Notre Dame
28 апреля 2019 г. в 12:38
Это всё — нарисовано для Богов,
Как паучьи разлаписты рёбра в долине Наска,
Только здесь — где под рокот колоколов
Пахнет гулкостью сочной и белой колючей краской;
Только здесь — где у тысячи Солнц — каравай,
Где буддийское Лето кроваво и сердолико,
Прячет скользкое тело скворчущий струп-трамвай
И ты прячешь ладонь от тика.
Где был сон — там есть Сад, и ты будешь в нём.
Гефсимань — сторона, где деревья горьки.
И дощатое Небо прял пыльноокий Лён,
Заплетая в косицы Ленина полу-Горки.
Не ходи. Не ходи по Горам-Холмам
И не пей из ладоней красное крово-млеко.
Где был Куст — мы остались навеки там,
Словно вывернутое веко.
Это всё — с незапамятных до времён,
С сицилийскою глиной и рéмбратовой взаправдой,
Я вгрызала в прело-скрыжущий чернозём
Острым Грифелем с двухсотлетней кремнистой гардой.
Под язык — мандельштамовский виноград,
В пять утра — над Москвой — сердоликий Аист.
Пальцев хруст — и разломанный гулкий лад,
Словно Куст, виногоречен и разлапист.
Где песок, синий бархат Балтийских нив,
И Залив, Финско-бургский и одновечный,
Я храню вязкость спелых, кручёных слив
И медовый, жирноокий, буддийский Млечный.
Нотр-Дам — я же купол к пустым небесам!
Под язык — горечь Слова и горечь гари,
Через рвы — мне по нервам и по рукам
Вязкой лимфой — какофония киновари.
Я смотрю, как дрожит на глазах, к глазам,
По вискам — сноп огня и гранёный пламень.
К чёрту — Вас! Пусть размежится Здесь и Там!
Что — огонь?! если я семьсотлетний Камень!
Так же — ведь?! И кишится червями твердь,
Эта Смерть — посмотри — как она красива!
Вспыхнет — Град! И разломанная подклеть
Виноградное мясо переплетёт Заливом!
Виноградное мясо, ты скрыжешь мои глаза!
Кожу ест кипяток сердоликой крови!
И я режу острым Грифелем Небеса,
Обрывая Семьсотлетье на полуслове!
Нотр-Дааам — это я, Нотр-Дааам, постой!
Ухвачу сейчас Солнце двумя руками
И на цыпочках, разделив семьсот лет на сто,
Прокричу: «Я не Камень! Ни я, ни Камень!
Жив мой Мир! И разлапистый, жёлтый Куст,
Разбросавший по Солнцу гелиодор форзиций,
Расплетёт этот жуткий гончарный Хруст,
И ещё один раз — приснится!
Нотр-Дам — это я! И не Камень я в сути своей,
И не Камень по крови грифельно-карандашной.
Моссельпромы! Лениниры и Москвошвей!
Нравится
Москва!
И даже кажется,
что всё не так страшно.»
…
Это всё — этот вязкий мускус костей
И разломанный надвое шпиль с костлявыми зубьями, —
Тканью песенной о разлапистом жёлтом Кусте
Станет струпьями.
И размежится, и разбрежится по углам,
И еврейская скрипка переплетёт мне вены
И Форзиция — перелепленный Мандельштам —
Как пожар у Сены.
Нотр-Дам — это я. Нотр-Дам — и зачем ты мне дан?
Как буддийское лето, разломанный Куст форзиций.
И по Вашим следам — этот купол к пустым небесам
Разлетится.
Слива сжата в руке. Вязко дремлет её круговерть.
И еврейский смычок ткёт со мной сердоликий парус.
Я стерплю от Огня восьмитысячно-первую Смерть
И останусь.
28.04.2019
9:30 am