Quicksand

[Ник — сын Злой Королевы, старший брат Иви. Он живет и учится в Аурадоне, поскольку рожден Ник был до того, как его мать и других злодеев заключили на острове, к тому же отец молодого колдуна не являлся злодеем и смог отстоять право сына на жизнь вне заточения. Ума и Крюк прибывают в Аурадон вместе с Мэл, Карлосом, Джеем и Иви — представим, что квота на детей злодеев была больше заявленной в фильмах. Ключевые события фильмов здесь не происходили] Ник Скрэтч любил свою жизнь в Аурадоне. Не лишенную беззаботности и праздности, славную жизнь хорошего парня, у которого есть темные секреты, придающие ему особый шарм. Эдакая зловещая аура, едва уловимая, но все же существующая благодаря его матери, обеспечивала Нику неиссякаемый поток поклонниц — каждая милая прелестница из Аурадона желала приручить сына Злой Королевы — той самой, ах, да, той самой Злой Королевы!.. Ник не любил уточнять, что едва знал свою мать — разве что по редким и скупым письмам, которые писала она его отцу: Ник был рожден практически перед тем, как на Остров наложили чары, изолировав там злодеев. Отец сделал все, чтобы Ника не оставили с Королевой — своего рода полукровка, дитя коварной ведьмы-отравительницы и человека с поистине светлой душой, мальчик имел равные шансы вырасти как со светлой душой, так и с темной. Выбрать сторону света, утопая во тьме и жестокости Острова было бы вряд ли возможно, так что отец Ника добился того, чтобы его сын получил право расти в Аурадоне. И Ник вырос, и он любил Аурадон, но все же в полной мере не считал его своим домом. Однажды он намеревался купить корабль и выйти в море, чтобы никогда не вернуться во владения короля Адама и королевы Белль — его истинный дом ждал его где-то далеко-далеко, на другом краю света, там, где не имело значения, кем была твоя мать. Появление детишек с Острова в школе Аурадона было событием грандиозным и Нику глубоко неприятным — предполагалось, что он должен будет стать наставником своей младшей сестры, которую никогда в жизни не видел. Он ничего не имел против детей с Острова, но и якшаться с ними не собирался — это бросило бы на его репутацию более глубокую тень, чем Нику хотелось бы. Но был ли у него выбор? Он обещал отцу, что позаботится об Иви — так звали его сестру по матери, — а отец, в свою очередь, обещал это самой матери в последнем письме. Пожалуй, можно было бы не держать слова, но если Аурадон чему и научил Николаса Скрэтча, так это быть человеком чести. Юной Иви и ее друзьям повезло — им просто необходим оказался тот, кто будет вытаскивать их пронырливые задницы из бесконечных передряг. Впрочем, некоторые из них в услугах Ника не нуждались — Ума и Крюк прибыли в Аурадон для того, чтобы устроить саботаж изнутри, а не для того, чтобы начать новую жизнь. По крайней мере, так сказал ему Крюк — Ума предпочитала презрительно скользить по нему взглядом и уходить прочь каждый раз, когда Ник приближался. — Ты смотришь на нее слишком долго, брат, и слишком пристально. Она этого не любит. Иви и ее мягкая улыбка, синие волосы, модные наряды с уклоном в стиль злодейки из большого города как-то незаметно стали для Ника чем-то родным и правильным. Кажется, он в самом деле пытался сторониться ее какое-то время, но Иви была настолько открыта перед ним и очарована самой идеей того, что у нее есть старший брат, что противостоять ее обаянию не было никаких шансов. Они сошлись так быстро и так легко, будто выросли вместе, и все зашло настолько далеко, что Ник и сам не заметил, как младшая сестренка дает ему советы в амурных делах. — Это так очевидно, Иви? — То, что ты интересуешься Умой? — невинно уточнила Иви, вместе с Ником глядя, как Ума и Крюк на школьной лужайке задирают стайку каких-то бедолаг и смеются над беспомощностью и беззлобностью юных аурадонцев. — Боюсь, я ею немного одержим, — вздохнул Николас, а Иви сочувственно хмыкнула: — Боюсь, у тебя нет шансов, Ник. Ума — настоящее дитя Острова. Чистое зло, даже мама так говорила о ней. Ума не умеет любить, не имеет понятия о дружбе и уважении, презирает любые… — Все это мне совсем недавно говорил Крюк, — с подозрением покосился на тут же прикусившую язык сестру Николас. — Почему ты говоришь словами Крюка? — Может, не только для тебя естественно увлекаться морской темой? — многозначительно повела бровью Иви. — Только не начинай, ладно? — Не волнуйся, сестренка, я одинаково не люблю как слушать проповеди, так и читать их, — заверил Иви Николас. Проповеди в их случае все равно были бессильны, как и любые доводы разума. Влюбленные сердца разуму не внемлют, увы.

