Alone

— Только ты. Щёлкнув выключателем на повреждённом шлеме Железного человека, Тони остановил запись и откинулся назад на холодную металлическую стену. Ещё один день. 16 часов и 23 минуты, если быть точным, но к тому времени он потеряет сознание, так как кислород будет сильно разряжен. Он будет без сознания, когда умрёт. Это произойдёт безболезненно. — Мисс Потс оценит ваше сообщение, мистер Старк. Тони закрыл глаза, желая, чтобы голос исчез. Это намного хуже, чем происходящее. Он и так уже умирает, так почему же ещё и это должно было произойти? — Всё в порядке, мистер Старк? — Нет, карапуз, — пробормотал он, его голос дрогнул. — Ничего не в порядке, — он посмотрел вверх, за шлем. В маленькой кабине напротив него сидел Питер Паркер, прижав колени к груди, он выглядел младше, чем помнил Тони. Он смотрел на Тони большими, невинными глазами. — Извините, сэр, — Тони закрыл лицо руками, отчаянно сдерживая слёзы. Свои последние часы он не хотел проводить, плача. Не хотел проводить свой последний день в живых, чувствуя себя так. — Не извиняйся, мелкий. Пожалуйста, — прошептал он сквозь пальцы. Питер не должен чувствовать себя виноватым, но Тони знал, что ребёнок в последние секунды был охвачен чувством вины за… Боже, он даже не знает, за что тот извинялся. Возможно, за то, что не остановил Таноса. Или за то, что не был достаточно сильным. Что подвёл Тони. Но он не сделал этого. Этот ребёнок никогда не сможет подвести его, несмотря ни на что. Он просто хотел, чтобы Питер понял это, до того как… до того, как ушёл. После нескольких минут молчания, Тони поднял голову и медленно открыл глаза, надеясь, что всё закончилось. Однако, он никогда не верил в удачу. Всё ещё сидя напротив него, Питер моргнул и слегка улыбнулся. Что-то внутри Тони сломалось, но ему удалось собрать все силы и выдавить жалкую улыбку в ответ. — Как думаете, дома всё в порядке? — грустная улыбка Тони дрогнула. Конечно, Питер всегда будет думать о безопасности других, даже когда мёртв. Ну, не совсем мёртв, подумал Тони. Он всего лишь его галлюцинация. Однако, этого всё ещё было достаточно. — Я не знаю, — ответил Тони. Честно говоря, он изо всех сил старался не думать об этом. Он оставил Пеппер сообщение и надеялся, она получит его, но это случится только при условии, что с ней всё в порядке. Он хотел — нет, должен был верить — что с ней всё хорошо. Щелчок не мог забрать и её, после того как забрал у него всё остальное. Всех остальных. Питер рассеянно ковыряет болт под ногой. Он выглядит таким молодым. Он был слишком молод. — Надеюсь, Мэй не расстроится, — добавил он. Тони знал, что будет с точностью да наоборот. Она будет в бешенстве, и на то была веская причина. Он украл её ребёнка и привёл его на битву, в которой у них не было ни единого шанса на победу. В ад, на который он подписал Питера в тот день, когда завербовал его. Она имела полное право быть расстроенной. Возможно, ей станет легче от того факта, что он умер, дрейфуя в космосе в полном одиночестве. — Это не сделает её счастливой, — сказал Питер, словно читая его мысли. Конечно, он читает мои мысли, напомнил себе Тони, закатывая глаза. Он и есть мои мысли. — Кроме того, — добавил Питер, снова улыбаясь, — вы не одни. Это было гораздо хуже, чем быть одному. Тони закрыл глаза, но всё равно чувствовал присутствие Питера. Он всегда рядом. Он был гигантской дырой в груди, которая болит каждую секунду каждого дня. Он был причиной, по которой он просыпался, крича каждую ночь, хватаясь за того, кого больше нет. Он был причиной, по которой Тони почувствовал облегчение, несмотря на то, что ему осталось несколько часов. — Я не хочу, чтобы вы умирали, мистер Старк, — Тони поднял голову, но лучше бы он этого не делал. Питер смотрел на него с большей печалью, чем он того заслуживал. Слёзы начали скапливаться в этих больших, карих глазах, и Питер крепче прижал колени к груди. Он выглядел так, словно в любой момент может сломаться изнутри и исчезнуть. — Всё в порядке, шкет, — сказал Тони хриплым голосом, сдерживая слёзы. Питер заплакал, всё его тело дрожало от каждого всхлипа. Он просто ребёнок. Грустный, напуганый ребёнок. Тони хотел обнять маленькое тело и прижать его близко к груди. Хотел, чтобы слёзы исчезли вместе со страхом. Он не хотел, чтобы кто-то больше беспокоился о нём. — Я ничего не почувствую, обещаю, — он напоминал это больше себе, чем Питеру. Чувство страха окутало Тони. Это всё реально. Он на самом деле умрёт. — Мистер Старк, — тихо позвал Питер. Тони посмотрел на него и его сердце разбилось, когда он увидел как ребёнок обрёл самообладание, а вместе с этим и смелое выражение лица. Питер вздохнул и посмотрел на своего наставника раскрасневшимися глазами. — Я скучаю по вам, — сказал он и его голос дрогнул. — Ох, Питер… — Тони оттолкнулся вперёд и пополз к нему, при этом задевая больными коленями шлем. Он коснулся одной рукой того места, где должен был сидеть ребёнок. Его рука не нашла ничего твердого, на что можно было бы приземлиться. Она прошла прямо через руку Питера, а после и ногу, на которую тот опирался. Его пальцы развеяли пепел по воздуху. — Нет, пожалуйста, — прошептал Тони, но было уже слишком поздно. Остальная часть тела Питера начала распадаться, проваливаясь и исчезая в безмолвном потоке пыли. Последнее, что осталось, — это лицо Питера, смотрящее на него тёплыми доверчивыми глазами. Тони чувствовал, что не может дышать, он задался вопросом, мог ли он ошибиться в математических расчётах. Возможно, кислород уже закончился. Он упал на пол, задыхаясь от рыданий и хватаясь за грудь. Он был один. На самом деле, действительно один. Вселенная забрала у него всё. Вся его жизнь жестокая шутка, ведущая к этому моменту, к этой мучительной и ужасной изюминке. Это разрывало ему грудь, точно дикое животное. Он хотел, чтобы вселенная проявила хоть толику милосердия и дала ему уже умереть. Тони повернулся на бок и свернулся клубочком. Он позволил себе разрыдаться, пока горло не стало саднить, и у него ничего не осталось внутри. У него не осталось вообще ничего. Никто не будет держать его за руку в последние секунды. Никто не будет с ним прощаться. Никто. Он онемел, время шло и тишина охватила его так же, как и пустые объятия. Его тело успокоилось, и он наконец-то почувствовал, что начал засыпать от изнемождения, Тони вспомнил всех, кто ему дорог. Воспоминания были болезненными, но эти отношения были утешением. В то время как его разум угасал, Тони мог покляться, что почувствовал мягкую ладонь на лице, успокаивающее прикосновение, которое согрело всё его существо, прежде чем он уснул. Возможно, он не был совсем один.