Должен, но не обязан

Бекон скворчал на сковородке, капельки масла стреляли по рукам и лицу, а яичная скорлупа с лёгким стуком треснула и вывалила из себя белок с желтком ровно в посудину. Ловкая рука швырнула мусор точно в цель — в ведро, а яичница уже была почти готова, оставалось только прикрыть сковороду крышкой и дать завтраку немного постоять на малом огне. Гарри спрыгнул с табуретки, вытер руки салфеткой и принялся за сервировку стола. Летом светало рано, поэтому свет мальчик всегда оставлял выключенным, чтобы потом не получить от дяди ремнём за перерасход электроэнергии. В гостиной было свежо: двери на веранду были слегка приоткрыты, а лёгкий ветерок трепал тюль. На календаре было начало июня. Вся эта безмятежность не была свойственной этому дому. Скрипящие половицы не скрипели. Обычно храпящий дядя Вернон не храпел. Тётя Петуния не вставала спозаранку чтобы дёрнуть своего племянника и велеть ему заниматься завтраком, а не дармоедством, а кузена Дадли и вовсе не было дома. Тот, как оказалось, был на выездных соревнованиях уже целую неделю, сопровождаемый тёткой Мардж, хотя обычно этого свина было не вытащить даже на прогулку. Выкладывая яйца по тарелкам, а салат по мискам, Гарри обращал внимания на фотографии висящие и стоящие тут и там. Что удивительно, на этих фотографиях был и сам Гарри. Фото с выездной выставки, где он, на пару лет младше чуть ли не сидит на шее у Рипера, того самого бульдога, который в прошлом чуть не сожрал малютку при первой встрече. Фото с выпускного из младшей школы. Фото счастливого кузена с огромной блестящей золотой медалью, где утирающие слезы родственники, да и сам Гарри не были похожи на самих себя. Ещё одно фото, сделанное на день рождения племянника, следующее из зоопарка. И на всех снимках маленький Гарри не выглядел обделенным заморышем, а обычным ребёнком из семьи, где всех детей любят поровну. А на одной из фотографий даже была его мама. Не с Джеймсом, нет, а с сестрой в детские годы. Чулан под лестницей не оказался чуланом. Проскользнув после пробуждения на первый этаж, пока семья спала, Гарри открыл дверь и не поверил своим глазам. Чистая, чуть взъерошенная постель, под его рост, а не на сколько хватило места; полки с книгами и фигурками супергероев, о которых мальчик мог только мечтать в детстве; шахматная доска, задвинутая поглубже в угол и яркий фонарь с разноцветной гирляндой — то-то Гарри сперва не нашёл своих очков. Будь у него изначально такое освещение, он бы не посадил зрение ранее. И имя… его имя… — Чар? — Гарри вздрогнул от неожиданного заспанного голоса за его спиной. Все ещё зевающая тётя обнаружила его сидящем с ногами на диване, — Чарли, дорогой, почему ты не спишь? — ласковая рука прошлась по его напряжённой спине. Тётя Петуния хмыкнула, охнула, когда поняла что завтрак уже готов и пробормотав что-то своё, ушла в ванную комнату. Гарольд Чарльз Эванс. Такое у него было новое имя.

***

Мысли о суеверном кошмаре, об альтернативной реальности или просто, о лишении рассудка не покидали Гарри до ужина. Вчера вечером, тётя Петуния прибежавшая будить мальчика от его ночных кошмаров показалась Гарри отдалённо похожей на ту, что он помнил. Но все то был обман зрения. Выйдя из ванной следующим утром Тётя Пет улыбнулась, поправила причёску, что имела мало общего с тем взрывом пуха щедро закреплённого лаком для волос и отправилась на кухню переделывать завтрак, почти ничего не сказав. Странно, подгоревшие яйца с беконом и раньше не были произведением искусства, но, по крайней мере, никто не жаловался. — И что это на тебя нашло, — пробормотала женщина без какого либо недовольства, — В следующий раз если захочешь нас порадовать, попроси меня, — я помогу, — Тепло сказала тётя и Гарри, ошеломлённый её доброжелательностью, слез со спинки дивана и отвернулся к телевизору. Чудесатее и чудесатее. Петуния сама включила свой любимый и по этой жизни телеканал с мелодрамами и даже не запретила Гарри смотреть его вместе с ним. Дядя Вернон проснулся чуть позже, когда яичница была заменена на кашу с ягодами и творог, а салат слегка переделан. Мужчина, килограмм на сорок меньше, без своих моржовых усов, солидный и, можно даже сказать, не дурен собой, так же был для Гарри в новинку. Вернон с утра не всегда мог похвастаться приличным настроением, но когда после завтрака мужчина дал семье указания, и потрепал племянника по голове, пожелав всем хорошего дня, уходя на работу, Гарри понял, что мог бы себе такое представить только под дурманящей настойкой. — Что-то ты сегодня молчишь, — цокнула Петуния пока они все ещё оставались в коридоре, только что проводив Вернона на работу, — Где-то через час мне нужно будет уйти к соседке, забрать у неё рассаду. Сможешь покормить кошек мисс Фигг? Старушка совсем спятила, боюсь без присмотра эти животные станут есть мои розы. — Да, конечно. — Вот и славно, не забудь, что сегодня возвращается Дадли, нужно будет сходить за тортиком. Ох, сколько дел… Петуния, продолжая монолог, упорхнула на второй этаж, а Гарри… А что Гарри? Гарри следуя указаниям, обулся в похожие на его ботинки и пошёл выполнять поручение.

