Ещё не вечер

      Они просто шли по широкой аллее на месте бывшего шоссе. Вокруг суетились пожарные команды, офицеры полиции перекрывали соседние здания, спецназ прочесывал подземные парковки и шоссе в поисках уцелевших террористов. Мимо проходили люди, спешащие по своим делам, пролетали велосипедисты. А они шли и молчали. Когда долго не видишь человека, а потом внезапно встречаешь его в другом городе, впадаешь в ступор. Вроде все то же самое - но напротив сидит совершенно другая личность. С другими интересами, со СВОЕЙ жизнью. И идут в ход общие воспоминания о ТОЙ жизни, чтобы сгладить неловкость. Этакое притворство. Но Генри не хотел притворяться. Не хотел врать или недоговариваеть. Хватит. Почти четверть века он юлил, лгал в глаза. Такое не должно повториться. - Где тебя носило? - чуть охрипший голос Джо выдавал крайнюю степень волнения. - Помаленьку. Везде. - Воевал? - Ну мне с моим опытом сам бог велел.       Так они подошли к главному вопросу. Сейчас все решится. Сможет ли Джо понять его мотивы? Понять, почему он поступал именно так. - И давно? - Ещё до Наполеона. 1779. - Солидно. - мрачная задумчивость. - значит, на той фотографии были ты и Эбигейл. А Абрахам? - Эйб. - Дааа... Чудны дела в королевстве Датском... - Генри прыснул в кулак. Джо сразу же вскинулась: - Что смешного? - Наш сержант так говорил. Тот ещё, который учил меня стрелять из Гаранда. - И что с ним случилось? - Погиб во Франции, в сорок четвертом. Но это не важно. Я так понимаю, тебе это не грозит. - Откуда такие выводы? - Дай-ка подумать. - Генри картинно развернулся на каблуках, все больше напоминая того себя. - наверное потому что ты не выглядишь на шестьдесят и получила десяток осколков у меня на глазах? - Сойдёт. И не спросишь, когда? - А я знаю. 16. - Верно. - Ну спроси, спроси. - Ладно. Как? - Тогда я стал возрождаться в этой форме и в лесу. До этого голый и в воде. - Так вот причина твоих купаний... И что мне с тобой делать?       Генри перестал дышать. Сейчас или никогда. Он просто опустил голову, ожидая вердикт. Виновен или помилован. Он поклялся, что не будет пытаться влиять на ее решение. - Ну чего молчишь? Нечего сказать? - Не хочу давить. Это решение принимать только тебе. - о каком решении идёт речь, они понимали оба. Это не нуждалось в произношении. Настолько подходящие люди - уникальное явление в этом бренном мире. - Ну и черт с тобой. Пойдем. Я хочу есть.       Генри ликовал. Эйфория захлестнула его с головой. Так же, как в сорок пятом при виде Советских танков на другой стороне Эльбы. Зримое воплощение конца страданий. Да, в масштабе государства США почти не пострадали. Да, солдаты Союза прошли путь во много раз длиннее. Но солдаты на передовой не знали о статистиках и прочей науке. Они одинаково вжимались в промерзшие окопы под снарядами Джерри, молясь, чтобы мина не упала в окоп. Одинаково ходили под огнем в атаку. И одинаково радовались концу ада. Генри помнил баханье орудий с советской стороны. Длинный салют. Как солдаты в зелёной форме переплывали Эльбу, заваливались в американские окопы и орали про победу. Помнил генерала Хрущева, толкнувшего пламенную речь, после которой все напились. Даже принципиально не пьющий полковник. Чем-то умел зацепить этот замполит. Потом Генри мельком видел его на рекламе "Колы", но особо не вглядывался. А потом радость накатила снова. Там, в Берлине, он встретил Эбигейл и Эйба.       Вот и сейчас Генри хотелось вскинуть винтовку и дать очередь в воздух. Но он просто подхватил подозрительно косившуюся девушку под руку и сказал: - Веди нас в самую приличную местную забегаловку. Будем праздновать конец войны. У меня накопились приличные боевые. - Она закончилась почти три года назад! - Я ещё не обмыл Версаль! - и пара смеющихся бессмертных неторопясь пошли вверх. Навстречу восходящему солнцу. Мимо пройдут года. Рухнет и восстанет из праха мир. Останутся позади тысяча ссор и примирений. Но каждый год в толстом альбоме будет появляться новая фотография. Два человека в старомодной одежде на фоне утопающего в зелени города.