***
В полном молчании мы достигли палаты для полной изоляции больных. Сквозь стеклянные стенки помещения, можно было видеть как пациентка лежит на кушетке, недовольно скрестив руки на груди. Ее мать яростно что-то ей доказывала, активно жестикулируя руками. Лишь отец и парень девочки стояли немного поодаль, даже не пытаясь встрять в перепалку матери и дочери. - Честно, мне не очень хочется сейчас туда идти, - усмехнулся Егоршин, словно прочитав мои мысли. - Да, не хочется попасть под горячую руку, - хмыкнула я надевая маску. Но как только мы вошли через двери, перепалка немного утихла и четыре пары глаз уставились на нас. - Что я тут делаю? Мы же остановили приступ, зачем меня привезли в больницу, да еще в такую странную палату? - спросила Нина, переводя взгляд то на меня, то на Егоршина. - Это специальная стерильная палата, обычно мы ее используем для больных, которых опасно держать в обычном блоке, дабы они не подхватили инфекцию. Но в твоем случае, чтобы никакие аллергены не спровоцировали новый приступ, - пояснила я. - Дело в том, что мы пока не знаем, что могло спровоцировать анафилаксию, но хотим задать Вам всем несколько вопросов, которые помогут нам прояснить ситуацию, - продолжил Егоршин. Дальше расспрос полностью вел Руслан. Спросив все, что можно у родителей про пересадку сердца и чистоту комнаты, он переключил свое внимание на паренька. - Что Вы делали, когда ты навещал Нину? - Ну, за руку держал, шрам осматривал, - видно как парню тяжело давалось все рассказывать под столь пристальным вниманием родителей пациентки. - То есть никаких духов новых, ничего такого? - уточнила я. Парень замотал головой. - Ладно, понятно, - протянул Егоршин, а потом повернулся к девочке, - Нина, а там куда ты ходила, ... - Куда я могла пойти? - хмуро огрызнулась пациентка. - Меня даже в школу не выпускают из дома. - Нина, это просто мера безопасности, - сказала ее мать. - Вот скажите правду, - Нина глянула на Руслана и меня, - Я ведь могу посещать школу? Это безопасно? - С медицинской точки зрения, да, - уверенно ответил Руслан. Глаза девочки сразу засияли и она повернулась к матери, ожидая реакции той. - Нина, послушай..., - она замялась, но потом позвала нас с Егоршиным поговорить вне палаты. - Соврите ей про школу, прошу. Понимаете, она уже столько раз чуть не умерла. И все из-за пенициллина, пчел, орехов. На все это у нее аллергия, - встревоженно начала диалог мама пациентки, как только мы оказались вне палаты. - Послушайте, вы чересчур ее опекаете, - аккуратно сказал Руслан. - Знаю, подруга-психолог говорила мне о гиперопеке. - Да это не гиперопека, а супер-мега-гиперопека! - не выдержал Егоршин. Я осуждающе глянула на него. - Вы не понимаете, у Ниночки теперь все хорошо. Полгода назад мы переехали загород, она там дышит свежим воздухом. К ней ездят все репетиторы и в школу теперь можно не ходить... - Ей нужна полноценная жизнь, - перебил женщину Руслан. - Я помню себя в ее возрасте, столько ошибок и бед, - отчаянно произнесла мама. - Это ее ошибки и ее опыт, - ответил Руслан. - Я не позволю каким-то ошибкам погубить мою дочь второй раз. Полгода назад Нина пошла с подругами в кафе, там она ела пирожное. То, что оно было с ореховым кремом, она поняла не сразу. Ей стало плохо, а лекарство осталось дома. По пути в больницу, она потеряла сознание и ее сбила машина. И что в итоге? Сердце пересадили! И то, я как мать, не знаю всей истории. Она же мне постоянно врет. Так что, если мне придется ей солгать ради ее благополучия, то я так и поступлю, лишь бы она жила. - Ладно, только нам не врите, - тут же ответила я, видя Егоршина, который еле сдерживался от возражений матери пациентки. Отойдя от нее, я поравнялась с Русланом и спросила: - Ты чего такой нервный? Похлеще самой Нины перечишь ее матери. - А