***

Уме Аурадон поперек горла точно так же, как до этого был Остров. Все постыло, пусть больше и не блекло — оседлая жизнь одинаково отвратительна что в приюте злодеев, что на зеленых лугах лицемерных добряков. Уме бы только подходящий момент выгадать, только бы найти необходимые ресурсы для исполнения своей мечты, а до этого придется играть свою роль и делать вид, что имитация свободы ей по вкусу. Крюк верным псом вертится вокруг, злорадствует и злословит, придумывает все новые и новые коварные планы, которые обречены с треском проваливаться раз за разом, потому что Мэл и Иви хотят остаться в Аурадоне навсегда и пропагандируют теперь добро вместе со своими дружками, а Крюк и Ума идеально подходят на роль антагонистов, за счет которых можно получить прощение за грехи своих матерей. Крюк, дурачок, и рад стараться — кажется, он и в самом деле иначе не умеет, кажется, он и в самом деле считает, что Ума его при себе держит ради этого: чтобы он злым клоуном был и крушил все вокруг по щелчку ее пальцев. А Уме ведь прислуга не нужна, Ума всегда была самостоятельной. Что Уме по-настоящему нужно, так это море — море и корабль, который унесет ее далеко-далеко, прочь и от Острова, и от Аурадона, и от безумной матери, и от неестественных улыбок тех, которые зовут себя «добрыми людьми». Николас Скрэтч Уме не нужен точно так же, как и вся эта шелуха, что окружает ее — его задумчивые темные глаза прекрасны, но в ее сердце есть место только для одной любви: море шепчет ей, что Ник Скрэтч хотел бы держать ее за руку и рассказывать ей о своих тайнах, но чужих тайн Уме не нужно. Ей бы денег побольше для покупки корабля да для найма команды… — Ты меня избегаешь, ведь правда? Ник Скрэтч, старший брат Иви, неплохой колдун и покровитель четвертки с Острова, набирается наглости преградить ей дорогу целую вечность. Уме улыбнуться ему хочется, но она этого не сделает — поощрять кого-либо не в ее стиле. — Чтобы избегать тебя, Скрэтч, я должна замечать тебя. Пока этого не случилось. — Я знаю, что ты вовсе не такая, какой хочешь казаться, Ума, — Скрэтч и его темные глаза настойчивы, и Уме даже любопытно становится: — Правда? Расскажешь, что заставило тебя сделать этот шокирующий вывод? — Я видел тебя на закате, не один раз. Видел тебя у моря. — Я — дочь Урсулы, помнишь? — язвительно усмехается Ума. — Вода меня так и манит. Это генетика, знаешь ли. Ты ее изучаешь? — Я видел, как ты смотришь на линию горизонта, — качает головой Скрэтч, чертов упрямец, не желающий отступать. — Тебя он манит так же, как и меня. Однажды… Может, Ума, однажды у нас будет один корабль на двоих? Ума глядит на колдуна целую вечность — в ее душе шумит море, оно в смятении, оно взволновано, оно меняется и никогда уже не будет прежним. Море — и сама Ума вместе с ним — впервые в жизни чувствует, что кто-то п о н и м, а е т. — Может, когда-нибудь, — Ума молчит долго-долго, а Николас не уходит с ее пути, глядя ей в глаза. — Но на моем корабле капитаном буду только я. — Я полукровка, помнишь? — улыбка на губах Скрэтча ослепительна, прямо как рассветные блики на воде. — Я быстро приспосабливаюсь к любым условиям.