***

Гарри Джеймс Поттер был «Мальчиком-который-выжил». И оставался им до самого своего конца. Несмотря на все горести которые он повидал за всю свою короткую жизнь, её остаток он прожил счастливо. Убивал и сажал в Азкабан злодеев с завидной регулярностью, вылавливал редких вымерших рептилий, уничтожал один за другим злостные артефакты и даже засвидетельствовал на суде смерть друга, но настоящих так и не завёл. Точнее, в них не осталось надобности. Скажем так, на двадцать седьмом году жизни, когда много осталось позади и память ни много ни мало затёрлась. Вечно ленивый и назойливый Рон стал больше обузой, чем поддержкой, а Гермиона, критикующая его каждый шаг во взрослую жизнь, стала больше докучать, чем вызывать своими подсказками чувство благодарности. Завышенные ожидания и манипуляция старыми долгами и подвигами стали давить на него. Словом, не только это. Он многих знал, многих похоронил и был уверен, что на этом все не закончится. Давление со стороны общественности и всего остального Магического населения Британии не было для Гарри таким уж и подарком. Славу и знаменитость он, сперва стараясь не замечать, стал ненавидеть. С Джинни ничего не получилось. Другие девушки мечтали лишь о куске его наследства, да побольше, а немногочисленным подруги не видели в нем мужчину и романтика, а скорее старого надёжного друга. Откровенно говоря, однажды Гарри совершил попытку к бегству. Одну из двух. Ни на что не надеясь, он вернулся в дом старых родственников. И был неприятно удивлён. Он всегда считал, что после его исчезновения у Дурслей все станет только лучше, однако все произошло с точностью до наоборот. Оказалось, что Дадли все-таки нарвался на неприятности и угодил в колонию на пятнадцать лет (ему осталось отсидеть десять), а Вернон, не выдержав эмоционального напряжения от, якобы, несправедливости властей скончался после сердечного приступа, который никто не ожидал. В доме на Тисовой, в которую семья вернулась спустя несколько лет после Магической войны, осталась лишь тётя Петуния. Сморщенная, мрачная и знатно постаревшая женщина с поджатыми губами и недовольным взглядом прищуренных глаз. Гарри было жаль её. Действительно жаль. Её сад был чахлым, а жизнь потеряла свой смысл, поэтому, Гарри, отдавая этой семье свой последний долг, взрастил на таком знакомом заднем дворе несколько луковиц оранжевых лилий и те самые пышные кусты роз, ухаживая за которыми, Гарри всегда получал свою долю мира в этой семье и аппарировал, так и не узнав, чем этот подарок обернулся для неё. Разумеется, Гарри никогда более не возвращался на Тисовую улицу. И никогда не знал, что увидев цветущий розарий на своём дворе Петуния Эванс горько заплакала и взялась за поддержание чуда, что с ней случилось; пришла в норму, а спустя время, после выхода Дадли из тюрьмы не пожелала его больше видеть. Конец своей жизни Петуния провела в заботе о своём саде. Она на самом деле не любила своего племянника, забыв его почти сразу же и похоронив его в своей памяти. Но была благодарна за те воспоминания, которые он ей подарил. Гарри огорчился, когда узнал, что на самом деле кроме его ордена и славы он сам был никому не интересен. Поблагодарил всех старых друзей и знакомых за то, что они всегда старались быть рядом. Извинился перед Драко за все то, что было в школе и на войне, наверное осознав, что никто не вышел в том мае из Хогвартса без потерь. Пожертвовал почти половину своего состояния на восстановление замка, отдал все долги гоблинам, хоть друзья и отговаривали его от этого, утверждая, что кража была необходимой мерой. Ну и наконец, договорившись со своим поверенным, познакомился с ведьмой, что стала для него не только матерью его детей, но и надёжной опорой. Спустя год в традиционном магическом браке родились близнецы. Сириус Северус и Лили Маргарет стали для Гарри новым смыслом жизни. Они решили переехать из Англии. Мужчина занялся артефакторикой, следуя делу его Рода, а Марго, исцеляясь от старых травм была рада тому, что обрела, хоть изначально это и был всего лишь холодный взаимный расчёт. Они двое были по-своему счастливы. Однако не все всегда заканчивается как в сказке. Спустя всего несколько месяцев после рождения детей, Гарри Поттер, «Мальчик-который-выжил» оборвал свою жизнь, добровольно сделав шаг в арку смерти.

