Балерун

      Вечером в квартале, где обитало одно семейство, состоящее из тебя и Никса, всегда было шумно.       Гул проходящих мимо ног, топот танцующих ступней — этого не избегал ни один район Инсомнии, более всего страдал, естественно, центр, где сердцем билась неустанно жизнь.       Однако были свои особенности у ряда кварталов, где обитали мигранты. Здесь дома были вычурнее и ярче — каждый пытался подчеркнуть свою принадлежность к Родине, музыка — разномастнее. Какофония на какофонии и какофонией погоняет. Со стоящих смежно домов могли одновременно раздаваться песни с грудным вокалом про природные красоты, рядом — нечто однообразное в звучании, исполняемое на барабанах и вводящее в транс.       Но сегодня из одного из строений лилась классика, под которую ставят в театре балет. И сопровождали этот бальзам на душу то грохот, то звуки ударов, словно за серыми стенами происходила знатная драка или же бурный отдых. Присмотревшись к мелькающим в окне теням, можно было сделать вывод, что там танцуют. Весьма неуклюже и неудачно, надо признать, это подтверждалось матами, которые шипели губы, принадлежащие галахдскому мужчине.       Соседи от всей души говорят «спасибо», что-то был не Либертус Остиум, иначе прощай, евроремонт. Это Никс Ульрик решил попробовать свои силы в балете, вдохновлённый талантом своей девушки и чувством скуки по ней. Мужчина затер бы до дыр папку на рабочем столе с видеозаписями выступлений своей пассии, если бы это возможно было физически.       «Красивый? Красивый. Сильный? Сильный. Покрасоваться люблю? Люблю», — по мнению Никса, в том числе эти характеристики определяли успешность карьеры в балете. Он попытался сотворить несколько самых простых па, итог: шмякнулся слава богу что на кресло. И понял, что в носках танцевать не подойдет. Помимо ботинок, Королевский меч ничего из обуви не имел, оно попросту не было нужно. Ботинки подходили под мундир, а мундир смотрелся потрясающе в любых ситуациях, начиная с будничных и кончая праздничными. Зашнуровав ботинки, Ульрик поднял одну ногу как можно выше (гибкость — сестра таланта), на той, что осталась стоять и держать могучее тело в равновесии, предпринял попытку прокрутиться. Прорезиненные подошвы, как известно, бесшумны в использовании (если пользоваться ими адекватно) и не скользят, что сыграло злую шутку. Издав жалкий скрип о пол, обувь фактически не сдвинулась, и Никс, ощутив странное сопротивление в нижних конечностях, повалился оземь, по пути чуть не задев столик с ветхими и не в сто грамм весом книгами по военному делу.       То, как Ульрик крутился и изворачивался в бою и постели, свидетельствовало о быстроте реакции и вёрткости, что тоже очень важно для балерунов и балерин. Так почему же, отчего не выходит вращаться вокруг своей оси сотни раз, прыгать, вытягивая ноги в идеальную прямую, и улыбаться, несмотря на трещащие от постоянного растяжения и боли мышцы? За ответом на этот глубокий вопрос жизни и смерти Никс полез в тот отдел ящика с одеждой, где лежало всё, что связано с балетом.       Объёмные пачки преимущественно оттенков розового вряд ли могли поспособствовать выполнению успешных па, потому Никс, осмотрев данный элемент одежды, отложил его в сторону. Белые, что первый снежок, колготки с грязными следами в области колен от падений тоже не выглядели талисманом, притягивающим удачу. Далее на глаза попались атласные пуанты. Да, симпатичные, да, нога в них смотрится невероятно эстетично, но не одному богу, еще и как минимум Никсу было известно, что пуанты требуют от носителя хлеба и зрелищ, а именно крови и боли. Высыпавшийся из обуви на ладони мужчины ржаво-коричневый порошок послужил мрачным тому доказательством.       Никс, увлёкшись ковырянием в вещах, упустил из виду момент, когда солнце отработало своё и ушло баиньки, у людей закончился рабочий день. Ты, напевая себе что-то под нос и не вдаваясь в смысл этого, как всегда хромая от кровавых мозолей, направлялась домой в родную однушку. Обыденность района мигрантов нарушил отдалённый плач скрипки и других струнных инструментов, потому ты навострила уши и пошла на звук. Каково было твоё удивление, когда он привел тебя к знакомой двери. Распахнув её с затворническим видом, ты проскользнула внутрь. Тишина, если не считать знакомой тебе с выступлений мелодии. Ноутбук, где на экране красовался не очень удачный стоп-кадр с тобой из записи какого-то концерта. Также зоркого взгляда не удалось избежать разбросанным по разным углам комнаты ботинкам. На носке одного зияла царапина, полученная при падении.       Никс в это время суток уже дома. Коль он не вышел быстрым шагом навстречу, значит, он либо заснул по тысяче и одной причине, где все связаны с работой, либо что-то творит. Пройдя глубже в дом, ты обнаружила Меча, подвергающего осмотру твоё нижнее бельё специально для концертов — максимально удобное и без косточек. Брови при этом были нахально вздёрнуты.       — Эй, недобалерун! — ты обратилась к сосредоточенному на трусах мужчине таким же тоном, как и в рекламе с «эй, сыщик!».       Трусы были очень быстро убраны в ящик. На тебя посмотрели взглядом кота, пойманного на месте преступления.       — Ты хоть пуанты мои не трогал?       — Трогал, но не надевал.       — Слава тебе, господи, — со смешком закатила глаза ты.       — Что? Во мне горело вдохновение тобой! И я скучал… — попытка извиниться.       — И поэтому ты разнёс квартиру. Кот, говорю ж. Неведомо, что он творит в отсутствие хозяев. За ухом чесать не буду в наказание.       — Тогда я к шее лезть не буду.       — Ты ставишь мне ультиматум?       — Определённо.       — И чтобы этого не произошло, мне нужно научить тебя хоть чему-нибудь из балета, так?       — Только без волчков всяких и пируэтов, — Никс в пояснение указал на запёкшуюся под кожей кровь на руке и на валяющийся в одиночестве ботинок.       Ты повернула голову к экрану ноутбука, где ты же как-то странно вскинула руку, и тебя осенило:       — Думаю, я знаю, с чего начать.