Я ненавижу войну

После того, как союзные силы схватили Людвига, Варгас был уже не нужен. Перед собранием возник один вопрос: что делать с никчемным итальянцем. Держать его в плену не было смысла, никакой полезной информации он не знал, а все что знал, уже выдал, стратегического значения он тоже не имел. Можно было его убить, как предложил Артур, но его никто не поддержал. Никому не хотелось брать на себя ответственность за смерть Феличиано. Особенно же против был Франция. Таким образом, Варгаса пришлось отпустить. Как только он покинул границы Англии, о нем благополучно забыли. Мысли союзных стран были заняты Людвигом. Брагинский предложил, долго не раздумывая, разделаться с Людвигом и поделить территорию, после чего все смогут спокойно разойтись по домам, но остальные не были бы удовлетворены таким быстрым исходом событий. Китай попробовал предложить пытки, но Америка, взошедшая звезда демократии, так разозлился, что даже Англия не стал спорить. (На самом деле, идея пыток ему самому не нравилась, но Артур никогда не упускал возможности поспорить с «младшим братом») Ни о чем не договорившись, союзники решили проведать своего пленника. Тот сидел в камере с одной лишь кроватью и маленьким окошком под потолком – все как положено. Зло, исподлобья глянув на пришедших, Людвиг молча ждал, что ему предъявят. — Ну, что же,дорогой гость, надеюсь тебе тут уютно? Чувствуешь себя как дома? – с беззаботной улыбкой Россия постучал краном по решетке. Францию передернуло от того, как испепеляющий взгляд Брагинского не сочетался с выражением его лица. Глаза в глаза смотрели эти двое страшных людей. Ивана все побаивались, но он был силен, он мог предоставить людей – пушечное мясо – которых он совсем не жалел. Впрочем, после того, как они расправятся с Германией, они примутся за Россию. Один против всех он не устоит. — Можете не стараться, я ничего не скажу. Вам придется меня убить, но за меня вы ответите. Мои союзники продолжат мое дело. – Людвиг спокойно посмотрел на окруживших его. — Не смеши. Кто за тебя отомстит? Япония, который, узнав о твоей смерти, тут же капитулирует? Или, может, малыш Италия, из-за которого ты, кстати, тут и находишься? – Артур медленно прохаживался перед камерой. Германия опустил глаза. – Не привязался бы ты к нему, не было бы ничего. Скажи, неужели у него какой-то козырь в рукаве, что ты так его бережешь? — А, может, зря мы его отпустили? Давайте еще раз пригласим его сюда и допросим? Глядишь, и Германия нам что-нибудь интересненькое выдаст, когда мы будем Варгасу иголки под ногти засовывать. Немцы же любят с пленниками играть. — Не смей! Не я эту войну затеял, не по моим приказам все это началось, равно как и не по вашим. Феличиано ничего не знает, он даже автомат в руках держать не может. – Крауц вскочил и впился руками в решетку. — Как всполошился то. Ха, у тебя чувства что ли к этому итальяшке? – Брагинский вплотную подошел к решетке. — Ублюдок…что ты вообще знаешь? Мозги себе в своей Сибири отморозил? Брагинский, ловко просунув кран между решеток, со всей силы ударил немца в живот. Тот, сгибаясь, медленно опустился на холодный пол. — Ну и что нам делать? – Альфред недоуменно обвел взглядом всех присутствующих. — Нам нужен Варгас. Без него мы из Крауца и клещами ничего не вытянем, а информация нам все же нужна. – Серьезность Франциска поразила союзников. После долгих споров было решено захватить Италию. Во-первых, угроза Варгасу заставит Людвига рассказать все, что им было необходимо знать. Во-вторых, территория Италии с ее экономически развитым севером и солнечным югом, где хорошо отдыхать и заниматься сельским хозяйством, была лакомым кусочком. Это из-за пассивности Феличиано никто не задумывался о его земле как о трофее. Но теперь, почему бы не воспользоваться, особенно, если Италия – такая легкая добыча. «Феличиано, сиди тихо и не высовывайся, слышишь. Все будет хорошо, я выберусь и мы сможем провести нашу компанию. Только не смей попадаться им. Съезди