Пластика

Удивительны возможности человеческого тела. Сама жизнь - явление курьезное и ни на что не похожее. Но именно осознанность ее обеспечивает уникальность. Но это так, лирическое отступление, ведь перо мое чертит восхищения оды женскому образу. Ах, как же часто это происходит! Таковы издержки искусства, прошу простить за пошлость в самой основе своего творчества, таков уж нрав сегодняшний внутри меня томится! Не удержать пристрастия к той леди, пахнувшей холодом. Пронизывающе. Но холод тот отнюдь не ранит, а, скорее манит. Как предаюсь воспоминаниям - так сразу покрываюсь "гусиной кожей". А дело было так - угораздило на балет меня попасть. Так получилось, хотя далек я был что от оперы, что от балета. Искусству литературному я всегда был предан. Ужасно прикрывать лень лояльностью! Какой недостойный поступок, нехорошо получается! Надеюсь моя маменька будет благосклонна и не прочитает этот очерк. Очерк о прекрасном "Черном лебеде". То была дама без изъяна. В пачке глубокого черного цвета, усеянной бриллиантами (ведь стразы это пошло!), с тиарой на ее чудной птичьей головке, дама танцевала. А как она танцевала! Ее движения содержали в себе всю возможную грацию человеческого существа. Члены ее были напряжены, но лицо расслаблено - так странно. Ноги, длинной от Москвы до самых Петушков, совершенно и незаконно чарующи! Интересно наблюдать за искусством балета - возвышенным танцем в нескромных одеяниях. Блики софитов на стройных икрах отплясывали свое вместе с балериной. Ноги, видимые зрителю, выдают женственность форм. Однако, мужественнее балерин никого нет, ведь закрытая от вездесущего взгляда зрителя часть ног, а именно пальцы, совершенно далека от того, что социум считает прекрасным. Но я иду бунтом против общества! Себе позволить не могу назвать уродством то, что идет рука об руку с явлением искусства. Травма во имя высокого - настоящее самопожертвование, проявление недюжинного героизма. Впредь чаще задумывайтесь о том, кого именовать подлинным героем. Но продолжается дело! Происходит па-де-де. Моя птичка, мой славный лебедь падает в объятия безликого принца. Но я решительно заявляю - она неприступна! Танцуй, Одиллия! Завлеки этого низменного мужчину! Он не разглядит красоты твоих острых плеч. Королевских кровей сына интересует грудь, но не то, как она приподнимается в такт лебединых вдохов. Грубая ладонь вцепилась в пальцев кончики. Позволь! Позволь его разуму окунуться в омут страсти! Пусть думается злодею, что ты позволила дарить тебе любовь! Ах, какая трагедия! Зигфрид и Одетта стали частью озера. Но лицо героини моего сердца лишь озарила улыбка едва уловимая. Даже торжествует она сдержанно, в лице не меняясь. Бледна Королева лебедей, мнимая жертва истории, как бледен фарфор кожи Одиллии. Победа принадлежит тебе, так присвой и финальную сцену! Конечно, протагонистке посвящен конец. Но мы же с вами знаем, кто возвышается над сценой. И как домой я возвратился - обнаружил, как вдохновение жжет пальцев кожу. Излил себя всего, а ныне в небеса гляжу. Опустошенный, но довольный.