***

Гарри не понял что произошло, когда открыв свои глаза, увидел потолок знакомого чулана. Все чувства, включая пресловутое седьмое, взвыли сиреной и он закричал, метаясь по узкому помещению как уж в банке. Страх, тоска, ужас, дикая паника. Все смешалось в один тугой узел. Что это? Сон? Предсказание? Тот кошмар что он пережил и счастье которое он испытал в последние годы жизни. Неужели это все было иллюзией?! Неужели все это время он всего лишь спал?.. Безуспешная попытка найти палочку. Отчаянная — вызвать из себя хотя бы клочок света. Слезы, застилающие его глаза. Магии нет. Он в чулане под лестницей. Даже не пробуди он свои первые способности, был бы магический взрыв. Но и того не было! Ему снова было десять. Он снова в доме на Тисовой. Он не знает ни капли из того, что знал обычный среднестатистический ребёнок. Ему придётся жить обычную магловскую жизнь в самом обычном доме и деспотичной семье. Да и был ли он магом на самом деле? Существовала ли магия? А его родители? На самом деле наркоманы погибшие в аварии? — Немедленно открой дверь Чарльз! — услышал он крики с лестницы, а затем и настойчивый стук в хлипкую дверь. «Меня будут бить!» — громом впилась в него мысль и он дрожащим телом вжался в стену, стукнувшись затылком о какую-то полку. «Нет, только не снова!» Не терпящий возражений голос продолжал настаивать на открытии двери, а Гарри ничего не мог поделать от поражающих его кошмара и безвыходности своего положения. Ему и правда некуда деваться. Ему все равно придётся выйти и получить своё. Ему снова придётся все это терпеть. И что самое страшное… если сон был всего лишь сном… то… то все это будет продолжаться до тех пор пока он не вырастет и не окрепнет. Никто! Никто его не спасёт! Никакой волшебный великан не заберёт его в Волшебный мир! Гарри услышал как поворачивается ключ и зажмурился, превратившись в изваяние. Рука тётки Петунии двинулась внутрь и схватила его за запястье. — НЕТ! НЕТ! Не трогай! — заорал Гарри, прекрасно понимая, что она его не послушает. Но вместо побоев, которые он ожидал получить, когда тётя все-таки вытащила его наружу, вырываясь и кусаясь, Гарри понял, что его не трогают. Женщина, молча прижимала его к себе, не ругаясь и не бранясь, стараясь причинить своей хваткой как можно меньше вреда. Неизвестно сколько времени прошло, пока Гарри этого не понял. А как только ослаб в руках женщины, не переставая рыдать и хныкать, умоляя отпустить его, был взят на руки испуганной и встревоженной женщины. — Тише, дорогой, тише, — шептала она дрожащим голосом, — Все хорошо, Чарли, это всего лишь кошмар, слышишь? Слышишь меня, дорогой? Гарри почти не слышал ничего из того что она говорила. Он был испуган и на пределе своих сил. После истерики их осталось совсем немного, и того едва хватало чтобы не расплакаться ещё сильнее прежнего. Он совсем не обращал внимания на то, что тётя необычайно добра к нему. Что принесла его в свою спальню. Что дядя Вернон не отлупил его и не вышвырнул, а с хмурым беспокойством поднял одеяло, пока тётя укладывала его на середину кровати, ложась следом и прижимая ребёнка к себе. — Что произошло? — шепнул Вернон, когда Гарри был укутан и спрятан между двух тёплых тел, — Опять тот кошмар? — Не знаю, — обеспокоенно шмыгнула Петуния, гладя напряжённую и дрожащую спину мальчика, — Тише, Чарли, тише… — Давайте спать. Ну никакого покоя! Ближе к вечеру напряжение между Петунией и Гарри возросло до необъяснимо высоких масштабов. Мальчик безропотно выполнял любое её поручение. Не капризничал. Не веселился и не выходил из дома, если это не касалось какого либо задания, хотя обычно любил кататься на качелях и всегда просился погулять с соседскими детьми хоть на часик подольше. Было ли дело во вчерашней ночи? — думала женщина. Все таки такого рода истерики не случались уже ой как давно. Посиделки с соседкой затянулись, а вернувшись домой Петуния застала ребёнка в той же позе в какой она его оставила, разве что посуда которую она отложила до обеда была вымыта и расставлена по местам, а ведро в ванной было мокрым. — Чарли? — неуверенно позвала она ребёнка — Ты… помыл пол? — ребёнок отозвался на зов, кивнул и вернулся в гостиную. — Может ты почитаешь комиксы в своей комнате или? О нет, Чарли, только не в чулане! Мальчик был явно удивлён. — Что же произошло… Волнение Петунии достигло допустимого предела. В конце концов единственное, что ей оставалось это вести себя как ни в чем не бывало, надеясь что Чарли подойдёт к ней со своими переживаниями как и прежде. Подойдёт же?

