Драмиона? И кто это сказал?

Всё как обычно — время перевалило за полночь, а я стою со стаканом в руке… и ни о каком сне не может идти и речи, чёрт возьми! Как студент может пить огневиски в своей комнате? И зачем это мне? Какие идиотские вопросы: я Малфой, Драко Малфой, и я могу позволить себе все даже на глазах у старого козла Дамблдора! Скорее, именно то самое «зачем» не дает мне покоя. Я не могу уснуть ночами, и чувствую себя действительно отвратительно. Честно сказать, я собираюсь напиться только из-за того, что это «круто», читателям нравится, когда я вот так круто потягиваю огневиски, но вся правда в том, что я бы просто швырнул этим стаканом в них и забыл бы обо всём. — О Мерлин, почему она?! Из всех проклятых ведьм, которые здесь, почему в моих мыслях — именно ты, тьфу? Грязнокровка, рожденная по ошибке, а я не могу выкинуть тебя из головы… блин. Она даже ударила меня… ударила, меня, чистокровного волшебника одного из самых известных магических родов! — Иди к дьяволу, Грейнджер! Даже разбитое стекло, оставшееся осколками на полу, не может успокоить нервы. Дело в том, что я ненавижу эту проклятую всезнайку, я ненавижу всё — как она говорит и дышит, даже ненавижу за то, что она существует… и все же я не могу думать ни о чём, кроме неё. Это кажется невероятным, я знаю, но это так. Когда она направила на меня палочку (перед тем, как разбить мой нос), у неё были глаза разъярённой тигрицы. Я не верил, что эта девушка может быть такой жёсткой и решительной, я даже вздрогнул, ведь видел, что теперь она способна на всё, что угодно. Нет, совершенно точно, Грейнджер не имеет ничего общего с Пэнси или кем-то другим, кто учится в Хогвартсе. Её достоинства равны преимуществам дождевых червей, вонючек вроде Уизли и его семейки, но нельзя отрицать, что у него есть характер. Наверное, я окончательно рехнулся… Подождите, минутку, давайте рассуждать спокойно. Какие три вещи делают Грейнджер незначительной и отвратительной? Она грязнокровка, она гриффиндорка… и она всезнайка, самая занудная заучка, что я встречал в своей жизни! Я не должен думать об этом: о такой, как она, я должен быть совершенно хладнокровным. Но — как? Так почему же я всё время чувствую эту одержимость? Я болен, без сомнения. Я должен написать своему отцу, попросить его забронировать самый дорогой и роскошный номер в Больнице Святого Мунго, и позвольте мне сделать это как можно скорее. — Хватит, — говорю себе шепотом. — Я больше не могу, я хочу спать, просто спать… спать!

***

— Итак, Драко, — окликает меня Гойл на следующее утро. — С тобой всё в порядке? На тебе лица нет… — В любом случае мои дела лучше, чем у тебя, идиот, — огрызаюсь в ответ. — Ты в курсе, что иногда надо принимать ванну, чтобы не пахнуть дерьмом? Молчание. Как обычно. Крэбб и Гойл никогда не посмели бы мне нагрубить: я главный, и они знают это, они обязаны уважать меня. Сегодня мы должны продемонстрировать успехи на Трансфигурации с МакГонагалл. я ненавижу эту старую ведьму, однако в грязь лицом ударить нельзя. Но… Планы резко меняются, когда у входа в класс замечаю Грейнджер (явно ждёт парочку своих друзей-идиотов). Чёрт, у нас же Трансфигурация проходит вместе с Гриффиндором! — Ты чего застыл, Малфой? Проходи в класс. — Нет…. Нет, не сегодня я плохо себя чувствую! — Не справился с домашним заданием, — довольно протягивает Грейнджер. — Я сказал, что плохо себя чувствую! — ору на неё я. — Перестань преследовать меня, словно назойливая муха! Иди, покажи свою гениальность этой старой кошке и не раздражай меня, у меня есть другие дела! Грейнджер исчезает в классе. Крэбб удивлён моим поведением и, кажется, хочет