Красный шарик на фиолетовой ленте

Разных на свете много людей: добрых и злых, больших и детей; разных на свете много семей: с мамой и папой, но без мамы сложней. Разные люди, разные семьи – сложно всегда, проще, конечно, но лишь иногда.. (с) Мама ушла от нас, когда мне было еще четыре года, сейчас мне - шесть. Скоро я пойду в школу и стану уже совсем взрослым. Меня зовут Тимофей, и мы живем с папой вдвоем в небольшой квартире на втором этаже. Дом у нас очень красивый, а во дворе есть качели, колеса, по которым я люблю прыгать и небольшой газон, где соседи играют со своими собаками. Завтра у моего папы день рождения. Я хотел сделать ему подарок своими руками, но, совсем запутавшись, испортил модель бумажного парусника. Сейчас мы сидим с папой на кухне. Папа пьет какую-то прозрачную воду, которая делает его сначала веселым, а потом злым. Соседка Машка, которая носит два белых банта, говорила: "Твой папаша алкаш, Тима. И пьет он водку, как мой дядька из деревни". Дура эта Машка. И банты у неё дурацкие, ведь мой папа совсем не такой, он - самый лучший! - Тима, сходи в кулинарию на углу, купи хлеба, сынок, - попросил уже изрядно выпивший отец, неуверенно роясь дрожащими пальцами в кошельке, который лежал открытым на столе. - На вот, деньги. И сдачу не забудь принести обратно. Я взял протянутые деньги и радостно побежал в коридор, чтобы быстро одеть свои сандалии. - Пап, я без футболки сбегаю, - крикнул я, выбегая за дверь в одних зеленых шортиках. В своей ладошке я сжимал бумажку в пятьдесят рублей. Спустился по лестнице, прыгая через ступеньки, и выскочил во двор. - Тимка, ты чего голый? - крикнула Машка, которая раскачивалась со всей силы на качелях. - Да ну тебя, - ответил ей я и вприпрыжку побежал за угол дома. Времени было уже около шести часов вечера и на улице было очень оживленно. Я проскользнул между двумя взрослыми женщинами, идущими по тротуару с большими пакетами и, буквально носом, врезался в мягкий живот чего-то или кого-то. Послышался шелест и сдавленное бормотание. - Простите,.. Ой! - извинился сначала я, но подняв глаза, увидел перед собой большого, словно гора, волосатого медведя. Конечно, я был уже взрослым мальчиком и понял, что это человек, одетый в костюм. Ну и жарко же ему, наверное. Ойкнул я не от того, что испугался, а потому, что в руках у этого большого человека были две большие охапки ленточек, к которым крепились красивые воздушные шарики. - Ой, - повторил я. - Куда так спешишь, малец? Не хочешь шарик? Всего шестьдесят рублей за вот тот, что сверкает и шелестит. Будет летать по дому несколько дней. - Я?.. Шарик, но я же за хлебом.. В моей маленькой голове упорно висела мысль о хлебе. Но шарик. Именно он, почему-то, не желал уступать места ни хлебу, ни чему другому. - Но, - запнулся я. - У меня только вот - пятьдесят. - За пятьдесят? - задумался большой бурый медведь. - Вон тот, красный, на фиолетовой ленте. Не хочешь? - Хочу, но я за хлебом же.. - я очень хотел купить его, последний раз шарик я держал в руках год назад, когда в садике в группу мальчику принесли целую охапку в подарок. - Ну, тогда, малец, дай мне пройти, - медведь двинулся вперед, оттесняя меня в сторону. - Нет, нет! Постойте! Я возьму за пятьдесят, - согласился я, обдумывая, как же сказать отцу, что я не купил хлеб и потратил деньги. Когда я вернулся домой и подошел к двери, держа в руках красный шарик на фиолетовой ленточке, я уже решил, что именно его - этот большой надутый пузырь - подарю папе на день рождения. Позвонив в звонок, я спрятал руки за спину, пытаясь укрыть шарик так, чтобы его не было видно сразу. Дверь долго не открывали. Но я позвонил еще раз. Услышав тяжелые шаги в коридоре, я глубоко вдохнул. Отец открыл дверь и замер в проеме, с усилием удерживаясь на ногах и опираясь о косяк. - Ты хлеб купил? - спросил он хриплым и странным злым голосом. - Я купил тебе подарок, папочка! Я хотел сделать тебе модель парусника, но все испортил. Но я купил тебе вот этот шарик! Голова отца качнулась из стороны в сторону, а глаза в ту же секунду налились кровью и злобой. - Я за чем тебя посылал? Где деньги? - он с силой ударил меня по лицу. Я не смог удержаться на ногах и упал, больно ударившись рукой о железную дверь соседки тети Ани. - Не надо, папочка, пожалуйста, - заплакал я. Мне было очень больно: лицо горело от удара ладонью, а рука заныла так, словно по ней несколько раз ударили большим кирпичом. Отец схватил меня за волосы, зажав край уха, и поволок в дом, не обращая внимания на мои крики и плач. Он рывком закинул меня в комнату. Я перекатился и упал на спину, ударившись еще и головой. Отец хлопнул дверью. Через секунду закрылась и входная дверь. Тяжелые шаги вгоняли меня в ужас и страх, но папа прошел мимо моей комнаты на кухню. Я с трудом поднялся на ноги, опираясь на маленький стульчик. Посмотрев на руку, я увидел, что из большой царапины течет струйка крови, а место удара наливается большим синяком и очень сильно горит, словно его жгут пламенем от большой спички. Возле моего дивана была небольшая вешалка, на которой висело мое маленькое белое полотенце. Я обмотал руку и, совершенно без сил, упал на диван. Наверное, именно так взрослые люди теряют сознание, но мне показалось, что я просто уснул. Слезы продолжали течь из глаз, но я этого уже не помнил: очень болела голова, рука и горело лицо. Раньше я никогда не просыпался посреди ночи. Но сегодня открыл глаза и обнаружил, что лежу почти на полу. Голова очень болела, а рука и лицо уже почти прошли. В тусклом свете уличных фонарей я разглядел полностью промокшее и уже подсыхающее полотенце. Попытавшись убрать его, я лишь снова раскрыл ранку. Кровь вновь побежала по руке, и я поспешил придавить ткань обратно. Поднявшись на ноги, я прислонил ухо к двери, подойдя к ней. Кажется, папа уже спит. Аккуратно, чтобы не разбудить его, я открыл дверь и вышел в коридор, в котором все еще горел свет. Выглянув из-за угла, я увидел лежащего на софе отца. Он спал. Яркий свет больно ударил по заплаканным глазам. Но, повертев головой, я попытался найти свой шарик. В доме его не было. Скорее всего, он остался на площадке. Выглянув туда, стараясь не шуметь, я увидел его привязанным к перилам напротив. Одной рукой я быстро отвязал ленточку и шмыгнул обратно домой, закрыв за собой дверь. Я еще маленький и только пойду в школу. Бояться темноты - мне еще не стыдно. Красный шарик на фиолетовой ленточке я привязал к стулу в комнате папы. Вернувшись к себе, я одной рукой расправил свою постель, откинув покрывало и лег, свернувшись под ним, сжимая полотенце на второй руке. Я не обижаюсь на своего папу. Разных на свете много людей: добрых и злых, больших и детей; разных на свете много семей: с мамой и папой, но без мамы сложней. Мой папа - хороший, мой папа - самый лучший! И утром он увидит мой красный шарик на фиолетовой ленточке, а когда я стану совсем взрослым, я заработаю очень много денег и верну ему бумажку в пятьдесят рублей, которую сегодня он мне дал на хлеб.