Сердечный принцип

Billie Eilish & Khalid - lovely

Не надо оканчивать курс школьной психологии или выискивать по-устаревшему кропотливо и хлопотно в пыльном томе учебника понятие стокгольмского синдрома, чтобы понять, что Кейси так и не выбралась оттуда. Что они не выбрались из неё. Легкие не разжались, облегчая задачу выживания, после вынесения приговора дяди в суде; сердце продолжало биться сумасшедшей испуганной птахой, но страх был не животный, не защитный, а тоскливый и абсурдный - где её хваленая способность к выживанию, мимикрия жертвы, спасающей себя? Потому что Кейси продолжала слышать чужие голоса в голове, так же, как и тогда, перебивающие друг друга, забивающие желанием захвата хрупкой власти, и продолжала отчаянно выжидать крохи памяти о настоящем и первом, сломанном как она сама Кевине. Закрывая глаза, она видела чужие - расширенные от ужаса, в слезливой пленке бессилия и извинения...пронзительные и пронзающие холодом неуместной жалости. Ей бы учиться забывать ужасы прошлого, бежать прочь, но Кейси выходит из автобуса и смотрит на здание, ставшее очередной тюрьмой для несчастного. Они такие же, какими она помнила их все эти месяцы - и пляшущие в счастливой улыбке губы Хёдвига, и равнодушно-внимательный взгляд Дэнниса, и растерянно-ослабевший Кевина. Тело подается вперёд против всех правил самозащиты, но если и были у неё инстинкты, то давно исчезли; из принципов остался только сердечный, а с сердцем компромиссы невозможны. И какая же эта фатальная погрешность, потешность, что кожей соприкасаясь, они оба рождают естественный ток - тот перетекает через исступлённо сжатые пальцы. Кейси в который раз думает, какой же он сильный порой, и какие большие у него руки. Ломающие всё на своём пути. Когда повсюду творит хаос, когда бросаться на сдвинутые щиты защитников правопорядка худой грудью оказывается бесполезно, когда абсолютно логично бежать прочь, подальше, прячась в темноте и тишине - Кейси соглашается поймать настоящего Зверя за эти сильные руки. Почувствовать аномально высокую температуру под броней чужой кожи, едва не отшатнуться от предупреждающего рычания и набрякшего животной яростью взгляда. Но она уже делает это, уже подобралась слишком близко, чтобы бросать - и она бросается, лозой нежности и мольбы оплетая это неподступное, недоступное и страшное. Кейси повторяет раз за разом его имя, чувствуя, как щиплет в уголках глаз, а ресницы больно колют щёки. Но тело в руках расслабленно выдыхает, и прирученный человек с очередным привычным удивлением во взгляде смотрит на неё как впервые. Как впервые поражаясь самоубийственной смелости (не)сбежавшей (не)жертвы. Красный маячок молчаливого приговора сначала прыгает по её плечу, а позже - скользит по уязвимой обнажённой груди и животу человека, чтобы через минуту внутри него всё зашлось криком. Кейси тоже хочет кричать, но горло сжимает ужас осознания - она теряет его, их всех. Чередуясь, плача, умоляя, они все хватаются за свет, желая выкарабкаться наружу, спастись и спасти... Но последним свет берёт Кевин, и ему не страшно - смотреть на это красивое и несчастное лицо над собой и сравнивать его с настоящим светом, теплым и свободным, о котором он всегда мечтал. Это было бы не страшно - быть здесь, а не внутри, если бы она была рядом и держала его за руку как тогда, и смотрела так, будто он важен. Кевин начинает верить, что он действительно важен. Но свет всё же гаснет.