что-то сказать, но Гойл бросает на него красноречивый взгляд, замечая, что сейчас лучше всё-таки промолчать. Мой отец мог в любой момент уничтожить его, заставить его даже пожалеть о дне, когда он родился, и он это знает. Оба пожимают плечами и идут в класс, медленно и тихо, как две покорные овечки, а я отправляюсь к себе в комнату и падаю на кровать. Смогу ли я сомкнуть глаза хотя бы на некоторое время? Нет, она всегда в моей голове, это просто мания! Поскольку спать невозможно, поднимаюсь и иду в сад. Интересно, мне поможет свежий воздух? На мгновение я даже чувствую себя лучше… Я не зря сказал «на мгновение»! В школе, куда принимают маггловских выродков, меня раздражает буквально всё. Если бы директором был мой отец, все было бы гораздо лучше. Конечно, существовал бы более точный и правильный отбор, который проходили бы лишь детьми самых чистокровных магов, и не было бы здесь ошибок природы, как Грейнд… Нет, чёрт побери, я по-прежнему думаю о ней! Да будь ты проклята, Грейнджер! Ты что, хочешь свести меня с ума? «Свести с ума»… Звучит как-то… неоднозначно. Так, будто я и жить не могу без мыслей о ней. Она что, какая-то богиня, что навсегда остаётся в воображении? Тоже мне, Венера Милосская. Хотя… Ей не мешало бы отрубить руки (мой нос тогда уцелел). — Мне действительно нужно написать письмо отцу, — бормочу себе под нос. — Здесь даже воздух действует на меня губительно. Мне нужна самая надежная палата, куда он не проникнет, где я смогу не думать о… Стоп! Что она делает в саду вместо того, чтобы быть в классе? Чёрт бы вас всех побрал, это совсем не смешно. Я вышел подышать воздухом и столкнулся с этой зубрилой. Автор, чтоб тебя… ты что, хочешь, чтобы мне совсем поплохело? Да, без сомнения… или, может быть, это ты, скверный читатель, наколдовал такое проклятье? Нет, я решительно разворачиваюсь и ухожу. Или нет? Да, я ухожу, или… Нет! — Тьфу, я не могу больше, чёрт возьми, Грейнджер… Уходи из моей головы!!! Я не должен был кричать. Да, она заметила, чёрт побери, я облажался. А теперь, что я ей скажу? Если я сдержусь и не отпущу комплимент её носу, что напоминает мне сопатку Гойла, то, вероятно, спасу себя от гибели под ударом её волшебной палочки. Или кулака… В общем, лучше молчать… — Что тебе надо, Малфой? — спрашивает она меня и будто читает мысли. — Тебе мало было того удара, хочешь ещё? Кончик её палочки чуть ниже моего подбородка, и эта картина заставляет меня полностью онеметь. Я не могу этого сделать, это сильнее меня. Я ненавижу её, я ненавижу её, и в то же время… Я боюсь её. Я боюсь её, её глаз и её лица, но я не могу признать этого, потому что я — гордый человек, то есть Малфой. Я чистокровный волшебник, представитель великого магического аристократического рода, а она всего лишь отвратительная грязнокровная зубрила… — Итак, — в её голосе звучит холод вековых льдов. — Что? — Просто дай мне ещё одну вескую причину, чтобы ударить тебя. Пожалуйста! — в последнем слове звучит явная насмешка. — Не прикасайся ко мне, — едва выговариваю срывающимся шепотом. — В тот раз всё завершилось благополучно, так как с тобой была твоя шайка, но сейчас… — Била тебя я, а не друзья, — лаконично замечает она. — Конечно, тебе не хочется признать, что я даже физически сильнее тебя! Звучит как-то… не по-гриффиндорски… Я бы даже сказал, по-слизерински. Это то, что пугает меня, Грейнджер. Ты сильнее, намного сильнее, чем я, и это так унизительно. Это унизительно — уступать тебе — заучке и грязнокровке — и это действительно сводит с ума. Я бы хотел тебя победить, но не могу. И ты это прекрасно знаешь, а потому так легко бросаешь новый