Эффект бабочки/Butterfly Effect

«Вставай, Куон», — президент практически рявкнул над ухом спящего. Рен вздрогнул и почувствовал легкий пинок ботинка на своем бедре. Он открыл глаза и застонал. «Выключите этот свет». «Что? Ты про солнце?» — Президент и Яширо обменяли взглядами. Куон перевернулся на спину, а затем сел. Он поднял руки, но не знал, куда их деть — то ли на крутящий живот положить, то ли на раскалывающуюся голову. Все причиняло боль. И резкий свет, льющийся через окна, сделал его самочувствие еще невыносимее, освещая хаос, появившийся в квартире прошлой ночью. После того, как Кеко уехала, он, не задумываясь, достал все спиртное, что у него было. Мысль, что она не одобрила бы это, заставила его пить быстрее, пока не осталось ни одной бутылки. Все-таки хорошо, что в его квартире было не так уж и много алкоголя. «Да, солнце, — глухо простонал он. — Выключите его». «Ты — засранец. Встань сейчас же. Я хочу, чтобы ты приехал в мой офис через два часа, и если ты не будешь трезв как стеклышко, я позвоню Куу. — Он обратился к Яширо. — Я сожалею, но тебе придется остаться, чтобы присмотреть за ним». Президент вздохнул. «Все в порядке, — сказал Яширо. — Я, все-таки, его менеджер. Я прослежу, чтобы он привел себя в порядок». Рен едва обратил внимание на этот разговор, сосредоточившись на подавлении тошноты. Это не сработало. Его вырвало прямо на дорогой дизайнерский ковер. Яширо подождал, пока ему не полегчает, прежде чем схватил его под руки и потащил в ванную. Он впихнул его в душевую кабину и максимально вывернул кран холодной воды. Сначала Рен не реагировал. Но когда он, наконец, начал приходить в себя, практически взорвался от негодования. «Черт, ты не мог бы чуть больше сочувствовать мне из-за похмелья!» — ворчал он, не понимая, что говорит на английском языке, пока Яширо не отплатил ему той же монетой. «Приходи в себя, Рен. Ты слышал президента». Возможно, это был шок от того, что ответ на его бурчание был на английском, или возможно это был тон его менеджера, но это отвлекло Рена от плохого настроения. Он поднялся на ноги, скинул с себя промокшую одежду и снова встал под ледяную воду. Поскольку его мучило похмелье после вчерашнего, холодный душ заставил его чувствовать физическое облегчение, но слабость сменилась чувством позора и разочарования. Он поклялся не делать это снова, но это был порочный круг — он выпил один бокал, и затем другой, и еще, и еще. Черт, он не был удивлен тому, что Кеко не хотела, чтобы он пил, в то время как они разговаривали — она, должно быть, знала, что он был неспособен управлять собой. Размышления о Кеко заставили его захотеть рассыпаться в пепел и позволить воде смыть его в канализацию. К сожалению, Яширо, должно быть, знал, что Рен зависнет в душе, потому что через десять минут зашел в ванную, и, не обращая внимания на протесты и обвинения, практически вытащил в его спальню и бросил какой-то из костюмов на кровать. «Полтора часа прошло», — предупредил он, и затем снова вышел. Было что-то странное в поведении Яширо, — думал Рен, когда в его голове достаточно прояснилось. Он знал, что его менеджер был способным человеком, но он никогда не видел, что он выглядел настолько сердитым. Это сбило его с толку, и вместо того, чтобы упереться как баран, он сделал, что ему сказали. Он нашел Яширо на кухне, занятого варкой кофе. На столе стоял пакет из пекарни, который подтолкнули в его сторону. Даже при том, что от запаха его живот скрутило, Рен взял булочку и начал есть. «Что ж, у нас достаточно времени, чтобы даже при утренних пробках вовремя добраться до ЛМЕ, — сказал Яширо и вручил ему чашку кофе. — Я вызвал такси, и я взял на себя смелость сдать твой ковер в химчистку. За ним приедут, поэтому я оставил его в прихожей». «Спасибо, — сказал Рен, когда тот договорил. — Я очень тебе благодарен». «Это — просто моя работа. — Яширо посмотрел на свои часы. — Я также отменил все твои встречи на сегодня». Чашка остановилась на полпути до его губ. «Это действительно не было необходимо, Яширо-сан». «Если ты думаешь, что я позволю тебе идти в студию с похмельем, то сильно ошибаешься. Или ты не слишком внимательно свое