Ни женской улыбки, ни детского смеха...

      ― Рейстлин, не оставляй меня, где ты? Почему я ничего не вижу?       ― Ты не нужна мне больше, прощай, ― маг склоняется над жрицей, даря последний в ее жизни поцелуй. Но вдруг все меняется. Перед глазами Рейстлина появляются картины прошлого и будущего, того, что могло произойти, но чего не случилось.

***

      ― Отец, отец, там дядя Карамон, его опять Даламар не пропускает, говорит, что пока он не вытрет ноги как следует, не ступить ему в нашу Башню. А мама и тетя Тика смеются, а еще с ними Палин. Мы же сможем поиграть с ним? Он такой маленький, но мы аккуратно, обещаем, пожалуйста, ― мальчики-близнецы четырех-пяти лет цепко держались за полы черной бархатной мантии мага, но тот и не думал освобождаться. Наоборот, Рейстлин подхватил на руки обоих близнецов, охнул и, не выпуская драгоценную ношу, зашагал по направлению к источнику шума, исходившему, несомненно, от брата и его семейства. Частые гости в башне, они производили не меньше разрушений, чем армия драконидов, но Рейстлину это нравилось. Возмущался, да и то больше для вида, один Даламар. Ведь именно ученику приходилось бороться с последствиями таких визитов ― мыть полы, восстанавливать, поврежденную неуклюжим Карамоном, мебель, соскабливать с кухонных стен остатки нелюбимой Палином каши. Флинт и Тас были куда спокойнее в его возрасте, но с такими отцом и матерью, особо и не забалуешь.       ― Брат, рад тебя видеть, ― маг отпускает близнецов и те подбегают к Тике, умоляя позволить поиграть с малышом. Двух других сыновей Карамона не видно, очевидно, их увлек с собой Даламар. Он давно обещал мальчикам опять показать свою коллекцию ножей. Не то, чтобы магу пристало пользоваться иным оружием, помимо того, чем он уже владеет, но Рейстлин мешать увлечению ученика не собирался. А Стурм и Танин обожали проводить время в кабинете Даламара. Вместе с ним они рассматривали драгоценную коллекцию и наслаждались удивительными рассказами о великих подвигах, совершенных их дядей и отцом.       Крисания забирает у Тики младенца и вместе они подымаются в самую большую комнату в Башне, благодаря стараниям Даламара и жрицы, ставшую уютной гостиной.

***

      Маг отшатывается от умирающей девушки, по его лицу катятся слезы, сдерживать которые уже не имеет смысла. Он не может ничего изменить, но увиденное им было так прекрасно. Неужели все это могло бы быть?       ― Рейстлин?       Нет, она не умерла, все еще жива, несмотря на ожоги и шрамы. Возможно, для нее еще есть надежда? Маг с большим трудом поднимается на ноги и аккуратно берет на руки жрицу.       «Ты проиграл, а так гордился собой. Ты говорил, что любовь ничто, смотри, она ― все» ― Такхизис беснуется, но Рейстлину уже все равно.       Он идет по направлению к вратам, а Богиня еще далеко, если поспешить, то все еще можно изменить.       Но дорога так тяжела, брат, помоги! Карамон спаси нас, ты сможешь, отчего ты молчишь, зачем вынимаешь свой меч? Брат, держи ее, не дай мне упасть. Ох, спасибо, наконец-то. Что ты там говоришь? Смерть, Тика, разрушенный мир? Нет, я не хочу, у меня еще есть шанс, помоги.       Карамон подхватывает жрицу и, опираясь на него, Рейстлин проходит последние метры, отделяющие его от выхода из Бездны. Все кончено, брат закрыл Врата, как же хорошо, рядом Даламар и Танис, Крисания жива, он сумеет добиться ее прощения и увиденное будущее станет для них реальностью.       ― Маленький мальчик, глупенький Бог, ― спи, завтра я подарю тебе другие сны, но утром, позволь, насладиться твоим разочарованием и горем. Наблюдать за муками твоей темной души намного интереснее, чем физически истязать. Но и это мы тоже попробуем. У нас целая вечность, маг.