***

— Мама я дома! Дадли ворвался в дом вечером, и прокричав что-то ещё, скрылся на втором этаже, так стремительно, что Петуния даже его макушки не разглядела. Рассеянно кивнув, она, на автомате помешивая кофе чайной ложечкой, наблюдала за тем, как её племянник пытается наполнять тарталетки фруктовой начинкой и пыхтит от усердия. В самом желании научится чему-то новому не было у Чарли чем-то неожиданным, но учится готовить племянник никогда не хотел. Спустя несколько минут сын выскочил из коридора и бросился на кухню прямиком к холодильнику. — Ой! — Чарли! — Черт! — зашипел Гарри. Ложка с только что сваренной горячей начинкой никак не рада была выплеснуться из половника на его ладони. — Чарли! Бог мой! — взвизгнула женщина, отставляя чашку и бросаясь к аптечке. — Блин, извини! — почесался Дадли, — очень больно да? — А ты как думаешь?! — А че ты на меня кричишь? Подраться хочешь! — Мальчики! — строго оборвала конфликт женщина, отодвигая сына, — Чарли, сядь сюда, сейчас… И пока Петуния справлялась с ранением, Дадли невозмутимо сел на прежнее место матери, надулся и начал недовольно пинать ножки стола. — Ну я правда не хотел! — Дадли! — резко прикрикнула Петуния и продолжая обработку рук. Затем она вздохнула, пережила первый испуг и поняв что ничего страшного не произошло — всего-то пара капель, — облегчённо собрала пот со лба и собирая аптечку, спросила, — Дадли, а где папа? — Папа? А, ну он пошёл забирать брата у мисс Стоун… — мальчик замолчал. Переводя удивленный взгляд с матери на кузена и обратно, он понял, что брата-то дома уже и выкрикнул — А че ты тут делаешь?! — Мисс Стоун… — пробормотала Петуния, — Боже, Чарли! А ты разве у неё сегодня не был?! Гарри, смотря на удивлённых родственников, выпал в осадок. А кто такая эта мисс Стоун? Мисс Стоун оказалась женщиной живущей на другой улице. Это Гарри понял на ужине, когда вернувшийся с работы дядя Вернон, отругал его за то, что он не посетил психотерапевта как обычно. Пару часов назад, когда Чарли выносил мусор, он нечаянно задержался, встретившись с детьми играющими на площадке. Все они радостно приветствовали мальчика, начали наперебой рассказывать о том, что произошло за день, спрашивали когда вернётся «Большой Дэ» и почему же он, Чарли, сегодня не вышел, ведь они планировали забраться на то самое высокое дерево, но без него, Чарли, ничего бы не вышло! Весь день Гарри пробыл в прострации, но как только оказался в компании незнакомых детей неожиданно расслабился и пробыл там целый час отвлекаясь от навязчивых мыслей и тревог, а когда очнулся и понял сколько прошло времени, побежал домой. Он ожидал, что тётя будет расстроена, но она лишь посмотрела на время и спросила почему он пришел так рано. Тогда Гарри это не понял, а с новой информацией осознал, что лучше бы ему поскорее приходить в норму. Он все еще не понимал что это. Новый шанс на жизнь или возвращение в прошлое, но не было похоже ни на то, ни на другое. Он старался делать то, что обычно делал в своем детстве, но с каждым новом шагом убеждался, что в этой жизни все совсем не так как он привык и все его действия лишь больше вырываются из рутины Чарльза Эванса, чем соответствует ей. Придумывать потерю памяти было уже поздно. А изменения произошедшие в племяннике Дурслей нужно было как-то объяснять. В конце