домой, посиди где-нибудь во Флоренции, тихонько поешь пасты. Пару дней походи по галереям и архитектурным музеям, что ты там любишь, черт бы тебя побрал. Главное не очутись тут. Двоих я не смогу отсюда вытащить» Феличиано, уставший, голодный, в грязной одежде ввалился к себе домой. Давно он там не был: большинство времени он проводил у Германии, тренируясь или прячась, поэтому Варгас был уверен, что дома его искать никто не будет. Приняв душ и перекусив чем-то безвкусным и возможно уже не совсем свежым, он лег на свою большую мягкую кровать. Но, несмотря на всю усталость, а может и из-за нее, сон никак не шел. В голове бродили мысли о том, как он поступил. Людвиг столько сделал для него, он столько раз его спасал. А что же сам Феличиано? Подставил своего союзника и убежал при первой возможности, поджав хвост? Это ведь предательство! Он предал своего…друга! Самого настоящего, самого лучшего друга… Постепенно глаза Варгаса закрылись, и на парня навалилось тяжелое дремотное состояние. Он видел, как еще маленьким, жил с Германией в одном доме. Как учил его рисовать, как они смеялись, как Германия носил ему еду, когда Австрия запирал его. И как он отказался образовать Империю. Феличиано резко открыл глаза и подбежал к телефону. — Кику, Германия в беде! Мы должны помочь, ты можешь приехать или прислать людей? Чем ты занят? Америка, флот? Но Людвиг…Ты подумаешь над этим и перезвонишь позже? А… Япония был как всегда немногословен, и как всегда было совершенно непонятно, о чем он думает и что собирается делать. Стоило Италии положить трубку, как громкий телефонный звонок огласил комнату. — Италия слушает. — Брат, я слышал от Испании, что союзные силы собираются напасть на тебя и захватить. Они возьмут тебя в плен, а твою территорию поделят между собой. Прости, я не могу больше говорить, я обещал не вмешиваться. Берегись и лучше беги из дому. «Один, совершенно. Союзник пропал, родной брат не хочет помогать. Я впервые в жизни чувствую себя одиноким.Как-то я спросил Германию, что такое одиночество. Он ответил, что по-немецки это Einsamkeit – ужасное состояние души, при котором ты осознаёшь, что даже при наличии вокруг себя людей, ты никому не нужен. Ты один против всего общества. Однако…Однако я знаю, что мне нужно делать. Что я должен сделать!» — Италия, выходи! Твой дом окружен, твои люди, такие же трусливые как и ты, не оказали сопротивления. Если выйдешь сам, мы не причиним тебе вреда. Через минуту молчания, Альфред вышиб дверь ногой и с автоматом наперевес боком прошел по коридору. Выглянув из-за угла и ожидая нападения каждую минуту, он медленно вошел в комнату, но та была совершенно пуста. Остальные быстро обыскали дом, но так никого и не нашли. На столе лежала записка: «Простите, ребята, но на этот раз, у вас не получится меня победить». — Идиот! Он издевается над нами? Решил спрятаться в другом месте, маленький трусливый макаронник? — А может он направляется спасать Крауца? – предположил Артур. — Нет, это невозможно. Он никогда бы не стал делать то, что может угрожать его жизни. Он не умеет управляться ни с одним оружием, кроме кухонного ножа. К тому же, там остались Франция и Китай. Об это волноваться не стоит. Все быстрее и быстрее, не обращая внимания на дождь и грязь. Не важно, что ноги разъезжаются в лужах, а форма вся испачкалась. Бежать вперед – тихо, незаметно. Это он умел хорошо. Этому он все же научился. Сердце итальянца сжималось от страха, но преодолевая его, Варгас продвигался вперед. У него не было ни людей, ни боевых машин, ни плана. Остались только страх и решимость, боровшиеся где-то внутри между собой. И пока побеждает решимость, он не повернет назад. На рассвете Феличиано добрался до места, откуда еще недавно позорно бежал. Наивно подумав, что в такое время все должны спать, Италия вошел в здание. Людвиг знал, что кто-нибудь не выдержит, что безумие ярости возьмет над кем-нибудь верх. И первым сорвался Китай. Оставив на посту Франциска, он спустился в подвал