лицо рассмотрел? — Его менеджер на самом деле издевался. — Ты должен поговорить с президентом. Все остальное сейчас не важно». Рен побледнел. Это мог быть … «Фува уже разболтал что-то журналистам?» — спросил он, чувствуя, что еще немного, и он снова потеряет сознание. Яширо покачал головой и вынул несколько журналов из своего портфеля. Рен просмотрел первые полосы с тревогой — новости, освещенные в прессе события прошлой ночи, и конечно, фотографии его и Кеко. Их разговор. Их смех. Их улыбки. Кажется, репортер снял не так уж и много, и, вероятно заработал себе крупную взбучку от начальства. Рассматривание этих фотографий, настолько ярких и сияющих, приносило надежду и боль одновременно. — В таком случае, что сейчас важно? — спросил он. Яширо вздохнул. «Ты должен поговорить с Такарада-саном», — сказал он. Тон его голоса был нейтральным, и это заставило Рена насторожиться. Яширо был настолько мягким только тогда, когда он пытался очень скрыть свои собственные чувства. Это не могло быть хорошо. Рен поставил кружку с кофе на стол, подошел к Яширо и взял его за плечи. «Что ты знаешь? Скажи мне». Менеджер бросил на него такой кислый взгляд, что Рен не заметил как отступил от него. «Ввиду недавних событий президент Такарада счел целесообразным сообщить мне о твоей настоящей личности, и о событиях, которые привели тебя сюда, — сказал он, спокойно. Его голос ничего не передал. — Он решил, что ты не мог справляться с собой и что тебе были нужны союзники, которые могли помочь. Мне только жаль, что он не сказал мне о твоей склонности к алкоголю — так что я удостоверюсь, что твой график на сегодня будет свободен». «Это не склонность. У меня была плохая ночь — у всех есть они. Я не думаю, что я — а…» Яширо поднял руку, останавливая его. «Я не называю тебя алкоголиком, Рен, — хотя его глаза сказали иначе, — но у тебя явно есть проблемы с самоконтролем. Это не страшно — есть времена и места, когда это может быть уместно. Но прямо сейчас у тебя есть более важная проблема». «Да. Фува нанял детектива…» «… Чтобы найти информацию о тебе. Я знаю. Сегодня утром я узнал кое-что интересное, — Яширо, видя расстроенный взгляд Рена, пояснил. — Кажется, что Кеко-чан встретилась с менеджером Фувы, и Шоко-сан занялась выходкой подопечного. В отличие от него, она отлично понимает, что если бы малейшая часть информации попала к прессе, это имело бы катастрофические последствия. Поэтому она проследила, чтобы все было в порядке. Президент поблагодарил ее и затем приехал сюда, чтобы спасать тебя». «Спасать меня? Зачем? Я был…» «Пьяный как свинья. Ты действительно удивлен? Человек волновался, что ты утонул в своей собственной рвоте и, честно говоря, я тоже». «Я же сказал, я не алкоголик. И если у тебя есть что сказать мне, Яширо, я предлагаю тебе сделать это сейчас». «О, не волнуйся, я так и сделаю, — сказал менеджер, пропуская в голос насмешку. — Я думаю, что у тебя есть проблема, Рен. Я не знаю, связано ли это с алкоголем, или это — просто признак, но у тебя есть основная проблема. И я очень взбешен, что никто не счел целесообразным сообщить мне об этом». Рен тяжело вздохнул. «Я сожалею, Яширо-сан, но никто не был посвящен в это. Только президент и Джелли Вудс знали, кто я — это была необходимая маскировка. Я должен был начать все заново, и я бы не смог сделать это, если бы люди знали причину моего появления здесь». «Я согласился бы с этим, если бы ты оставил всю свою прошлую жизнь позади. — Яширо схватил его запястье и указал на остановившиеся часы. — Ты называешь себя Цуруга Реном, но это — просто маска и плохо держащаяся, к тому же. Если бы ты действительно отпустил свое прошлое, я согласился бы, но я — твой менеджер, Рен, и я думал, что был твоим другом. Я должен знать обо всем, что подвергает опасности тебя и твою карьеру». Рен изучил лицо Яширо, и обида, которую он увидел там, потрясла его. Он думал, что защищал близких людей, умалчивая о своей тайне — и только сейчас ему пришло в голову, что ранил их, не доверяя. Он чувствовал себя крайне паршиво. «Я сожалею, — сказал он, искренне. — Я не думал, что все произойдет вот так». Яширо вздохнул. «На данном этапе я должен