вызов. Ты не боишься моего, не говоря уже о моем отце, у тебя больше гордости, чем у этого нищего Уизли и святого Поттера — и это говорит о многом. — Легко говорить, когда ты держишь меня на прицеле… Верно, Грейнджер? На её губах — лёгкий излом издевательской усмешки: — Как пожелаешь! Никакой палочки! В тот самый момент, когда опускаешь палочку, сильный удар руки обжигает мою щёку. Даже мой отец не позволял себе такого, а ты… ты… маленькая грязная сука, ты — ничто иное! — Теперь слово за тобой, Малфой. Лицемерка. Ты слишком хорошо знаешь, чем всё закончится, если бы я даже смог попытаться ответить ударом на удар. но… я никогда не сделаю этого, даже если ты будешь избивать меня, как паршивую собаку. — Я ненавижу тебя, Грейнджер! — Это взаимно, уверяю тебя! — Если бы решал я, тебя никогда не было на свете… — Хочу тебя огорчить, — ядовито замечает она. — Ведь именно я могу остановить продолжение рода в твоей семейке. Один удар — и ты будешь петь тоненьким голосом в школьном хоре. Знаешь, это принесло бы пользу — больше не было бы таких идиотов, как ты! — Я Малфой. Драко Малфой, — говорю я, выделяя своё имя, чтобы утвердиться не в её, а, скорее, в собственных глазах. — Для меня ты просто тупой, Драко… Гарри прав, ты жалок! Это уже слишком. Она не может позволить себе так говорить со мной, что бы ни случилось. Она должна остановиться. — Ты просто грязнокровка, Грейнджер, низшее существо… и это ты действительно жалкая… грязная… сучка! Она делает новый рывок в попытке ударить меня, но на этот раз я быстрее. Теперь её запястья буквально скованы моими пальцами. — Оставь меня! — яростно выкрикивает прямо в лицо. — Оставь меня, я сказала! — Нет, я не оставлю тебя! — Хорошо, ты сам нарвался! Признаюсь, я не учёл, что ноги у неё свободны. Редкая удача направила её удар в мою голень: если бы она взяла чуть выше, прощайте, мои наследники… Тренировки по квиддичу помогли мне, по крайней мере, немного, но главное — спасли от смертельного удара Грейнджер. Надо сказать, что держать её руки было немного отвратительно (она же грязнокровка), но в какой-то мере и приятно. У неё в глазах всегда пылает яркое пламя. Она не сдаётся. Никогда и никому. чёрт, наверное, ей и правда живётся нелегко. — Оставь меня, или я начну кричать, — говорит она. — Отпусти мои руки, меня уже тошнит от тебя… — Знаешь, меня тоже, — признаюсь я. — По крайней мере, это ты мне не даёшь спать ночами. — Что за бред… Ты с ума сошел?! — Да, я сумасшедший… без ума от тебя! Я не могу в это поверить, я это сказал. Я действительно сказал ей это. Я проговорил это, не задумываясь, и я смог сказать это. Я просто признался, что мне она нравится, что я не могу спать, думая о ней постоянно, настолько, что уже стал сумасшедшим. Я не могу перестать смотреть на неё, особенно сейчас, когда она так удивлена, что даже не пытается вырваться или снова ударить меня. На самом деле, я хотел бы поцеловать её. Я хотел бы почувствовать вкус её губ, запах её волос, мягкость её кожи… Она так красива! Так чертовски красива, пусть и грязнокровка, я уже ничего не понимаю. Почему мы так сейчас стоим так близко друг от друга? Почему, вместо того, чтобы отвергнуть это, я хочу обнять её и крепко прижать к себе? Вчера я выпил только один бокал огневиски, или два, или даже три… В любом случае, сейчас я совершенно трезвый. Но я здесь, рядом с девушкой, которую ненавижу и люблю одновременно, не в состоянии разобраться в собственных чувствах к ней. — Какого чёрта я делаю? — Малфой… — Что? — Ты знаешь… Ты знаешь, кто автор этого фанфика? Мы оба поворачиваемся, чтобы посмотреть на него: — Чёрт бы тебя побрал, но что ты написал?!