Behind the scenes

Долгие две недели двигались сложно. Способы отвлечься от своих проблем приближались к нулю. Пятьдесят процентов времени я занимала работой, стараясь охватить все и сразу, чтобы не думалось. Вторая половина уходила на одинокую грусть в объятиях мистера Дарси и килограммового ведра мороженного. Наен улетела в Японию через день после моего «трагического сноубординга». Тур несостоявшегося бойфренда начался с Осаки. Каждый вечер я звонила любимой подружке, рассказывая о своих душевных метаниях, в тайне лелея слабую надежду, что услышу такой успокаивающий сердце мягкий голос поблизости. Смелости спросить, как он поживает, я так и не нашла. Фанкамы с каждого концерта говорили, что он не страдает. Яркая улыбка и глаза-полумесяцы заставляли теплеть сердца тысячного зала, но окутывали морозом все 20 метров моей квартиры. Что ж, а есть ли в этом его вина. Вечер субботы припорошил землю невесомой снежной пеленой. Впервые на душе стало теплее. Я с надеждой обновляла мессенджер, надеясь на единственное сообщение: Уже лечу. Наен вернулась на сутки, всего жалкие сутки, ради какой-то съемки. Прошло уже 9 часов с момента ее приземления. Я так хотела услышать голос, в сотый раз призывающий к моей адекватности за бокалом игристого. В текущий момент, мне казалось, что только это может вернуть меня к жизни. Я отчаянно хваталась за нашу встречу, как за соломинку. Но сообщение не приходило. Нервозность разрасталась, как снежный ком. Я дважды проверила, не пропала ли бутылка нашего шампанского из холодильника, в четвертый раз постирала полотенца. Наконец, услышала долгожданный рингтон из гостиной. — Прости, милая, съемки идут совсем вяло. Ребята не могут сосредоточиться. — я слышала споры на заднем фоне. Я совершенно поникла. Кажется, игристое я буду попивать в одиночестве. — Может, приедешь ко мне? — я закачала головой. Нет, нет и нет. Я не смогу. — Ты же знаешь, что это плохая идея. — приоткрыла окно. Воздуха в комнате стало катастрофически мало. — Ничего плохого. Ты что, всю жизнь теперь будешь бегать, как идиотка? Рано или поздно вам придется столкнуться. И лучше раньше. Может, этот оболтус сможет хотя бы так сосредоточиться. И мы наконец-то откроем бутылочку чего-то очень приятного. Давай, собирай свою истощавшую задницу и тащи сюда. Адрес скину в сообщении. — телефон отключился, как и мой мозг, отрицающий, что через час я буду прятаться в гримерке от моего ночного кошмара. Через сорок минут я уже сидела в такси, нервно перебирая в руках подол платья. Вырядилась, будто еду на свидание. Ага, свидание с ночным кошмаром. Нужно ли поздороваться? Как себя вести? Может, он не заметит мое появление. Что, если даже взгляда не кинет? Оказавшись в студии, я застыла в дверях. Десятки людей сновали по залу, создавая гул, схожий с жужжанием тысячи пчел. Я выдохнула. Заметить меня здесь не так то легко. Я подошла к гримерной. Ущипнув себя за запястье, чтобы справиться с тахикардией, открыла дверь. Комната оказалась пустой. Я увидела мою подругу в зале, браво командующей стилистами перед Джином. Кажется, припосаживали пиджак. Я подошла, слегка кивнув Сокджину. Он с интересом изучал мое лицо, кивнув в ответ. — О, ты здесь. Посади по спине! — по Наен было видно, что она держалась из последних сил. Работа пошла быстро в шесть рук под смешные шуточки. Я немного успокоилась и даже весело подбрасывала шуточки в ответ. Все было прекрасно, пока за спиной не прозвучал переливающийся колокольчиками голос, терзавший мои сны уже две недели. — Нуна, поправь. Опять микрофон запутался из-за рубашки. Уставший, чуть охрипший от многочасовой записи, заставивший мурашки бежать по шее. Не могу поднять взгляд. Нужно повернуться, посмотреть, сделать хоть что-то. Выгляжу жалко и побито. Я глянула через плечо, поймав янтарные, застывшие на моих, глаза. Давно не виделись, мой ночной кошмар. Тело будто парализовало, руки не слушались, а губы нервно дергались. Так свои нервы я портила, разве что, в первый в своей жизни рабочий день. И все из-за такого знакомого цитрусового запаха, проникающего в мозг, словно отравляющее вещество. Внутри все горело. Вероятно, мы бы пялились так минуты, а потом десятки минут, если не голос режиссера, что пора начать следующий дубль. Чимин еще несколько раз оборачивался, подгоняемый Сокджином, пока не вошел на площадку перед камерами. Я видела его растерянность. Начался прогон дэнсбрейка. Брюнет допустил ошибку, потом еще и еще. Я не выдержала и вышла в гримерную. Здорово, я еще и съемку сорвала. Пытаясь успокоиться, я облокотилась на стол для визажа, пытаясь привести дыхание в норму. Я не была готова к этой встрече. Глупая, какая же глупая, зачем повелась