Тринадцать

Когда в окне начал меркнуть тусклый свет пасмурного дня, он почувствовал где-то глубоко под кожей зуд, который напрочь вытеснил из головы все мысли, лишил покоя, заставляя наматывать по квартире бесполезные круги. Это чувство было хорошо ему знакомо. Зверь снова был голоден. Пришла пора выходить на охоту. Правда, немного смущала дата, - тринадцатое, да еще и пятница. Но он, в отличие от других преступников, людей, как правило, мнительных и суеверных, всегда руководствовался только здравым смыслом и считал, что мастерски умеет путать следы. Он был осмотрителен, на охоту часто не выходил, дожидался, пока страсти не улягутся; да и возвращаться на место преступления, вопреки расхожему стереотипу, его не тянуло. Он никогда заранее не знал, какой будет его жертва, - и это тоже помогало ему избежать поимки. Обычно подобные ему зацикливаются на определенной черте: телосложении, росте, цвете волос, - но он был выше этого. Объединяло его жертв только одно: возраст. Все они были достаточно молоды и слабы, чтобы не суметь оказать ему сопротивления. В одном городе он тоже надолго не задерживался, безо всякого сожаления покидал насиженное место и отправлялся дальше, где должен был начинать все с нуля. Его внутренний зверь, вдоволь насосавшись девичьего страха, боли и отчаяния, сыто засыпал, и он на какое-то время снова становился обычным человеком: искал себе жилье, устраивался на работу. Так продолжалось до тех пор, пока зверь снова не поднимет голову, требуя себе новую жертву. И вот теперь на его пути был он – город на Днепре. К этому моменту на его счету значилось уже двенадцать девчонок, так что в том, чтобы выследить тринадцатую жертву тринадцатого же числа, даже было что-то... этакое. Тем более он даже и место подходящее присмотрел: старую балку, где сам нечистый переломает себе все четыре конечности, а также хвост и рога в придачу. Конечно, были там и дома, но времена нынче такие, ори - не ори, не выйдет никто, чай, своя шкура дороже. И с какой это стати тринадцатое число должно стать несчастливым именно для него? Той, кого судьба приведет сегодня к нему навстречу, не посчастливится гарантированно … Решено. Сегодня он снова выходит на охоту.

