Часть 1
10 апреля 2019 г. в 08:22
Зимнему не нравится холод. Он абстрагируется, старается не чувствовать его и не думать о том, что ноги слегка закоченели. По хорошему, ему даже должно быть плевать на холод. Его должны волновать цели и задания… а не чертов снег. И проклятая зима. И очень морозная Россия. И вообще, мороз и холод напоминают Солдату о чем-то смутно плохом…
О чем-то связанным с болью.
Кто-то несильно дергает Солдата за рукав куртки.
Среди этого бескрайнего снежно-белого поля, первое и, пожалуй, единственное, что бросается в глаза Солдата, это зеленая шапка.
Ярко-ярко-ярко зеленая. Такая, что глаза режет. С меховым помпоном.
Потом Солдат видит две рыжие косички, торчащие из-под этого ярко зеленого безобразия.
И уже оторвав взгляд от этих двух ярких пятен, он видит ребенка целиком. Маленькая, почти крохотная на фоне огромного морозного белого пространства. И очень маленькая посравнению с самим Зимним.
— Дядя, а поможете мне санки достать?
И снова за руку тянет. Так уперто, старается заставить мужчину пойти за собой.
— Пойдемте!
Солдат задумывается. Это похоже на приказ. Но без конкретики. И почему ребенок отдает ему приказ? Так что киллер решает уточнить:
— Это приказ?
Сначала Солдат видит, как качается очаровательный меховой помпон, а потом уже слышет утвердительное и слишком самоуверенное:
— Да, приказ!
***
Санки находят быстро.
Гордо торчат из самого большого сугроба. Деревянные, смешные такие и тоже яркие. Такие же яркие, как их хозяйка. Раскрашенные во все цвета радуги.
Зимний вертит находку в руках.
— Спасибо, дядя, — а потом, склонив головку на бок, так по птичьи, спросила. — А Вас как зовут?
Солдат, как зачарованный смотрит на шапку и помпон. Мягкий, пушистый. Киллер ставит санки на землю.
— Солдат.
— А я Наташка, — маленькая ладошка в разноцветных варежках уверенно пожимает металлическую руку.
Он запоминает зеленые глазенки, рыжие косички и ярко-зеленое безобразие с мягким и пушистым помпоном.
***
— Ещё раз, — на ней нет той раздражающе ярко-зеленой шапки, на ней нет огромного тулупа и валенок.
Только черная кофта, да облегающие штаны. Такие, чтобы движения не стесняли. Чтобы драться могла. Или танцевать.
Солдату нравится наблюдать за тем, как она танцует.
И не нравится то, как она дерется.
Ее зовут Наташа Романофф. Хотя Зимнему казалось, что у нее есть другое имя. Что-то очень игривое и более детское. Не такое серьезное.
Ей десять.
Она бьет в шею, в солнечное сплетение и целится в пах. Но не достаточно быстро. За такое время могут убить.
— Быстрее, — чеканит мужчина. Она должна быть быстрее, чтобы жить. Чтобы быть лучшей.
В «Красной комнате» те, кто плохо усваивает уроки не задерживается.
— Еще раз, — тонкая ручка снова не достигает своей цели.
И еще раз и еще раз, и еще раз и… Пока она с яростным криком, словно зверек какой, кидается, бьет по заданным точка. Наотмашь, сильно, яростно, зло и очень устало.
Молодец. Но вслух этого говорить нельзя. А то расслабится.
— Правильно, — вместо этого говорит Зимний. — Свободна.
На языке вертится. С шапкой связанное. Что-то яркое, девичье и игривое. Имя. Не Наташа. Что-то похожее…
Девчонка сердито поднимается, стряхивает с себя несуществующие пылинки и направляется к выходу из тренировочной.
Оборачивается к Зимнему, обжигает взглядом и выходит.
Обиженная.
На языке вертится… только теперь не имя. Слово.
Санки.
И причем здесь санки?
***
На кухне кто-то был. Это не удивительно, девочки, маленькие и вечно голодные часто пробирались на кухню в попытке что-нибудь уворовать.
Честно, обычно девочки шумят больше. Тут Солдат скорее чувствует чужое присутствие, чем слышит. Тихо.
— Ты тише, чем другие.
Две рыжие косички и невероятно белая ночнушка. Яркая. Как всегда. Это девочка всегда яркая.
— Но мне ничего не достанется, — хмуро констатирует Наташа и разворачивается на пятках спиной к Зимнему.
Он хочет сказать Ты молодец. Но этого говорить нельзя. Вместо этого, мужчина запускает руку в вазу с конфетами и достает внушительную горсть…
Металлическая рука хлопает по девичьему плечу.
Наташа оборачивается, смотрит с недоверием. Будто думает, что это подвох…
— Бери.
Она быстро сгребает все конфетки в яркой обертке себе в ладони, кивает на прощание и исчезает.
Быстро и незаметно.
Потому что она лучшая…
***
Наташка. Вот так она представилась ему. Ей было совсем немного.
Наташка маленькая и в дурацкой шапочке с помпоном. Наташка посреди огромного леса. Наташка, у которой застряли санки в огромном сугробе.
Наташка, что лучше остальных танцует, стреляет, дерется и…
Она станет Вдовой.
Солдату это ясно, как божий день.
Мужчина аккуратно поправляет одеяло спящей девочки и уходит.
Ему надо идти.
Его зовут. Его снова ждут задания.
Он больше не инструктор.
Он снова оружие.
***
— Наташка, — тянет Баки. Словно пробует имя на вкус.
Наташа, теплая ото сна, заваривает себе кофе и попутно ругается с Бартоном по коммуникатору.
Рыжая вырубает комм, ставит красную (как всегда яркую) кружку на стол и садится за стол.
Рано. На базе почти все спят. Только они вот, две ранние пташки.
Барнс сыто улыбается и потягивается.
— На-та-ша. Ната-а-ашка.
— Барнс, прекрати. Не с утра, — а по глазам видно. Приятно ей.