концов он притворился, что из-за вчерашнего потерял все ориентиры и каким то образом это заткнуло все возмущение Дурслей и даже создало какую-то неловкость и тоску между ними. Петуния посмурнела, Вернон после ужина тоже ходил хмурым и только Дадли, не понимая в чем причина продолжал вести себя как ни в чем ни бывало. — Ладно, — решительно встала из-за стола тётя, — Дадли, убери за столом, а мы пока поговорим с папой. Вернон, нужно будет позвонить мисс Стоун и… Гарри ожидал, что Дадли начнёт кричать и капризничать, мол, не его это дело, но тот безропотно смел все со стола, убрал посуду в мойку, замочив сковороду с противнем и побежал наверх вперёд родителей, оставив Гарри на кухне совершенно одного. Впрочем, ненадолго. — Эй, Чар, ты со мной? — перекинулся через перила кузен, — дело есть! — Как обычно, Эванс! — беззлобно буркнул Дадли, когда Гарри, едва зайдя в комнату кузена, шибанулся о боксёрскую грушу. Схватив её и обойдя, потирая ушиб на лбу он взглянул на комнату, которая раньше была завалена до потолка игрушками, по-новому. Боксёрская груша, перчатки, спортинвентарь. Спортивные журналы, длинная полка с кубками и медалями и, что самое убедительное — полный порядок. Постель застелена, книги стоят ровно, а не валяются по всему помещению, а тетради и пишущие принадлежности лежат на столе чуть ли не по линейке. Кинув взгляд на Дадли, что сел скрестив ноги и руки на кресле-мешке и прожигал его взглядом, Гарри уверился, что этот Дадли наверняка был хорош и в учёбе, что уж говорить о характере и внешнем виде. — У тебя опять приступ? — Гарри рассеянно кивнул, не зная что и сказать, стоя посреди комнаты как на допросе. Мальчик чувствовал себя неуверенно, но предполагал, что этот Дадли не станет его лупить чуть что, — Если тебе неприятно об этом говорить, ниче страшного, я промолчу! — поднял он руки в успокаивающем жесте и вмиг помрачнел, — Но ты вкурсе как родители волнуются?! Тебе одиннадцать через два месяца и как видишь ничего необычного до сих пор не происходит! Тебе нужно смириться с тем что ты такой же обычный как и я! Лучше бы деньги, которые папа тратит на эту мисс Стоун, папа тратил на новые боксёрские груши. — О чем ты? — пробормотал Гарри, не вполне понимая о чем речь. Что-то в его сердце зашевелилось. В сердце Чарльза. — Да брось, не прикидывайся! — махнул Дадли рукой, — Думаешь мне приятно, что я, например, сквиб! Ничего страшного, зато смотри какой я крутой боксёр! — Чт... — Поэтому хватит! Хватит нервировать родителей! Надо же! Великий волшебник Чарли Эванс! Подумаешь! Лазать по деревьям у тебя получается куда лучше! — Дадли! Замолчи! Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Магия! Она ему не приснилась! Картинка перед глазами стала мутнеть. Слова кузена никак ему не померещились, он действительно говорил о том, что Чарли волшебник! Он волшебник! На самом деле! — Магия существует, — восхищённо пробормотал Гарри, лихорадочно пытаясь найти этому подтверждение в своём теле. Но нет, ничего подобного. Он чувствовал лишь учащённое сердцебиение, но ничего более. А затем… удар в нос. — Опять ты за своё! Козел! — закричал кузен, поддавшись эмоциям. Но драка не состоялась. Пока Чарли рухнув на пол ошарашенно смотрел на пыхтящего злобой Дадли, в комнату на крик зашёл Вернон, и разогнал детей по кроватям.