***

По случаю недавно закончившегося ливня на улице было промозгло и пусто. Время от времени порывами налетал ветерок, и тогда было слышно, как скребут по разбитому плафону уличного фонаря ветки деревьев да барабанят в землю тяжелые капли, скатившиеся с мокрой листвы – словно снова пошел дождь. Сумерки стремительно сгущались, как и бывает пасмурным осенним вечером, так что он даже не стал прятаться. Для того, чтобы стать невидимкой, оказалось вполне достаточно сойти с разбитой асфальтовой дорожки и укрыться за стволом дерева. Теперь мимо него можно было запросто пройти, не заметив. Вот только не зря ли он устроил нынче засаду? Найдет ли охотник жертву в такую погоду? Он услышал шаги. Замер. И, кажется, даже перестал дышать. Он и мечтать не смел о такой удаче! Из темноты, аккуратно обходя лужи, вынырнула одинокая девичья фигурка. Ступила в круг света от уличного фонаря и застыла на месте. Объятый тем особым трепетом, который испытывает почуявший дичь опасный хищник, он наблюдал за тем, как девчонка, неподвижно замершая под фонарем, словно на сцене под прицелом софитов, настороженно оглядывается по сторонам. Словно что-то почувствовала. Чушь, отмахнулся он. До сих пор еще ни одна из его жертв ничего не заподозрила. Разве что у нее слух, как у собаки. Или нюх. Но такого не может быть. Трепет, вызванный близостью жертвы, мутил рассудок, но он жадно разглядывал ту, кому предстояло стать его тринадцатой жертвой. Стройненькая, волосы спрятаны под капюшоном, на ногах тяжелые ботинки на толстой подошве. В свете фонаря между полами наполовину расстегнутой куртки что-то тускло блеснуло. Он сощурился, всматриваясь. Подвеска. Что-то крылатое… возможно, птица или что-то в этом роде. Как бы странно это ни звучало, но окончательно решила судьбу девушки именно эта висюлька. В большой шкатулке, которую он повсюду возил с собой, хранилась дюжина предметов. Он помнил их наперечет, равно как и их хозяек, любил время от времени доставать эту шкатулку и перебирать свои «трофеи», вспоминая былое. Собственно, это была единственная, в чем-то сентиментальная слабость, которую он себе позволял. Сережки той коротко стриженой блондинки – помнится, он что-то ей наплел, и она сама пошла с ним, даже силу применять не пришлось. Колечко пухленькой шатенки – эта пыталась на помощь звать, и он был вынужден придушить ее - совсем немного, ровно настолько, чтобы девчонка не успела поднять тревогу. Браслетик пятой жертвы, цепочка восьмой. Подвесок у него в коллекции еще не было, эта станет первой. Он дождался, пока девчонка наконец двинулась с места, прошла мимо его укрытия, а потом, когда она отошла на некоторое расстояние, вышел из-за дерева и спокойно пошел следом. Она несомненно его заметила, так как оглянулась через плечо, но спокойно продолжила свой путь. Он пустил пробный шар: - Что это ты так поздно, да одна? Из школы, небось? - Из нее, - односложно ответила, не останавливаясь, девчонка. Она явно не была настроена на общение. - Поздно же у вас уроки заканчиваются, - пытаясь изобразить голосом сочувствие, пробормотал он, буравя взглядом узкую девичью спину. Девчонка неопределенно передернула плечами, и он понял, что выдохся и не знает, о чем еще говорить. Это молчание сбивало с толку. На вид девчонке было лет тринадцать, не больше, но держалась она так, что он почему-то внезапно почувствовал себя маленьким и глупым – нашкодившим первоклашкой перед строгой учительницей. - Неразговорчивая ты какая, - укорил он девчонку. - Мне бабушка не велит общаться с незнакомцами, - сухо проинформировала его та. На некоторое время вновь воцарилась тишина. - Говорят, тут маньяка видели, давай провожу до дома, - предложил он, особо и не надеясь на ответ. - Я и сама могу о себе позаботиться. И потом… А вдруг вы сами и есть маньяк, дяденька? – равнодушно обронила девчонка. - Вот тут ты права! – рявкнул он, теряя терпение, схватил девушку за предплечье и резко дернул к себе. Капюшон свалился, и по плечам рассыпалась темная грива волос. - Полегче, пожалуйста, я ведь и озвереть могу, - предупредила девчонка спокойным, почти будничным тоном. Ее голос и то, как она держалась, слегка обескуражили его. Он прекрасно помнил свои прежние жертвы, всю дюжину. Помнил их звенящие страхом голоса, когда они умоляли не трогать их – разумеется, тщетно. У него почему-то промелькнула мысль о том, что, кажется, эта умолять не станет. Но, разумеется, выпускать ее он не собирался. Наконец-то он смог рассмотреть ее как следует - от светло-розового маникюра на тонких пальцах до подвески, которая оказалась от него близко-близко. Распростёрший крылья дракон из какого-то белого металла. Скорее всего, обычная дешевка, которую в любом киоске с рок-атрибутикой купить можно, хотя, разумеется, для него ценность этого кулона измерялась вовсе не в деньгах. Ухо ожег яростный шепот; не вполне соображая, в своем ли он уме или ему это только мерещится, он услышал полнейшую околесицу: - Сначала ведьмы, упыри, черт в качестве отчима, змеи, потом родной папочка половину крови выпил и столько же попортил. Мало мне математики, которую еще наверстывать надо, мало того, что с парнем теперь только через зеркало увидеться можно, да и то тайком, только тебя мне для полного счастья не хватало! Девчоночья рука стиснула запястье незадачливого охотника хваткой не то что недетской - нечеловеческой. В кожу впилось что-то острое; опустив взгляд, он увидел, что аккуратный маникюр сменили черные и крепкие... когти?! Глаза девчонки, в полумраке казавшиеся почти черными, вспыхнули зеленым огнем; ему хотелось отвернуться или зажмуриться, только чтобы не видеть этот пронзительный, обжигающий самое нутро взгляд, - но сделать этого он не мог. Щелкнули острые клыки, миловидное личико девчонки стало видоизменяться, перетекая в жуткую маску... нет, вытянутую собачью морду! Во мгновение ока охотник превратился в жертву. Последняя осознанная мысль, мелькнувшая в затопленном волнами ужаса мозгу, была о том, что некоторыми приметами пренебрегать все же не стоит. И он заорал - отчаянно и обреченно.

