Тайное место

      Тёмный замок стоял пустым, сколько она себя помнила. На самом краю леса, у подножия гор, чьи вершины белели даже в самые жаркие дни. Достаточно далеко, чтобы путь до него был приключением, но и достаточно близко, чтобы, улизнув из летнего дворца на рассвете, успеть вернуться к ужину.       Эмма обнаружила его в девять лет, когда во время верховой прогулки по лесу в компании придворных сорванцов ускакала слишком далеко по заросшей сорной травой колее заброшенной дороги. Поначалу они приходили сюда вместе. Играли в прятки в лабиринте комнат и коридоров, во время дождя разжигали костёр прямо на полу большой залы, примеряли пахнущие плесенью старомодные костюмы… Потом товарищи её детских игр подросли: кто пошёл в оруженосцы, кто — в пажи, и в их жизнях не осталось места для посещения пыльных развалин. Да и старая дружба несколько зачерствела: теперь при виде Эммы они склонялись в почтительных поклонах, а иные даже позволяли себе унылые вздохи и взгляды, которые, судя по всему, должны были изображать страстные. В наперсницы принцессе теперь полагалось брать девушек. Её не ограничивали в выборе её кругом, наоборот, королева Белоснежка время от времени подсовывала Эмме в компаньонки выписанных откуда-то из деревни простолюдинок, совершенно ошарашенных роскошью королевского двора и смешно коверкающих слова. Мама не уставала повторять, что Эмма может выбрать себе в подруги кого угодно. Но Эмме отчего-то казалось, что друзей не выбирают — друзьями становятся.       Впрочем, она предпочитала не спорить, а сбегать в «свой» замок, уже в одиночестве. Она, разумеется, знала, чей это замок на самом деле, но привыкла называть его своим. Когда-то, говорят, подвалы были завалены золотой пряжей, но Эмма за всё время так и не нашла ни обрывочка золотой нити. Книги в библиотеке были сброшены со стеллажей, и Эмма как-то потратила почти два дня, расставляя их. Жаль, прочесть содержимое не представлялось возможным: сырость и плесень почти полностью уничтожили страницы.       Зато тома, хранившиеся в башне, время пощадило. По большей части они были колдовскими, но попадалось и более интересное: например, «Путеводитель по всем известным мирам», написанный неким Парсифалем. С книгами в лаборатории — а по всей видимости, эта комната когда-то была именно ей — соседствовали выстроившиеся аккуратными рядами флакончики зелий, а стол был заставлен пробирками, ретортами, коробочками с сыпучими смесями, чей резкий запах не выветрился до сих пор. Всё это было не тронуто вандалами, и Эмма тоже опасалась что-то смешивать или менять местами, хотя иногда засиживалась на узкой деревянной скамье у высокого башенного окна — чуть ли не единственного, в котором уцелели стёкла, — и мечтала о приключениях, которые никогда не выпадут на её долю. Разумеется, она должна была радоваться тому, что её родители живы, злая мачеха не жаждет сжить её со свету и сражаться с драконами не только не обязательно, но и предосудительно — Его Величество Джеймс I Красивый давно заключил мирный договор с древним родом ящеров. Она и радовалась, но всё же временами её охватывало сожаление о том, что великие времена прошли и ей остаётся лишь собирать плоды героизма своих родителей.       В этот год они переехали в летнюю резиденцию позже обычного. В столице королевскую семью задержала череда утомительных приёмов, присутствие на которых для принцессы было обязательно, и Эмма успела соскучиться и по более вольным порядкам, царившим в летнем дворце, и по своему замку. Как простоял он зиму и весну? Однажды, приехав в замок после зимнего перерыва, Эмма обнаружила, что в камине большой залы свило себе гнездо семейство лис. Как встретит замок её теперь? Не обрушилась ли крыша, не добрался ли кто-нибудь до круглой комнаты в башне?       Эмма спешилась, потрепала Холи Блэка по пушистой гриве и привязала его к молодому тополю:       — Жди здесь.       Стоял погожий день, прошлогодние жухлые листья с треском рассыпались под подошвами сапог. Эмма дёрнула за кольцо, отворяя дверь, и оказалась в холле. С наслаждением вдохнула запах затхлости и волшебства, по-мальчишески отёрла запачканную ржавчиной ладонь о подол собственного платья и немузыкально запела. Её голос отражался от стен и высоких каменных сводов. В темноте что-то возилось и шуршало. Летучие мыши? Крысы? Эмма не боялась этих тварей, но наступить на них, поднимаясь по тёмной лестнице, не хотелось. Она шла в залу, которую окрестила «пиршественной» в те давние времена, когда они с мальчишками жгли костры на её каменном полу. Впрочем, Эмма и сейчас собиралась пировать: с утра у неё во рту не было ни крошки, и на каждой ступеньке сумка с едой и вином, глухо булькая, хлопала её по бедру.       