Sayonara gokko

      Рука Хьяккимару была очень необычной на ощупь. Мио понимала, что держится всего лишь за протез, но он не казался ей пустым, безжизненным. Наоборот, она чувствовала через прикосновение некую тёплую, успокаивающую энергию, которая мягкой пульсацией в такт биения сердца юноши исходила из самой его души.       Они шли по лесной тропе, поднимаясь всё выше и выше в гору. Мио следовала за Хьяккимару, переполненная волнением и недюжинным интересом, невольно оглаживая пальцами шершавый протез.       На вершине горы деревья больше не смыкались над головой, а растиралось ясное голубое небо. Хьяккимару, шедший ранее впереди, теперь зашагал короче и сравнялся с Мио, так что теперь она могла видеть, как сверкают стеклянным блеском его глаза. Тропинка вела к обрыву, и чем ближе они подходили, тем медленнее Мио делала шаги, тем крупнее дрожали её руки и колени, тем сильнее захватывало дыхание.       Далеко впереди, за лесистыми холмами, разливалось широкое, необъятное золотое море. В лучах солнца оно сияло необычайно, волшебно, волны его колыхались, подгоняемые ветром.       Она безотрывно смотрела вдаль, едва ли сдерживая горячие слёзы, улыбалась дрожащими губами. А Хьяккимару безотрывно смотрел на неё, наблюдая, как радостно искрится воздушная сребристая аура. Мио чуть приблизилась, осторожно прильнула к его плечу и бархатно запела свою песню, продолжая забвенно любоваться золотистым морем, и рука её в руке Хьяккимару начала тихо хрустеть. Заслушавшись, этот хруст юноша уловил не сразу; лишь когда предплечье девушки разорвалось сотнями тонких красно-бурых щупалец, он отшатнулся немного в сторону. Из хрупкого маленького плеча Мио с режущим слух скрежетом стали толчками вылезать острые зубья, и лицо её, пустое, кровавое, было обращено прямо на Хьяккимару. Тот не мог двигаться согласно мыслям: противные резкие звуки сотрясали сознание, словно тысячи колоколов и гонгов, и жадно овладевали им.       Руки сами обнажили клинки, ноги сами бросились к девушке, тело которой продолжало с хлюпаньем разрастаться щупальцами и костяными ветвями.       Рывок, удар. Лезвие несколько раз проходит сквозь горячую плоть, протыкая снова и снова, тихий нежный голос слабо произносит имя. Жар пламени обжигает спину, короткий всхлип и гробовое молчание, следующее за ним, обжигают сердце. Сжимая в руках тускнеющую белую ауру, Хьяккимару всё выискивал в ней красные пятна, но от иллюзий не осталось и следа. Неразборчивые разъярённые крики Дороро молотом били по голове. Он не знал, что делать. Он хотел исчезнуть. Ненависть к себе разгоралась внутри жгучим пламенем.       Взмах клинком. Голова падает рядом с двумя трупами, и длинные чёрные волосы, рассыпавшись, тонут в лужах крови. — Аники, ты кричал во сне, — тревожно произнёс Дороро, поглаживая тяжело дышащего Хьяккимару по спине. — Тоже снятся кошмары? Мне часто снятся, такие страшные. Но не нужно бояться, это ведь всего лишь сны. Они не реальны, аники, не по-настоящему. Погоди немного, я тебе воды принесу.       Хьяккимару с облегчением смотрел на силуэт своего спутника. Спокойный белый.       Достав из-за пазухи узелок, он перебрал его пару раз в пальцах. Вздохнул и, прикрыв глаза, сипло и криво замычал песню девушки, что хотела любоваться своим золотым рисовым полем.