***

- Чем обязана? – светски поинтересовалась Ирка, впуская в дом незваного гостя. Вместо приветствия хмурый седой оборотень в милицейской форме сунул девчонке под нос сложенную пополам газету: - Признавайся, ваша работа? Ирка бросила беглый взгляд на передовицу местной газетенки. Та аршинными буквами гласила: «Опасный маньяк-гастролер явился в милицию с чистосердечным признанием!». - А как вы догадались… - начала она, словно не видя, что полковник с трудом сдерживает раздражение. - Не думаю, что в городе есть еще одна девчонка с собачьей головой, - буркнул полковник и вкрадчиво поинтересовался: - И что ты с ним сделала, скажи на милость? - Ничего особенного. Поговорила. Пристыдила. Припугнула, - с показным безразличием отозвалась Ирка, полируя ногти о свитер. – А что? - Хорошенькое дело! – рыкнул вовкулака. – Ничего особенного, понимаешь! Да он трясся весь, сам в КПЗ попросился, под замок, только чтобы от тебя, значит, подальше! - Ну, погорячилась немного, - словно нехотя призналась ведьмочка и пожала плечами – мол, и на старуху бывает проруха. – Да и маньяк ваш хлипковат оказался. А, собственно, чем вы недовольны? Если он сам во всем признался? - Признался… - мрачно усмехнулся полковник. – Да что значат слова невменяемого – а по виду он как есть невменяемый! Отправили его на психиатрическую экспертизу – до сих пор обратно для полноценного допроса получить не можем! - А что я, по-вашему, должна была сделать? – говорила Ирка негромко и вроде бы спокойно, но матерому вожаку стаи наднепрянских вовкулак внезапно захотелось поджать не существующий в человеческой ипостаси хвост – а то и пузом вверх перевернуться, как нашкодившему щенку! – Не травмировать его ранимую душу? Пожалеть и отпустить на все четыре стороны? А он тех девчонок пожалел? – она дернула подбородком в сторону газетной заметки. Воцарилась неловкая тишина. Наконец Ирка взяла себя в руки, и давящая атмосфера пропала, словно и не было ее. - А вообще... я чего пришел-то? Поблагодарить тебя хотел. Спасибо тебе, сестренка, - неохотно буркнул майор, отводя взгляд в сторону. Ирка в недоумении вскинула на него глаза. Это было… неожиданно. - Без тебя этого гада когда бы еще поймали. Он же надолго нигде не задерживался, сделает свое дело – и ищи ветра в поле, - продолжал старый оборотень. – Ни свидетелей, ни улик. Разве что запах, но запах к делу не пришьешь, как говорится, - он подмигнул Ирке, словно говоря – пришьешь, еще как пришьешь, уж мы-то с тобой знаем! Да только что с простых людишек возьмешь... – В общем… мы не против и даже только за, если ты и впредь будешь нам помогать, – неловко и немного скомкано закончил вовкулака. И примирительно протянул Ирке руку. Ирка величественно, как и пристало совершеннолетней ведьме-хозяйке, кивнула, принимая благодарность, и пожала протянутую ей руку, соглашаясь на предложение. Если уж она смогла спасти два мира, то с преступностью в родном городе как-нибудь разберется.