тебя не напрягло бы, если тебя заперли в доме и не пускают ни в школу, ни к друзьям? - вскинул бровь невролог. - Естественно напрягло бы, но не надо так отчаянно спорить с ее матерью. Мы в праве заниматься лечением Нины, а не разрешать их семейные конфликты. Если ты, конечно, не сменил профессию невролога на психолога, - лукаво добавила я, наблюдая за недовольным Русланом. - Ерничай дальше, а я пойду к Рихтеру, - фыркнул он, ускоряя шаг и оставляя меня одну в коридоре. Понимая, что без результатов обыска дома мы ничего делать не можем и вообще бесполезно выдвигать какие-то предположения, я решила дождаться Ходасевич и Калинина в столовой, заодно пообедать. В самой столовой на первом этаже было довольно много людей. Видимо тому виной суббота, самый людный день из-за посещений родственников. Взяв гречку с котлетой и клюквенный морс, я с трудом нашла свободный столик и принялась за еду. Однако недолго длилось мое одиночество. - Привет, можно сесть к тебе за столик? Больше свободных нет, - блондин в медицинском халате с подносом в руках вопросительно изучал меня. - Да, конечно, присаживайся, - улыбнулась я. - Не против, если мы познакомимся? А то неловко есть в тишине с незнакомым человеком, не правда ли? - доброжелательно улыбнулся парень. - Я Артем Беляев, можно просто Артем. - Морозова Аня, приятно познакомиться. - Что ж, Аня, я раньше тебя здесь не видел. Давно здесь работаешь? - парень с интересом уставился на меня. - Я новенькая, работаю почти две недели неврологом в диагностическом отделении, - ответила я. - Погоди, неужели в том самом отделе диагностики, которым заведует Рихтер? - дождавшись моего утвердительного кивка, парень сделал скорбный вид и продолжил фразу, - Сочувствую. - Хеей, не преувеличивай, - со смехом ответила я, - Рихтер не такой каким кажется на первый взгляд. Он, на самом деле, отличный врач и даже не всегда ворчит. На меня точно не ругается. Так что, он мне нравится в качестве начальника. - Да ну? Стокгольмский синдром во всей красе, - веселые искорки вспыхнули в глазах Артема. - Но допустим, я тебе поверю, что Рихтер - не самое страшное, что случалось с этой больницей. - Ну уж точно не самое худшее, - невольно вырвалось у меня. - Воу, это ты про кого? Впрочем, неважно. Я очень удивлен, что ты с кем-то в конфликте. - - В смысле? - нахмурилась я. - То, что я здесь всего недели полторы, никак не влияет на конфликты и скорость их развития. - Я не об этом. Просто удивился, что ты в принципе уже с кем-то повздорила. - Ну вот такая вот я злая, - хмыкнула я. - И вообще, чего ты так удивился. Будто люди не могут ссориться. - Просто я посчитал тебя неконфликтной личностью, - спокойно ответил парень, отпивая из кружки кофе. - Да ты у нас психолог, - с улыбкой подколола нового знакомого. - Ну да, - невозмутимо сказал Беляев. Заметив мой удивленный взгляд, он пояснил: - Прости, забыл об этом упомянуть. Я работаю здесь психотерапевтом. В основном, веду групповую терапию для онкобольных. - Ого, тяжелая работа, - выдохнула я, опуская взгляд на почти допитый морс. - Зато неконфликтная, - подмигнул мне парень. - С кем ты успела поссориться и главное: из-за чего? - Это сеанс психотерапии? - поинтересовалась я, с интересом подперев подбородок рукой. - Чисто приятельский интерес, - буднично ответил он. - Но я не настаиваю на этой теме разговора. Можем говорить о чем пожелаешь. - Хорошо, - задумчиво протянула я, пытаясь придумать что бы у него спросить. - А как ты решил стать психотерапевтом? - - Из всех скучных вопросов ты выбрала наиболее скучный, - рассмеялся он, но все ответил: - Просто увлекся в меде этим направлением. Ну а ты? Почему именно неврологом? Так и пролетели следующие двадцать минут. Мы обсуждали наши профессии, рассказывали о учебе в меде, и о самих себе. Надо отдать должное