Шрайк

      Он не помнил, как стал таким — беспощадной машиной для убийств, не имеющей жалости. Только изумленный взгляд какого-то учёного, что смог пересадить его мозг в это механизированное тело, способное сокрушить человеческую жизнь. Он был возрождённым, восставшим из мёртвых, подвластным своему создателю. И у него даже было имя «Шрайк», а не номер на железном корпусе.       Его прошлое осталось далеко позади — никаких воспоминаний, милых мелочей и близких, что подарили бы ему своё тепло. Металл бы всё равно не слишком согрелся от таких объятий.       У него была какая-то цель, задание того учёного, но в какой-то момент всё пошло не по плану. Возрождённый начал действовать не по усмотрению своего создателя, а по своей воле, а потом сбежал, решив дальше жить так, как хочется. И даже небольшой городок — дом, способный хотя бы передвигаться без лишней траты топлива, — смог себе соорудить.       И даже появилась цель.       Нет, на этот раз она была куда более мирной — коллекционирование. Но не просто каких-нибудь обёрток от конфет или всякой мелкой ерунды. Нет. Это были куклы. Не совсем обычные, правда, а механизированные. Когда-то произносившие милые слова, вроде: «Мама!», «Хочу кушать!».       Шрайк восстанавливал их по мере своих сил, давая новую жизнь. Пусть они уже не были похожи на милых лялек с огромной копной волос, но они хотя бы были «живы», если это можно так назвать. Наверное, он пытался сделать с ними тоже, что когда-то сделали с ним самим — дали новый толчок к существованию. Изуродованные, безрукие, безногие — кому ещё были они нужны, кроме своего создателя. Никому. Такими же, как сам Шрайк. Он где-то в глубине своей металлической души понимал это, но возвращаться не видел смысла.       А потом появилась она. Эстер Шо.       Девчонка, заставившая смотреть на мир под другим углом, повернув механическую голову. Резвившаяся в его небольшой металлической коморке, надевшая какой-то странный венок из цветов ему на шею. Она была абсолютно неконтролируемая, эта маленькая леди. И она всегда старалась улыбаться, несмотря на то, что в глубине её глаз Шрайк видел печаль.       Что могло случиться у такой прелестной маленькой принцессы? Она бы не призналась, наверное. Думала, что он не поймёт своим механическим мозгом обычных человеческих чувств. А отсутствие живого сердца в груди лишь ухудшало ситуацию.       И Шрайку в голову пришла лишь одна идея, как ей помочь. Сделать такой же. Ведь если у тебя нет сердца, то нет души, и все       горести и печали этого страшного мира тебя никогда не коснутся.       А Эстер сбежала. Обещала. Обещала…       Именно в ту секунду Шрайк почувствовал ненависть. Впервые за такой большой промежуток времени он смог испытать хоть что-то. Или же это было не первое его чувство?..       Тогда не было времени задумываться над этим, но сейчас, лежа на горящем раскаленном мосту, в последние секунды, пока мозг ещё способен генерировать хоть какие-то мысли… Шрайк осознавал, что любил эту милую шабутную девчушку. Пытался заботиться, по-своему, конечно. А значит, он не был бездушным. Да, тело его было механическим, но душа… Разве её можно превратить в груду металла? Нет.       И пусть его сердце не бьётся, нет дыхания, а кровь уже давно испарилась из прошлого его тела с остальной жидкостью. Но ведь мозг, память! Где-то там в чертогах его разума жизнь бьёт ключом! Стоит лишь немного постараться…       Сын! У него был сын! Как же его звали…       — Дэниэл… Дэниэл Шрайк… — вспыхивает последняя мысль в отключающемся механическом мозге.       Он жив.