помочь тебе разобраться с происходящим сейчас. И, тем не менее, это не то, из-за чего президент хочет поговорить с тобой». «Тогда, что …» «Разве ты не можешь предположить? Речь пойдет о Кеко». «Она в порядке, не так ли? Она … она не сделала ничего опрометчивого?» Юкихито выглядел раздраженным. «Нет. На самом деле она была довольно сердита. Ты слышал меня сейчас, не так ли? В то время как ты сидел здесь, напиваясь, она потратила всю ночь на телефонные звонки и разгребание бардака, который устроил ты и этот идиот, Фува. По-видимому, у нее самой есть несколько интересных фактов о нашем любимом поп-идоле, которые она может предать огласке, если он не будет держать рот на замке». Рен чувствовал почти легкомысленное облегчение. Облегчение и гордость. Кеко не была из тех, кто останавливался на полпути. Но … «Но, какое отношение это имеет ко мне?» «Она позвонила не только, чтобы сказать мне, что ситуация под контролем. — Яширо на мгновение задумался, а затем продолжил. — Она звонила, чтобы попросить, чтобы я держал тебя максимально далеко от нее». *** Президент Лори практически летел по коридорам ЛМЕ, шурша шелковыми одеяниями при каждом движении. Сегодняшний костюм, делающий его похожим на сегуна, было довольно безвкусным, по его мнению, но у него был образ, который нужно было поддерживать. Он проигнорировал поздравления своих сотрудников и направился прямо к офису отдела «Люби меня!». Все три девушки были там, и почему-то виновато смотрели на него, хотя в случае с Чиоре и Канаэ, к вине добавлялись раздражение и капелька негодования. Он напомнил себе изучить это позже, и обратился к Кеко. «Могами-сан, я могу поговорить с тобой?» Вышеупомянутая девушка обменялась взглядами с подругами, а затем покорно пошла за президентом. Ему не нужно было быть рядом с Реном — он знал точно, что произошло вечером. Разве он не знал сына Куу? Мальчик, вероятно, сказал ей все кроме самой важной части. Ну, что ж, прекрасно. Пришло время снять покровы с тайны. Если он не сделал этого, то сделает президент. Он привел Кеко в свой офис и попросил Себастьяна никого не впускать. Затем он обратился к ней. «Могами-сан, я так понимаю, что ты узнала что-то о Рене вчера вечером». «Да, Президент». — Она кивнула. «И он рассказал тебе все о своем прошлом до приезда в Японию?» «Да. Вы не должны волноваться по поводу меня или Шо, в этом отношении. Я уже уладила это с его менеджером». «Да, Шоко-сан очень помогла нам. — Она знала, конечно, что произойдет, если Шо позволит всем узнать, что Рен был сыном Хизури Куу и что он приехал в Японию после того, как Штаты не приняли его невероятный талант. Это превратило бы Рена в героя — истинно трудолюбивый парень, который начал с нуля после полного провала на родине, и превратился в главную звезду Японии. Это также привело бы Шо к потере его популярности как поп-звезды. — Но я не хочу говорить с тобой об этом, — заявил президент. — Ты знаешь, Могами-сан, почему я выбрал тебя, чтобы играть роль Сецуки Хилл?» «Я предполагаю, что это было, потому что я являюсь ученицей Цуруга-сана. Я понимаю его, и я могу помогать ему, когда Яширо-сан не может». — Кеко недоуменно пожала плечами. «Это правда. Но в действительности, многие актрисы могут сделать это. Однако у Рена есть совершенно особое отношение к тебе, Могами-сан. Ты должна знать это». «Да, у нас достаточно близкие отношения». — Ее лицо потемнело. Такарада глубоко вздохнул, а затем продолжил. «Что ж, ваше предположение отчасти верно. Кеко-чан … Цуруга Рен любит тебя». *** Такси уехало, но ни Яширо, ни Рена в нем не было. «В каком смысле попросила тебя держать меня от нее подальше? — Он хотел было возразить, но затем вспомнил взгляд, которым она посмотрела на него предыдущей ночью. Боже, он не мог винить ее, если она не хочет иметь ничего общего с ним. Он сам себя едва мог вынести. «Что произошло вчера вечером, Рен?» — Яширо очень внимательно посмотрел на актера. Вместо ответа он указал на гостиную. Менеджер, конечно, свернул ковер, убрал бутылки и разбитое стекло, но особо по сторонам не смотрел. Вспышка фиолетового привлекла его внимание, и он увидел вечернее платье, мягкими складками