этому Артему, он действительно тактичен, как хороший специалист в области психиатрии. Он не задавал глубоко личных вопросов, хотя видно, что ему хотелось узнать побольше обо мне. Радуясь, что я нашла такого хорошего приятеля в этой больнице, я не заметила вернувшихся Ходасевич и Володю. Однако Калинин с лукавой ухмылкой подметил, что я сижу не одна, поэтому не стал подходить. Мы просидели так весь обеденный перерыв, пока не раздался звонок мобильного. С ужасом глядя на время, я поняла, что случайно продлила перерыв на пять минут. - Алло, - покрепче сжала телефон в руке. - Ань, ты где? Мы выписываем Нину, - спешно проговорила Ходасевич. - Уже? А в чем причина анафилаксии, уже выяснили? - удивилась я. - Да, у Нины и ее паренька был секс, а тот накануне наглотался пенициллина, как выяснил Рихтер на допросе мальчишки. - Пенициллин, на который у Нины аллергия? - уточнила я. - Да. Вместе со спермой аллерген попал в организм пациентки, - ответила Оля, - Пошли выписывать девочку. Убрав телефон в карман медицинского халата, я быстро попрощалась с Артемом и поторопилась к пациентке. В палате уже была Ходасевич, которая отключала Нину от аппаратов. - Почему мою дочь выписывают? - суетилась за дверью палаты мать девочки. - Она уже здорова, - мягко ответила я, надевая защитный костюм, прежде чем войти в стерильное помещение. - А в чем причина анафилаксии? Ваша коллега сказала что-то насчет общения с мальчиками... Тут Оля подбежала к стеклянной стене палаты и ударила по ней, пытаясь привлечь мое внимание. Быстро надев маску, я поторопилась на помощь. Пациентка как-то странно дергалась на кушетке, показывая руками на горло. - Дышать...сложно - прохрипела она. Оля схватила стетоскоп и приложила к груди пациентки. - Адреналин нужен? - спросила я. - Подожди, - остановила меня Ходасевич. Потом она повернулась к пациентке, - Зуд есть? Где-нибудь чешется? Нина отрицательно мотнула головой. - Ни шумов, ни хрипов, ничего, - встревоженно доложила Оля. - Я не понимаю, чего Вы ждете? Вколите ей уже что-нибудь, - паниковала мать. - Потрескивание, - вдруг заявила Оля, прислушиваясь через стетоскоп. - Посмотри на шею, - кивнула я ей. Тут Нина подавилась и выплюнула пену. - Это не аллергия, это сердце, - заключила Оля.***
Вся наша команда собралась в ординаторской, чтобы обсудить дифдиагноз. Рихтер подошел к прозрачной доске, где была написана "анафилаксия" и добавил новый симптом "острая сердечная недостаточность". - В нашей картине прибавился новый персонаж, - заключил он, откладывая маркер. - Похоже это разные картины, - сказал Егоршин, который сидел за столом вместе со мной и Олей. - Да, но что могло вызвать анафилаксию и острую сердечную недостаточность одновременно? - спросил нас Рихтер. - А что если это изначально была не анафилаксия? - предположил Калинин, задумчиво ходивший вдоль кабинета. - Ну да, например, лекарство против отторжения оказалось токсично и вызвало приступ, а затем сердечную недостаточность, - продолжила его мысль Оля. - Который мамочка вылечила простым адреналином? - съехидничал Андрей Александрович. - Это точно анафилаксия. - Но что если это разные картины и не связаны между собой? - спросил Руслан. - Два редких случая за одну неделю? Странно, - возразила я. - Ну анафилаксию мы объяснили, - развел руками в ответ невролог. - Анафилаксию объяснили не вы, а я. Так что не надо вешать мои лавры себе на шею, - усмехнулся Рихтер.