Дверь поддалась легко, даже без скрипа, и, остановившись на пороге, Эмма поняла, что за время её отсутствия здесь действительно что-то изменилось. В эркере в падающем из голых оконных проёмов утреннем свете стоял мужчина. Эмма, полуослепшая после тьмы на лестнице, сначала увидела только силуэт. Он стоял, положив руку на обод сломанной, искорёженной непогодой прялки. Солнце, освещавшее его фигуру, поблёскивало на его волосах и золотистой коже. Эмма была готова поручиться, что это не обман зрения: она выросла на историях о нём! Ведь это он (невольно!) свёл её родителей. Она выучила наизусть все перипетии, предшествовавшие её рождению. Как её отец, заключив сделку с Тёмным, стал принцем, её мама обратилась к тому же магу за «лекарством от любви»… Как это лекарство едва не разлучило её родителей навсегда, но Тёмный раз за разом помогал её отцу с помощью своей волшбы, хотя отношения мага и принца не были гладкими: они даже дрались на мечах… Но потом… Потом Тёмный стал одним из тех, кто помог одолеть Злую Королеву и спас весь их мир от страшного проклятия. Всё это промелькнуло в сознании Эммы за какую-нибудь секунду промедления.       — Румпельштильцхен! — поприветствовала она его точно старого знакомого, и мужчина обратил на неё недоумённый взгляд выпуклых, янтарных глаз.       — Он самый, — подтвердил он дурашливым, мяукающим тоном. — Рад, что моя слава ещё жива. Но… — он умолк и указал пальцем на свою собеседницу, — с кем имею честь?       — Эмма! — принцесса поспешила исправить свою оплошность и изобразила что-то вроде книксена.       — Прелестное имя, — заметил мужчина и подошёл поближе. — Эм-ма, — повторил он, точно пробуя слово на вкус, и облизал губы сероватым, но в остальном вполне человеческим языком. — Только вот в чём загвоздка, — продолжил он, обходя названную гостью по кругу. — Твоё имя мне ни о чём не говорит. А вот ты сама, — мужчина состроил задумчивую гримасу, — в тебе есть нечто примечательное.       Эмма недоверчиво пожала плечами и скрестила руки на груди. За подобные жесты она могла схлопотать указкой по пальцам от своей гувернантки, но сохранить величественно-снисходительный вид, который предписывался в подобных случаях, у неё не получалось. Не стоять же перед новым знакомым навытяжку, словно провинившаяся девчонка?       — Это ты хозяйничала у меня в башне? — голос мага стал тише и строже.       — Тут сколько народу перебывало, всё ценное ещё до меня успели унести, — Эмма не привыкла оправдываться, и слова её, хоть и были правдой, прозвучали довольно фальшиво.       — Но в башню поднималась только ты, — это не было вопросом.       — Я. — Золотистый палец с длинным чёрным когтем обвиняюще уткнулся ей в грудь, и Эмме вдруг стало весело и жутко, точно она попала в один из тех рассказов, что она так часто слышала в детстве. — Но я ничего не трогала. Вернее, всё клала на место.       — И ты всё ещё жива, — задумчиво заметил маг.       Эмма отодвинулась.       — Только не говорите, что собираетесь меня убить, — проговорила она смущённой скороговоркой. — Ведь эта история… Про то, как вы превратили девочку в медведицу только за то, что она ела из вашей тарелки и спала в вашей кровати, это же, — Эмма сглотнула, — просто байка?..       Возможно, сейчас был лучший момент, чтобы сказать: «И вообще дорогой Румпельштильцхен, я дочь Белоснежки и Прекрасного Принца». Это должно было сработать — Эмма точно знала, что Тёмный заключил с её родителями какой-то союз или, по крайней мере, им симпатизировал. Это означало, что он не станет убивать их единственную дочь, ведь так? Но Эмма почему-то молчала и сердито смотрела в нечеловеческие глаза мужчины.       — Я даже знаю, кто эту байку сочинил, — отмахнулся маг. — Вопрос в другом. На башне стояла магическая защита, и никто не мог туда пройти. А ты прошла…       Эмма выжидала, хотя понимала, что Румпельштильцхен ждёт от неё каких-то объяснений или вопросов. Но она придерживалась испытанной тактики: промолчать и выждать… и ответы на так и незаданные вопросы подскажут без лишних просьб. Сработало и на этот раз.       — Мало того, — продолжил маг, возвышая голос, — ты трогала мои ингредиенты, открывала книги… А это, знаешь ли, тёмномагические артефакты, а не просто занимательное чтение. От одного соприкосновения с ними ты должна была обратиться в статую, но не обратилась. Это занятно! — хохотнул он визгливо.       — Я ничего не знаю, — пробубнила Эмма.       — Это ещё более занятно! — взвизгнул маг. — Знаешь, Эм-ма, давай проведём эксперимент. Ты пойдёшь со мной в башню, а я посмотрю, как у тебя получается проходить барьер.       — За это вы должны мне что-нибудь предложить, — заметила Эмма.       — С чего бы это?       — Потому что вы всегда заключаете сделки, — поделилась она своими познаниями в биографии Тёмного. — С этого начинаются все истории…       — Ой, девочка, — маг глумливо всплеснул руками, — в такие истории тебе лучше не попадать.       — А вы не очень-то вежливы, — заметила Эмма. Всё-таки она была принцессой и не привыкла к столь фамильярному обращению.       — Мне нет нужды утруждать себя вежливостью, — пояснил маг и улыбнулся, обнажая чёрные зубы. — Пойдём?..       — Что я буду с этого иметь? — Эмма упрямо выставила вперёд подбородок.       — А что ты хочешь? — Маг, похоже, искренне веселился. — Ну, кроме того, что я не превращаю тебя в медведицу за то, что ты спала на моей кровати и ела из моей плошки?       Эмма лихорадочно соображала, чего же она хочет. Желаний в запасе было не так уж много, и все, вроде бы, можно было осуществить и без помощи магии.       — Чтобы вы разрешили мне приходить сюда иногда? — это звучало как вопрос.       Маг рассмеялся, и на этот раз его смех был куда более человеческим.       — По рукам.       Он действительно протянул ей руку и, когда Эмма вложила в неё свою ладонь, сжал её в знак нерушимости договора.