свисающее с дверцы книжного шкафа. Если было что-то в квартире, о чем Рен действительно заботился — это его книги. И, зная, что собирается напиться, он убрал платье Кеко туда, чтобы не повредить его во время своего разрушительного загула. «Я рассказал ей все, — сказал Рен. — И теперь она не хочет иметь ничего общего со мной». Яширо вздохнул. Зная Кеко, услышав ее после ночных испытаний, он не мог полагать, что все было настолько просто. Но это было то, как Рен видел ситуацию и чему он верил, если быть верным. Как он мог убедить его в чем-то другом? «С чего все началось? — спросил он, хотя у него была хорошая идея. Возможно, это случилось потому, что он обратился к Кеко за помощью. Возможно, это из-за того, что президент сказал ему. Или возможно… — Автокатастрофа — из-за чего она произошла? И не лги мне». Рен упал на диван и спрятал лицо в руках. Честно, он не хотел думать о том, что произошло тогда — это заставляло его стыдиться просто упоминания тех событий. Но Яширо хотел знать, и он лгал своему менеджеру достаточно. *** Они вернулись со съемок как Каин и Сецу. Как обычно, он занял ванную первым, в то время как она готовила ужин. Когда за Кеко закрылась дверь ванной, он решил ответить на пропущенный вызов из-за границы. Он думал, что это был его отец, но когда понял, что номер не знаком, нажал «Вызов». Именно это стало его самой большой ошибкой, потому что человеком на том конце была женщина. «Алло? Кто это?» Это был голос, который он никогда не сможет забыть. «Алло? Это Куон?». Голос, который назвал его убийцей. Голос, преследовавший его, по сей день. «Куон, отвечай мне, черт побери! Я знаю, что это — ты. Куон!» Тина. Его руки дрожали, когда он повесил трубку. Конечно. Как он мог забыть? Тина, четвертый участник той трагической ночи. Тина, которая была также оставшейся в живых, и кто ненавидел его всей душой. Тина, которая, в течение его первого года в Японии, названивала ему с других номеров в самое неподходящее время, чтобы очередной раз вылить на него обвинения и собственную не проходящую обиду. Затем ее друзья и семья смогли, более или менее, успокоить ее, и звонки стали повторяться реже. Он уже было начал думать, что они прекратились полностью. Если и был еще один человек, чувствовавший себя столь же виноватым в том, что произошло с Риком, то это была Тина. До некоторой степени это было хуже, потому что она определенно обвинила его во всем, что произошло, и она не была готова простить его. Разговор с ней всколыхнул старые чувства и ощущение обреченности, и он не знал, что с этим делать. Это не была его ошибка. Это не была его ошибка. Почему она не могла позволить ему уйти? Почему он не мог быть счастливым хотя бы сейчас? И затем Кеко вышла из ванной. Она только что закончила преображение в домашнюю Сецуку, и подобрала одежду для сна. Топ и шорты были черными с розовым кружевом, и она думала, что они выглядели довольно мило: модный и достаточно девичий, чтобы понравится и Сецу и Кеко — но в представлении Рена они имели тот же эффект как помахивание красной тряпкой перед быком. Она ругала его за то, что он не поел снова, не замечая взгляд, которым он смотрел на нее. Он стоял на месте напряженно, как хищник перед прыжком, и когда она прошла рядом, он атаковал. Мгновение назад она проходила мимо стола. А сейчас была придавлена к собственной кровати Каином, нависающим над нею. Его взгляд блуждал по обнаженной коже на ее руках, горле, ногах и животе, и все это, казалось, насмехалось над ним. Кеко была совершенно неподвижной — возможно, она была слишком потрясена, возможно, она на самом деле наслаждалась тем небольшим перерывом, но ее молчание только ухудшало ситуацию. Это было так, будто они вновь оказались на полу в его кухне, когда он спрашивал ее, целовалась ли она, и предлагал научить, если нет. Только на этот раз они не просто поцеловались бы. Он опустил голову и провел носом вдоль ее горла, вдыхая ее запах. Она задрожала, и ее кожа покрылась мурашками. Его руки скользнули по ее талии, удержав на месте, он скользнул носом по ее челюсти, и он наклонился, чтобы поцеловать кожу за ее ухом. Она прерывисто вздохнула, и ее пальцы запутались