- Вы даже мальчишку не потрудились расспросить. - Проблемы с сердцем вполне нормальная история, если сердце пересажено, - Руслан встал со своего места и подошел к доске, хватая маркер, - Сердечная недостаточность это либо миокардит, либо коронарная недостаточность, либо отторжение. - Зачем ты вышел к доске? - перебил его Рихтер. - Садись, два. - Что сразу два-то? - насупился Егоршин. - За дисциплину, - отрезал Рихтер. - Повторю вопрос: что связывает эти два симптома? - Может начнем с сердечной недостаточности? - начала рассуждать Оля. - Лихорадки не было, значит точно не инфекция, - сказала я. - Ну или ее не было, так как Нина сидит полгода на иммунодепрессантах, - сделал логическое предположение Калинин. - Делаем томографию, биопсию миокарда и заново берем кровь, - подвел итог Рихтер. К сожалению, нас с Егоршиным опять поставили работать в паре. В этот раз мы совместно проводили томографию. Нина спокойно лежала в томографе, в то время как я решила заговорить с Русланом, чувствуя неловкость от тишины. - Как твоя статья? Ну для медицинского журнала, - поинтересовалась я. - Нормально, уже все готово, - как-то сухо отозвался парень. Решив, что он не настроен на разговор я тоже замолчала. Однако спустя минуту он сам заговорил со мной: - - Мне показалось, что ты, как и Оля, недолюбливаешь этих двоих. - Нину и ее парня? Ты ошибаешься, - отрезала я. - Ага, конечно, - усмехнулся Егоршин. - А почему? Потому что у них любовь? - Причем здесь это? - вскипела я. - Просто кое-кто против подросткового секса, - пропел Руслан. - Уж лучше это, чем они будут принимать наркотики или еще чего. - - У тебя сразу крайности какие-то, - поморщилась я, отворачиваясь к компьютеру и тыкая на изображение, - Мне вот это не нравится. - На вегетацию возможно похоже, - прищурился Руслан. - Хотя нет, все чисто. Пойду доставать Нину из томографа. Я стала делать записи в карточку пациентки, пока меня не отвлек громкий радостный голос Руслана: - Поздравляю, Нина, признаков коронарной недостаточности нет. - Значит я могу ехать домой? - обрадовалась девочка. - Ну мы сначала возьмем общий химический анализ крови, чтобы убедиться в отсутствии инфекции, затем сделаем биопсию миокарда, чтобы убедиться в отторжении сердца. Вставай. - Значит что-то из этого вы найдете? А я лишусь пересаженного сердца, да? - спросила Нина, усаживаясь на кушетке. - Давай так, мы найдем причину и сердце прослужит еще долго, - примирительно сказал невролог. - А если конкретнее? Сколько? - Нин, в таких вещах не загадывают. - Моя кардиолог тоже так говорит. Что медицина не стоит на месте и надо надеяться. Но я-то читала, - Нина опустила глаза. - Мне жить еще лет 5-10. - В среднем, да, - вздохнул Егоршин. Потом протянул ей маску, - Пойдем в палату. - Не нужны мне эти маски! Я хочу нормальную жизнь, гулять с друзьями, дышать свежим воздухом, вот пошли щас на крышу... - Ну пошли! - вскипел Руслан, махнув рукой. - Тогда разрешите моей маме водить меня в школу. - - Торговаться будешь со мной? - хмуро спросил Руслан. - Тогда я сама сбегу. - Это шантаж. Я впервые видела Руслана таким злым с пациентами. Со мной в момент ссоры он выглядел и не таким хмурым, мог повысить голос, но тут... - Я не хочу всю жизнь быть больной, - отчаянно сказала Нина. - Послушай, вся твоя жизнь может быть очень недлинной, прости за цинизм, если мы не поймем в чем дело, - устало вздохнул Егоршин. Я решила вмешаться и открыла дверь. - Пойдемте? Когда Нина проходила мимо меня, я остановила ее и протянула маску. - Пожалуйста, - попросила я. Та все же надела маску и вышла из кабинета. - Я смотрю ты нашла с ней общий язык, - сказал Руслан, подходя ко мне. - А я смотрю, ты любитель поспорить с подростками, - в ответ заявила я, мило улыбнувшись с того факта, что удалось подколоть коллегу. - А ты что ли согласна с ней? - спросил парень, преграждая мне дорогу, когда я хотела выйти. - Руслан, ни с кем я не согласна. Я считаю, что она не права, но и ты хорош: повелся на ее истерику и подлил масла в огонь. - То есть, я еще и виноват? - перебил меня Егоршин. - Чудесно. - Да нет же, - начала я, но замолчала, глядя на захлопнувшуюся дверь, оставаясь в процедурной комнате одна.