Перышко

Напиток в шероховатой кружке с ощутимой трещиной согревал руки. Искры от небольшого костра устремились вверх. Дороро храпел, лёжа на земле, которая успела нагреться и потрескаться жаркими днями. Он не успел дождаться пока приготовится пойманная неизвестного вида птица. Ее красивые блестящее перья лежали рядом. Поймать ее оказалось не просто, Ада метнула в нее ножом, немного подлетев, но рука дрогнула и кинжал застрял в коре ближайшего дерева. Бросившись в погоню, с третьей попытки, Ада всё-таки пронзила цель. Мертвая птица упала на землю, когда ее маленькое быстрое сердечко остановилось. Резко выдернув свой кинжал, и бросив добычу Дороро, она хотела продолжить охоту, однако как ни странно, все птицы вмиг сорвались с веток и умчались куда подальше, так же как два с половиной часа назад, когда неподалеку от этого места была жестокая драка. Дороро уговорил новую знакомую остаться на ужин, он хотел поблагодарить ее за спасение жизни своего самого близкого друга. Как оказалось, ужинать не было чем, и найти выход из ситуации, накормить голодных скитальцев предстояло ей самой. Только вот, почему-то никто не захотел ждать, пока мясо тщательно прожарится на огне. А подавать его сырым — Ада не хотела. К еде она относилась трепетнее, чем пища того требовала. Вокруг было темно, и помимо места которое освещал огонек, все погрузилось в непроглядный, холодный и пронзающий до костей мрак. Спустя некоторое время, огонь потух. Ада, полакомившись суховатым, безвкусным из-за отсутствия соли крылом своей далёкой родственницы, спрятала ее остатки в платок, и положила возле мальчика. Она боялась, что из-за ее действий он погибнет, останется один в этом тусклом мире. Разумеется, мяса не хватит надолго, однако это было все, что она могла дать. Кинжал сверкнул в ее руках. Огонь почти погас, при свете луны она едва ли видела прикрытое волосами лицо Хяккимару. Скоро рассвет, больше нельзя медлить. Она и так слишком долго ждала, наблюдая за пламенным языком и слушая как трескаются ветки. Действительно, можно вечно наблюдать за тем, как горит огонь. И она бы потратила на это весьма однообразное занятие целую вечность, лишь бы не пришлось марать руки в крови. Но последняя искорка исчезла, остался лишь серый пепел да дым. Легонько и с особой осторожностью коснулась его, теперь уже, настоящей руки, полученной после смерти демона. Но мальчишк никак не реагировал. Спит крепко. — Возможно, это будет лучше для тебя, чем жизнь в этом адском мире. Надеюсь, в следующей жизни ты больше никогда не познаешь боли. — Шёпот рассек тишину. Лезвие коснулось шеи. Рука умелой, опытной убийцы не могла пошевелиться. Словно какая-то неведомая сила сдерживала ее, не давая возможности дернуться. По щеке протекла слеза. Такое нечестное, грязное убийство, не успев совершить которое она уже начинала себя ненавидеть. Она слышала тихое дыхание человека, который несмотря ни на что стремился к жизни, преодолевая все трудности и испытания на своем тяжелом пути. Беззащитный ребенок. Ада приложила вторую, свободную руку, к его груди, чтобы услышать биение сердца, которое должно было навеки остановиться, соверши она только одно движение. Сделав вдох и вытерев слёзы, она была готова выполнить долг. Но его глаза резко распахнулись, своей рукой он схватил ее запястье. Испугавшись, Ада вырвалась и быстро взмахнув крыльями, поднялась вверх. Хяккимару ее не держал. От резкого потока воздуха, пепел, оставшийся от костра, развеялся в разные стороны. Дороро, проснувшись, чихнул. — Что произошло? — Потерев сонные глаза, молвил тот. Но Хяккимару не собирался сражаться. Он видел ее насквозь, и несмотря на то что цвет души был неестественным, он не был красным. Не было причин нападать, от чего Ада чувствовала себя ещё ужаснее. — К черту! — Крикнула она, и устремилась к парню, как голодный стервятник. Длинноволосый успел преградить путь к своей шее рукой. Кинжал вонзился в конечность до самой кости, кровь потекла вниз. Хяккимару беззвучно закричал, Дороро сообразив, подбежал к нему, вынув холодное оружие и отбросив его в сторону. Ада, как последняя мелочная дрянь, сразу же подобрала свое драгоценное оружие. Оно было в крови. На этот раз — человеческой. От чего же прирожденный убийца допустил такую глупую ошибку? Вытерев кровь об свою потрепанную, выгоревшую одежду она вернулась его в ножны. — Зачем ты это сделала? Зачем? Я же поверил тебе, я был согласен поверить в то, что внешность твоя обманчива, что ты добрая. — Взволнованно говорил ребенок, пытаясь остановить кровь, завязывая руку ранненого какой-то старой тряпкой. — А ты... За что ты так с ним... Убирайся отсюда! В голове опять прокручивались слова одной из сестер: «…ее кровожадная сущность никогда не уснет». Вероятно, та была права. Ада прирожденный монстр, и проливать кровь, все, на что она способна. Но почему же именно этому человеку так сильно хочется подарить жизнь, за которую тот так боролся?