в его волосах. Тот звук (или возможно ее жест), сломал транс, и он внезапно вспомнил, кем она была. Кеко. Девочка, которую он любил. Его кохай. И несовершеннолетняя. Он разжал руки, медленно отстранился и самым холодным голосом, на который был способен сейчас, сказал что подождет, пока она переоденется, и отвезет ее домой. Она была слишком потрясена, чтобы ответить. Он знал, что был жесток, но это было для ее собственной пользы — он зашел слишком далеко, и единственный способ, которым он мог помешать себе, было увеличение расстояния между ними. Так, чувствуя себя сердитым и виновным одновременно, он вез ее домой, и как только она вышла из машины, он потерял контроль над эмоциями. *** Яширо выслушал все это, и затем, серьезно посмотрев на подопечного, спросил: «Что она подумала о том инциденте?» «Я не знаю. Я надеялся, что она думала, что это просто игра, и что я отвез ее домой, потому что она снова играла Сецуку не убедительно…» — Рен хотел было продолжить, но остановился, когда увидел взгляд, которым его менеджер смотрел на него. «И ты все еще задаешься вопросом, почему она не хочет видеть тебя рядом?» — спросил Яширо, иронично приподняв брови. *** «Он любит меня?» — переспросила Кеко, ее голос вдруг сделался пустым и невыразительным. Президент нахмурился — это не было ожидаемой реакцией. Люди, как предполагалось, были счастливы, когда им говорили, что они были любимы, правильно? Конечно, Кеко нужно было разъяснение. «Да. Он любит тебя. И если ты хочешь знать с каких пор, то я понятия не имею. Я узнал о его чувствах, так как он успешно справился с той сценой в «Темной Луне», но это, возможно, случилось раньше. И ты прекрасно влияешь на него — в течение многих лет, все, что он делал — это скрывался и бежал. Тем не менее, после твоего появления, он начал брать быка за рога, играя роли, которые не только продвинули его карьеру, но и помогли ему затянуть раны прошлого». «И Вы думаете, что это — мое влияние?» «Чем еще это могло быть?» — Лори самодовольно усмехнулся, а затем увидел нечто странное. Слезы, скатывающиеся вниз по ее щекам. Что ж, хорошо. Можно продолжить… «Почему все делают это?» … дальше. «Могами-сан…» «Сначала Шотаро, и теперь Вы! Почему все пытаются раскрыть его? У всех есть тайны — почему Вы не можете позволить ему открыть их, когда он сам посчитает нужным?» — она практически кричала, одновременно пытаясь стереть слезы с лица. Такарада был озадачен. Это, конечно, не было реакцией, которую он ожидал. Он вручил ей платок, пытаясь быстро придумать ответ. «Могами-сан, это было необходимо». «Как? — Она ярко вспыхнула негодованием. — Как это было необходимо, президент? — Внезапная мысль прошила ее молнией осознания. — Вы попросили Яширо, чтобы он подкинул эту идею мне, не так ли? Чтобы я спросила его о случившемся. Вы надеялись, что он самостоятельно все расскажет». Такарада вздрогнул. Она заставила его почувствовать себя таким же предсказуемым, как детский розыгрыш. «Это было для его собственной пользы», — сказал он. «Его собственная польза, его собственная польза. Все думают, что они действительно делают что-то для чьей-то пользы, когда они просто эгоистичны. Вы были эгоистичны! Вам не пришло в голову, что Рен мог стыдиться? Того, что у него было темное прошлое, в котором он не стремился признаться? Возможно, Вы думаете, что это плохо для него, удерживать все это в себе, но раскрытие его тайн — не Ваше дело!» Она только что осознала, что стояла и кричала. Хуже того, она кричала на своего работодателя. Она глубоко вздохнула и поклонилась. «Я приношу извинения за свою вспышку, но это действительно не было Вашим делом — рассказать мне это». Такарада остановил ее. «Я понимаю то, что ты имеешь в виду, Кеко-чан, но это действительно было необходимо, — сказал он. — Тайна Рена не просто тяготит — она убивает его. Если бы я оставил все так, как было, мы бы потеряли его. Надеюсь, ты видишь необходимость во вмешательстве». «Я понимаю, — сказала она. — Но это не означает, что я буду так же манипулировать им». Такарада в шоке смотрел, как она поклонилась снова и вылетела из офиса. Это она о нем, или она говорила о ком-то другом, не о Рене?