на речи этой змеи-искусительницы? Обернувшись на резкий хлопок двери, я успела только взвизгнуть, когда пышущее жаром тело со стоном прижало меня к столу. Вспотевший, в очередной раз теряющий контроль, он загнанно дышал, цепляясь руками за мою талию. Губы Чимина жадно блуждали по моему лицу и шее. Наконец, тело почувствовало то, чего так не хватало эти чертовы две недели. Такое близкое сумасшествие, постанывающее в поцелуй. Я зарылась пальцами в его волосы, притягивая желанные губы, когда почувствовала усмешку в поцелуе. Мальчишка сжал мои бедра, быстро преодолев подол платья. Подсознание словно замигало красной лампой. Я, дотронулась до его бешено бьющейся груди, медленно отстраняя от себя. Он в мгновенье пришел в себя, стараясь совладать с собой, и прижался лбом к моему. Я чувствовала его горячее дыхание, обжигающее мой подбородок. Провела рукой по его щеке, спускаясь ниже, невесомо коснулась груди. Мышцы под пальцами непроизвольно сокращались. Хотелось еще ближе, дотронуться до кожи, почувствовать его, я была в секунде от желания стащить с него прилипшую к телу рубашку. — Тебе обязательно нужен статус наших отношений? — он хрипел, пытаясь не стонать от прикосновений. Вот и все. Мы снова пронеслись в тот же тупик, из которого выхода, кажется, не было. Я шумно вздохнула, он снова все понял. — Просто дай мне время, ладно? Не хочу, чтобы ты нервничала или опять чувствовала себя так, как в прошлый раз. — он урывками целовал мою щеку, прокладывая дорожку поцелуев к шее. Разум будто в пьяном экстазе был согласен на все. Я дам тебе время, шансы, кучу шансов, еще бОльшую кучу времени, если ты продолжишь. Я с замиранием ожидала, когда язык мокро пройдется по моей пульсирующей жилке на шее. Но судьба злодейка в лице моей подруги, которое так не хотелось видеть, со смешком сообщила о начале следующего дубля. Чимин разочарованно рыкнул, и легко укусил меня за мочку уха, оставляя напоследок табун разбежавшихся по телу мурашек. Прошла еще одна неделя. Прошлая встреча так и закончилась резко сорвавшимся мальчишкой на дубль. В два часа ночи я сдалась, понимая, что съемки продлятся до рейса в Токио. Поговорить нам больше не удалось. После отлета звонков и сообщений также не было. Только Наен в ночных созвонах виновато выдавала, что Чимин все еще рассеян и расстроен. Я знала, чего он ждет. Что я соглашусь. Что позволю быть рядом, пока время не расставит все по своим местам. Но я знала, чего мне это будет стоить. Неопределенность, неуверенность, тайная борьба с образом бывшей девушки, которая словно призрак будет мелькать перед глазами. Стоят ли эти отношения таких жертв? А он стоит? Определенно, стоит. Я понимала, насколько глубоко Чимин проник в мой мир. Но сколько я выдержу? Останется ли место для счастья во всех этих жертвах? Я тянула время, каждый вечер устраивая мозговой штурм у окна. Наен гоготнула, когда я на полном серьезе заявила, что записала причины для согласия и отказа. Пока их было поровну. Но я знала, что главная причина, перечеркнувшая все эти глупые выписки одна, и лежит на поверхности — я влюбилась, как идиотка. Пятница снова была нервной. Сегодня последний концерт в Токио. Вчера моя верная подруга обмолвилась, что планируется закрытая вечеринка у KOHH. Все в индустрии наслышаны об этих тусовках. Еще и начало тура у Twice там же, в уже ненавистном мне мерзком Токио. Не хочу, чтобы кто-то спрашивал, откуда я это знаю. Сегодня всё не так. Всё валится из рук. Всё до неимоверности раздражает. И хотя пытаюсь отбросить в сторону нелепую правду, всё равно понимаю, что это происходит из-за Пака. Из-за того, что он где-то там в Токио, а я здесь. Почему всё так по-идиотски? Знаю, что сама протянула целую неделю, просто бросив его на съемках, и вместе с тем дёргаюсь весь день, словно конченная невротичка. Уверена, что Чонен не пропустит такой возможности в очередной раз попытать судьбу. Как бы ни так, милочка. 18:20, я сижу в самолете. Гребаном самолете, прямо в домашних трениках и кроссах, отправляясь в неизвестность, защитить свое от нападок прошлой жизни. Как я купила билет, где мой багаж, почему я в застиранных трениках. Меня не волновало. Нет, я была преисполнена желания защитить свое. Хочешь время? Пожалуйста! Но знай, я как цербер буду раздирать всех, кто посмеет покуситься на Пак, к черту его, Чимина. Вот, я стою в Японии, а именно в Токио, с телефоном в руках, размышляя куда мне податься. — Одолжи шмотки, я со злости в одних трениках прилетела! — Наен откровенно ржала на другом конце провода. — Я ждала тебя еще пару часов назад. Такая предсказуемая! — хохот все еще не прекращался. — Вот это тигрица! А треники те, домашние? — Да, застиранные, в