Отпустить боль

      Октавия ходила как призрак с одной только целью, мелькающей во взгляде и всём образе, — убить Чарльза Пайка.       Теперь её лицо исказила гримаса жалости к этому запутавшемуся мужчине. Теперь, когда, взглянув прямиком в эти противные карие глазёнки, выражющие один только страх, Октавия проткнула его остро заточенным, словно выжидающим нужный момент, мечом, она почувствовала точно не волну облегчения.       Октавия почувствовала некое сожаление к Пайку. Жалость к нему. Она испортила то блаженство, что ощутила младшая Блейк, проткнув живот Чарльза, — заставило его испариться, не просуществовав и секунды.       Октавия надеялась, что боль уйдёт вместе с Пайком. Что она отпустит её. Что Чарльз Пайк и был тем, кто не давал ей двигаться дальше — чтобы не сделать жертву Линкольна ком Трикру напрасной.       Но это было не так.       Октавия возненавидела Пайка, возненавидела тех землян, из-за которых Линкольн позволил вышибить себе мозги, возненавидела себя, не допустившую помощи брата.       «А вдруг Линкольн бы остался живым?» — едкая мысль вечно вертелась в голове, не позволяя спокойно спать по ночам.       «А вдруг я повинна в его смерти?» — Октавия отчаянно искала, кого бы обвинить: обвинила Беллами, даже избила, но и близко не полегчало. Она обвинила Пайка — убила его, но и тут не стало легче.       Октавия могла обвинить лишь саму себя.       Сдавленный стон вырвался из груди, когда Октавия рухнула на колени, а затем осела на пол. Ей хотелось кричать на всё и всех, а когда она почувствовала тёплые ладони брата на плечах, захотелось заново избить его, оттолкнуть.       «Не трогай меня!» — вскрикнула Блейк младшая. Она резко отпрянула, снова закричала.       Октавия кричала от скопившейся внутри едкой субстанции, что разливалась в сердце, словно почерневшем от всего произошедшего.       Раньше ей казалось, что в ней оставался только один светлый уголок — Линкольн. Теперь и его нет.       Октавия содрагалась всем телом, судорожно вспоминая родной запах. Как его не хватает…       Перед глазами мелькнул посиневший труп любимого.       Слёзы единым потоком хлынули из глаз — словно там, внутри, кто-то разлил десятки литров солёной воды, что теперь каплями скатывалась по щекам.       Может когда-нибудь она и найдёт способ отпустить боль, поглотившую её, подобно тьме, но пока что Октавия ком Линкольн Скайкру — заложница этой тьмы.