gaufres a la vanille

11:47. Доброе утро. Ну, как доброе. Первое, что я сделала, открыв глаза — схватила телефон. Быстро зашла в избранные и нажала «Джек Грейзер» — так я подписала подругу в контактах. На секунду задумалась об иронии: во сне я могла позвонить настоящему Джеку. — Хэй, это Мишель! Вероятно, я сейчас чем-то занята и не могу говорить, но я постараюсь перезвонить вам позже. Спасибо за терпение, и теперь вы можете оставить сообщение. Я сбросила. Набрала снова. «Номер недоступен» Чего? Набрала еще раз. «Номер недоступен». Швырнула телефон на постель.

***

Я переоделась и сходила в ванную, после чего снова взяла телефон и набрала полицию. Они подъехали примерно через 45 минут. Допрашивали меня, где, что, когда, зачем, почему. Мои нервы уже были на пределе. — Я была в отключке, откуда мне знать?! — я уже не выдерживала, хотя понимала, что поступаю неправильно, — Может, они вкачали в меня какую-нибудь дрянь и просто лежала тут несколько дней? — Елизавета, мы просто… — Да не просто это совсем! — я устало села на диван и уставилась в пол. Я чувствую себя совершенно потерянно, все происходящее давит на меня, словно мне на голову положили что-то невыносимо тяжелое. Да, по сути, можно сказать, что так и есть. Нужно померить давление. Полицейский смотрел на меня с… Пониманием? Да, это очень странно, но, наверное он понял меня, понял, как мне сейчас тяжко. Скорее всего, он уже сталкивался с подобным. Работники полиции составили какой-то протокол, сказали ждать и ничего не предпринимать, так как они сами разберутся, и ушли. Мне было очень плохо. Я не смогла себе приготовить еду, мне попросту не хотелось есть. Спустя некоторое время (счет которого я давно потеряла) в дверь позвонила Эллисон. — Как ты, дорогая? — спросила она, как только я открыла ей. Я лишь махнула рукой и выдохнула. — Я слышала сирену или что-то. Копы приезжали? — она села на диван, сняла туфли и подогнула ноги под себя. — Да-а-а, — протянула я, — Кстати, я хотела извиниться за вчерашнее, я только… — Да ну, — усмехнулась она, — Я все понимаю, не думай, что я обиделась, серьезно, я поняла тебя. Все в порядке! Здесь я должна была извиняться, — я улыбнулась подруге, — Слушай, так что они сказали? — Кто? Полиция? А, сидеть и ждать. — Сидеть и ждать. Ну и ерунда. — Угу. Фух. — Что будем делать? — Алиса осмотрела меня, точнее, мой очень болезненный вид, — Подожди, ты ела сегодня? Я отрицательно покачала головой. — Нет. Нет аппетита. — Еще чего! — возмутилась Элли, — У тебя есть овсянка? Мы позавтракали, и я помыла посуду. Я все еще отвратительно себя чувствую. Хотя, я уверена, пока полиция не отыщет Мишель и этих преступников, я буду в депрессии. Типо, в настоящей депрессии. Мне кажется, я уже перестала перестала испытывать определенные эмоции. Я чувствую только печаль, очень глубокую и режущую изнутри.

***

— Будешь жвачку? — спрашивает Элли. Я уже полтора часа сижу и пялюсь в стену. Я позволила соседке взять книгу с полки. Она начала читать, периодически поглядывая на меня. Я не могла найти себе место, — Хэй? — А? — я совсем забыла, что здесь не одна, однако присутствие еще одного человека в этой комнате все же успокаивало меня. Я протянула ладонь, — Да, спасибо. Вместо того, чтобы поместить пластинку в рот, я стала разглядывать фантик, даже не развернув конфету. Я читала логотип, вкус, дату и место изготовления снова и снова. Я опять зависаю. — Там нет отравы, — улыбнулась Элли. Я, конечно, понимаю, что она пытается мне помочь, подбодрить, но если честно, её шутки совсем не смешные, чаще всего. Особенно в таком состоянии. Я промолчала. — Эй, ну ты чего? Извини, я не… — она тяжело вздохнула, — Извини меня… С моим вечным оптимизмом, я просто… Я знаю, я и понятия не имею, каково это — потерять лучшую подругу. У меня её никогда и не было. Но я просто не умею поддерживать людей, я никогда этого не делала, и мне правда жаль, что с тобой случилась такая беда, но все, что я, не умеющая поддерживать ни себя, ни людей дурочка, могу сделать и чем могу помочь — это одолжить зарядку, попытаться организовать отвлекающую вечеринку, варить овсянку и сидеть рядом. Прости меня. О, нет. Нет-нет-нет. У меня опять наворачиваются слезы. Что же это за день такой. Я подсела к Элли и обняла её. Она обняла меня в ответ. — Пожалуйста, — прошептала я, — не вини себя в том, что со мной сейчас происходит. Это временно, все наладится. Я почувствовала, что плечо моей блузки стало влажным. Элли плакала. Плакала и я. В дверь кто-то постучал. — Я открою, — сказала я и разорвала объятия. Совсем не долгие, но важные для меня. Я направилась к двери. Мне стало немного легче, но все равно, я была невероятно потеряна. Стук повторился. Когда я уже подошла к двери, я взглянула на часы. 19:47. Поздновато. На автомате я отперла дверь, не посмотрев в глазок. — Ух, я проспал два дня! Два дня, какой ужас. Со мной такого еще не случалось. Прости, что я не звонил, я реально спал! Даже телефон не зарядил. Я только проснулся, серьезно. Я была в полнейшем шоке. Мы перепутали самолеты? Господи, скажите, что происходит в моей жизни? — Д-д-джейден? — с каких пор я заикаюсь?! Мне вообще очень страшно представить свое выражение лица — там наверняка красовалось что-то типа «она раскраснелась, сейчас заплачет, еще облегчение, еще непонятно откуда взявшаяся грусть и да, чуть не забыла, у нее огромные синяки под глазами, потому что пока кто-то спал, она не находила себе место». И конечно, на лице было счастье. Джейден здесь и с Мишель все в порядке. У Элли лопнул пузырь из жвачки. У меня подкосились коленки, то ли от счастья, то ли от усталости.