к камере. Сначала он долго стоял и смотрел на Крауца, униженного, заключенного в маленькой камере. Смотрел, как немца терзают сомнения, ведь тот не знал, что же собираются предпринять союзные силы. — Может, поговорим? – ехидно предложил Ван Яо. – Не хочешь? А мне есть, что тебе сказать. Но сначала я открою маленькую тайну, — китаец отпер дверь камеры и смело посмотрел на Крауца, которого для верности заковали в наручники. – Знаешь, чем занимаются мои дорогие союзники? Они ищут, если, конечно, еще не нашли, твоего милого друга. Они хотят привести его сюда, чтобы поговорить, но, если честно, я не знаю, что они собираются с ним сделать, когда найдут. – Яо с размаху ударил Людвига в скулу. — Я даже буду рад. Тебе не обидно? Скажи честно. Все шишки всегда достаются тебе, разве нет? Ты всегда защищаешь, всегда подставляешься? Зачем! Это знаешь ли раздражает. – он пнул немца сапогом. Людвиг зажмурился от боли. — Хочешь знать? Ответ прост. Всего одно слово. Дружба. Тебе произнести по слогам? Мы не просто подписали союз, мы поклялись друг другу в дружбе и остаемся верны этой клятве. — Не смеши! Какая дружба – на войне, как на войне. Слабых убивают, сильные ищут новых союзников. Советую подготовиться к этому, потому что твоего слабохарактерного друга скоро прикончат. Глаза Людвига потемнели, на шее набухла синяя жилка. Немец медленно встал и начал надвигаться на Ван Яо. Тот попятился к стене, от неожиданности забыв об оружии. Когда лопатки китайца коснулись стены, Крауц со всей силы ударил его ногой в живот, а когда противник упал еще раз под дых, для верности. — Италия, что ты здесь делаешь? Зачем ты пришел? Так глупо, сам же поставил ногу в капкан, зная об этом. Бедный глупенький Итали… — Прости, Франциск. Ты мне нравишься, правда. Но на войне, как на войне, верно? – Феличиано направил на француза пистолет и выстрелил. Зажмурившись, он пробежал мимо противника, боясь смотреть, что стало с Бонфуа. На полпути вниз по лестнице он налетел на что-то большое, с огромной скоростью двигавшееся в противоположном направлении. — Италия?! — Германия! Я пришел тебя спасти! – Варгас счастливо улыбался и медленно сползал по стене на пол. — Италия, ты…ты. Ради меня? Стой, подожди. Не время раскисать. Соберись! Нам еще нужно выбраться отсюда. Из подвала послышался какой-то шум: Китай пришел в себя. — Бежим, быстрее! Послышались выстрелы и сдавленный крик Феличиано. — Какое счастье, что на мне был бронежилет. Он такой тяжелый и некомфортный, но все неудобства того стоят! – Франциск хлопотал вокруг Китая, замазывая его синяки. — Лучше бы последовал за теми двумя, придурок. — Какой смысл? Они уже далеко, да и местность тут такая – скрыться не составит никаких проблем. Придется признать – план был хорош, но он не удался. — Как ты? Тебя не задело? – Они остановились потому, что Варгас упал и отказался двигаться дальше. Увидев кровь на штанине итальянца, Людвиг разорвал ткань. Пуля лишь оцарапала ногу Феличиано, но рана была довольно глубокая, да и парень совсем раскис. Слишком многое он пережил, на слишком многое решился. Германия взвалил друга на спину и спешно направился к границе. Хоть на протяжении всего пути их никто не преследовал, только дома, в родных стенах, уверенный, что его люди защитят их, если придут союзные силы, Германия вздохнул спокойно. Италия был перебинтован, накормлен и уложен в чистую кровать. Крауц ждал, когда его друг проснется, но так как это не происходило довольно долго – задремал сам. Его разбудили тихие всхлипывания. Открыв глаза, немец увидел Варгаса, сидящего на кровати и тихо плачущего: для итальянца слезы никогда не были чем-то постыдным. Германия сел на краешек кровати и обнял Феличиано. — Людвиг, я ненавижу войну. Ненавижу всем сердцем! – Варгас уткнулся немцу в плечо. — Я тоже….Я тоже. – Германия прижал его к себе еще крепче и уверенно пообещал, что все будет хорошо. — Ведь мы друзья, а друзья никогда не бросают друг друга в плену. – Феличиано улыбнулся сквозь слезы.