которых я шляюсь по дому! Куда мне ехать? — я все еще в боевом настроении ловлю такси. — Скину тебе адрес отеля. Вчера специально заказала тебе дополнительное место в моем номере, шизанутая. Надо же, даже не позвонила, когда вылетала — она все еще смеялась, отключаясь. В отеле пролистываю ленту инстаграм, пока Наен выбирает подходящий комплект. Надо же, менеджер Twice c KOHH, собственной персоной. Кто бы сомневался. Я знала, что она своего не упустит. Вот же заноза! Я швыряю телефон на диван, откидываясь на спинку. Воображение уже рисует картинки обжимающихся Чонен и Чимина, наслаждающихся весельем на общей тусовке. А чего ты хотела, когда бросала его опешившего на съемках, пропадая на неделю, идиотка. Я потираю виски, стараясь прогнать этот бред из головы. Нет, это же мой Чимин. Он не такой. Всего неделя, он подождет, я уверена. — Сначала глотни, иначе вырвет на мой дорогущий пиджак. — Наен протягивает мне бокал шампанского и пиджак McQueen из последней коллекции. — Наденешь с ботфортами. Раз решила в тигрицу поиграть — она издевательски поиграла бровями. Наконец оказываемся на месте, расплачиваемся с таксистом и выходим на улицу. Консьержка, пожилая дама в смешных очках, слушая японское радио, окидывает нас беглым взглядом и даже не спрашивает, куда мы направляемся. Видимо, незнакомцев она за сегодняшнюю ночь повидала немало. Наен, словно гончая, взявшая след, безошибочно находит нужную квартиру. Даже не нажимая приличия ради на кнопку звонка, решительно распахивает дверь. В огромной квартире звучит громкая музыка, сквозь которую время от времени пробивается громкий смех и чьи-то пьяные вскрики. Идём на источник звука. В огромной гостиной находится множество людей — почти две трети из них корейцы. Знаю некоторых из гостей этой шумной вечеринки, однако не нахожу взглядом единственного, кто меня интересует. В висках начинает стучать от жгучей ревности. Если Чимина нет здесь, то… Нахожу подвыпившего менеджера на одном из диванов, разговаривающего с какой-то японкой. Нет сил соблюдать правила приличия, просто ору, чтобы перекричать музыку: — Где Чимин? Хо Бом рассеянно вглядывается в меня, пьяно пытаясь понять, кто я. Медленно указывает на второй этаж. Я замерла. Второй этаж? Чертов траходром? Ничего не остается. Хочу увидеть все своими глазами. Чтобы не осталось никаких надежд. Такой решительной я еще никогда себя не чувствовала. Открываю одну дверь за другой, спугивая своим появлением уединившиеся парочки. Закипаю всё больше от того, что никак не могу найти Пака. Наконец остаётся одна последняя дверь. Чуть ли ни ногой распахиваю её и решительно вхожу в спальню. Шокировано оглядываю пустую кровать и нахожу взглядом Чимина, уютно примостившегося на кресле возле окна. Вижу сброшенный бомбер на столике, ботинки рядом. На секунду прижимаюсь спиной к закрывшейся двери, чтобы наконец-то выдохнуть. До того, как я влетела сюда, словно фурия, он копался в айфоне, потягивая виски. Самое идиотское в этой ситуации то, что рядом с ним никого нет. Вскидывает на меня изумлённый взгляд, а я, словно провинившаяся псина, молча иду к нему и залезаю на руки, обнимая за родную шею. Стресс, глупая ревность, червивые мысли, все наконец-то стихло. Потому что я там, где должна быть. Недоумение сменяется неподдельной радостью. Улыбается от уха до уха — так заразительно, что вся моя злость моментально улетучивается. — Ботфорты, серьезно? — он тихо хохочет, забираясь рукой под мой пиджак. Его рука на моей обнаженной спине почему-то совсем не смущает. Чувствую легкий поцелуй на виске. Хочется провалиться на первый этаж, к консьержке в глупеньких очках, от того, как по-идиотски я себя повела, но вместе с тем… Вместе с тем мне почему-то становится так хорошо от мысли, что сейчас я вижу его таким счастливым. Эта эйфория распирает меня изнутри настолько, что наконец-то поднимаю взгляд в темные, сияющие красотой, глаза. Не хочу, чтобы он спрашивал, что я здесь делаю, ведь придется рассказать все про список, треники, перелет с одним телефоном. Просто подаюсь вперед и целую все еще растянутые в улыбке губы. Так медленно, растягивая момент. Легкий аромат виски на языке кружит голову, заставляя передать инициативу брюнету, мягко запускающему пальцы в мои волосы. Хочу сохранить этот момент в памяти, но теряюсь в ощущениях. Целую его в уголок губ и наконец-то залезаю руками под футболку. Лежу на его груди и слушаю биение сердца, мерно отбивающее ритм. Хочется, как в фильмах, увидеть нас сейчас со стороны. Я, Чимин и ночной Токио за панорамным окном. Словно финальная сцена, но для нас это только начало. Что нас ждет впереди, на что я подписалась. Плевать. Мы изначально были полным безумием.