Подтекст.

Дороро старается убедить себя в том, что сознание у Хяккимару, как у ребенка. Ну, он же столько лет прожил в абсолютном вакууме и совсем не знает реального мира. Плохо, наверное, когда всю твою жизнь тебя окружает беспросветная тьма и тишина. Но даже это не помогает разбойнице принять некоторые выходки своего названного братца, будь же проклят чертов подтекст! Девочка шумно вбирает воздух в легкие, прежде чем состроить очень недовольную мину. — Ты покраснела, — весьма безэмоционально произнес Хяккимару, взирая одним целым глазом на подругу. На самом деле он не понимает. Дороро злится, весьма раздраженно дышит и кажется едва ли не испепеляет взглядом ронина, при этом все еще стыдливо прикрывая абсолютно плоскую грудь. Ей вообще-то практически целых десять лет, а грудная клетка такая же ровная, как лезвие клинка. Вроде и смотреть не на что толком, но все равно как-то очень смущает. Для ничего непонимающего человека Хяккимару смотрит уж слишком пристально. Словно какой-то грязный извращенец, стыдливо подглядывающий за молоденькими девчонками на горячих источниках. — Д-да не смотри ты на меня! — едва ли не выкрикивает девочка, прежде чем с головой скрыться под водой. Хяккимару полностью не понимает причины перемены ее настроения. Ну, купаться вместе это вроде бы нормально. Во всяком случае ронин видел, как группка самураев самозабвенно резвилась в речушке. И они тоже были нагими, но не вели себя так странно. Правда, потом со стороны того водоема начали раздаваться недовольные крики, а у Дороро появилось пару монеток и внушительный нож, но опять-таки, Хяккимару свято верил в то, что она не при чем. Пусть и догадывался. Впрочем, юноша не старается вернуть назад эту странную девчонку. Он просто расслабляется и ложится на спину, немного щуря глаза. Раньше ему не приходилось плавать, но вроде это не так сложно. Возможно причина кроется в полупустом теле. Небо такое насыщенно-голубое, что сердце невольно радуется. Хяккимару нравится видеть такие яркие цвета, пусть временами это и мучительно больно. Но это даже хорошо! Чем больнее, тем человечнее. Вода так ласково касается кожи, как в доказательство того, что ронин борется за свое тело не зря. Его деятельность приносит плоды. — И куда ты скрылась? — спустя какое-то время спрашивает юноша. Он не уверен, что ответ последует, но попробовать стоит. Тишина. — Эй, мы же поплавать хотели, Дороро. А, вон и она. Копошится на берегу. Хяккимару недоуменно глядит, как девчонка перетягивает непонятную ткань в области грудной клетки. Ранена? Вроде на спине и на теле нет порезов, ну или кровоподтеков. Дороро как-то прямо задирает голову, после чего лезет с этой тряпкой в воду теплую. Глупость какая-то. Хяккимару стеснение знакомо смутно, да и то не совсем в привычном смысле. Он же может и за щеку схватить или еще хуже, поцеловать. Дороро немного краснеет, когда вспоминает, как нечто подобное происходит. В его действиях нет ничего такого…некрасивого. Все это он делает с чистой, практически невинной душой. Если конечно не обращать внимания на руки, которые по локоть в человеческой и демонической крови. Просто он так выражает свою привязанность и благодарность, да и можно ли считать полноценным поцелуем всего лишь легкое касание губ к щеке или лбу? Они же как родственники! Дороро не уверена, что между ними может возникнуть что-то больше, нежели дружба. Но при этом она очень недовольна, когда какая-нибудь смазливая девчонка откровенно напрашивается на что-то большее, чем парочка фраз. Все они начинают с невинных просьб и легких разговоров, а потом же в панике убегают назад, едва завидев какое-нибудь чудовище. Эту штуку зовут ревностью, но Дороро верит, что это не так.