьев мелькнули первые отблески пламени. Баш остановился, упал прямо в колючие кусты и, осторожно выглянув из-за своего укрытия, он осмотрелся. Около костра кто-то был. Двое или трое. Они сидели у огня. Издали он не видел, кто были эти люди. Он услышал конское ржание, нервное перестукивание копыт о почву и приглушенные голоса. Они находились прямо у подножия самой высокой из здешних сопок. Осторожно, не создавая шума, он пополз прямо по земле ближе к огню, чтобы лучше рассмотреть сидящих там людей. Голоса стали отчётливей, и он смог даже различить некоторые фразы.       — … и когда мы приведем её к нему, то всё, наконец, закончится.       — Я надеюсь на это, потому что я устал жить в постоянном ужасе.       — Всё будет хорошо, мой брат, вот увидишь. Мы сдержим своё обещание. Нам даже очень повезло, что так случилось и бедная девочка сама оказалась в лесу. Не пришлось даже идти туда.       — Нам повезло, а ей — нет. Что с ней будет?       Баш напрягся. Кусочки раздробленной картинки складывались воедино. Они говорили про Эмелин. Это она та девочка, что они нашли в лесу. Себастьян едва удержал свой первый и безумный порыв выскочить из своего укрытия и пролить их грязную кровь. Нет. Ему нужно дослушать. Нужно понять, что же происходит тут, так далеко от него.       — Нам это знать не дано. Да и неважно это совсем. Главное, что мы получим то, чего так долго хотели — свободу. А умрет она или станет Его игрушкой — уже будет не нашим делом. Пойду проверю, жива она там или нет. Надо хотя бы накормить её, иначе ослабнет раньше положенного времени.       Один из них встал и скрылся в углублении у подножия холма. Двое остались у костра. И тут Баш решил действовать. Если они действительно говорили про Эмелин, то нужно поскорее увозить её подальше отсюда, в безопасность высоких стен королевского дворца. Его пальцы сильнее сжали рукоять меча. Теперь оставалось действовать резко и решительно, чтобы ни один из этих грязных уродов и подумать не успел о том, что на них кто-то напал. И пусть врываться одному в битву с двоими — полнейшая глупость, но сейчас Себастьян всей душой намерен спасти несчастную девушку.       Никто из язычников не понял, что случилось, когда из мрака ночной чащи леса выскочил он. Языки пламени сверкнули в блестящей стали меча, кровь брызнула на горящие ветки и тут же зашипела. Один из них упал замертво, заливая кровью покрывшуюся первым инеем траву. Второй успел отреагировать. В его руках оказался топор. С резким воплем он попытался опустить его на голову Башу, но тот ловко перекатился по земле, выронив при этом свой меч. Оставшись безоружным, он только яростно глянул на замахивающегося на него противника.       — Передавай привет своим праотцам.

***

      Эмелин в ужасе сжалась в комок, когда услышала эти быстрые шаги в своём направлении. Пришлось наскоро запутать освобожденную руку в веревке и принять то же положение, в котором она очнулась. Шаги были всё ближе и ближе. Сердце девушки металось в грудной клетке, заходясь отчаянным стуком, пока кровь стучала в её ушах похоронным маршем.       В пещеру ввалился мужчина. Он быстрым взглядом осмотрел свою пленницу, пока она зашуганно рассматривала его исчерченное множеством болячек лицо. Смотрели друг на друга они недолго. Без слов и объяснений он схватил извлёк из ножен небольшой, изогнутый нож и парой движений срезал путы с её ног. Девушка неуверенно вытянула затекшие ноги вперед, но он даже не дал её опомниться, поставив её на ноги одним резким движением. Удерживая её за руку, мужчина поволок Эмелин к выходу из пещеры.       Оказавшись на свежем воздухе, сестра королевы Шотландии смогла нормально вздохнуть. Спертый и сырой воздух пещеры сменился сладким лесным. Её похититель потащил её дальше, к костру, пока она сумбурно переставляла ноги, следуя за ним. Звуки битвы опередили саму битву. Похититель резко дернул её на себя и почти потащил по земле, стараясь скорее попасть туда, откуда доносился звон метала.       — Что вам нужно от меня? — пискнула девушка, изо всех сил стараясь сопротивляться, но сил у нее было не так уж и много.       — Заткнись, — бросил ей мужчина. — Будешь дёргаться, я перережу твою глотку и оставлю тут, поняла меня?       Эмелин быстро кивнула. Костер мерцал в темноте. Искры взлетают в самое небо, но совсем не это привлекло внимание девушки. Она увидела Баша, и сердце её забилось чаще. Он держал в руках меч. Оружие дрожало, и весь клинок был запачкан кровью. Кровью побежденных соперников. Тот, что тащил её, среагировал молниеносно. Зазубренный нож тут же встретился с её горлом, лезвие опасно замерло, едва касаясь нежной кожи.       — Если дернешься, то даже вздохнуть не успеешь, как я ей глотку вспорю, как рыбное брюхо. — Его рука дрожала. Эмелин кожей ощущала, что он напуган. Умирать в эту ночь никто не хотел. — Мы можем разойтись мирно. Я отпускаю ее, а ты отпустишь меня. Мне кажется, мы квиты, — он быстро глянул на тела поверженных Башем врагов. — Идёт?       — Сперва скажи мне, о чём эти трое толковали, — медленно произнес Баш, внимательно смотря на Эмелин. Девушка в недоумении смотрела на него, пытаясь понять, чего он добивается и почему уже не согласился на этот своеобразный обмен жизнями.       — Не суйся в то, что не поймёшь никогда. Я предложил сделку. Попытаешься убить меня — она последует за мной. Думай быстрее, рука затекает. Вот-вот дернется и принцессу уже не спасти.       Время загустело. Баш не сводил напряженного взгляда с Эмелин, а девушка заливалась слезами ужаса.       — Идёт. Уходи. — Себастьян опустил свой меч. Похититель едва слышно расслабленно выдохнул, убирая нож от шеи фрейлины. Легкий толчок в спину — Эмелин тут же оказывается в объятиях Баша, а за её спиной слышится быстрый бег. — Цела? Эмелин, они…?       — Всё в порядке, теперь всё в порядке, — как заклинание шептала Эмелин, прижимаясь к широкой груди мужчины и продолжая рыдать.       От напряжения, ужаса и пережитого ею кошмара, который, наконец, закончился.