Таня Гроттер и Столикая Книга

Rewritten/Переписано Прошло пятнадцать лет. На дворе уже вовсю хозяйничал май: тюльпаны, птицы, зелень — красота, в общем. Природное спокойствие омрачали лишь редкие грозы и непривычно сильный ветер. В честь такого непредвиденного буйства природы весь Тибидохс — за исключением Гробыни, конечно, — ощетинился легкими пуховиками. Признаться, на таком фоне Склепова действительно выделялась, и ради этого стоило тайком бегать к Ягге за микстурой от кашля. Все шло своим чередом, в том числе и годовые контрольные. Поклеп этой весной неистовствовал. Кто-то рассказал ему, что его контрольные уже лет пятнадцать передаются по наследству — от одного поколения к другому. Теперь он стремился наверстать упущенное. Говорят, он выдернул одного из выпускников с корпоратива, чтобы устроить ему допрос с пристрастием по теории Защиты от Духов. Головы летели направо и налево. Семь-Пень-Дыр тащился пересдавать уже в шестой раз. Ягун — в восьмой. Даже Шурасику пришлось обивать пороги сурового завуча. Впрочем, воевать с первым умником Тибидохса — себе дороже. Поклеп Поклепович сдался, когда в третий раз проснулся от неловкого бормотания над самым ухом. И черт его разберет, как этот уникум сумел пробраться сквозь все защитные заклинания. Но Поклеп не был единственной проблемой. Таскаться к нему на отработки — дело неблагодарное, но получить мудреным запуком от Зубодерихи куда неприятнее. Во имя всеобщего блага светлым и темным пришлось скооперироваться. Шито-Крыто стреляла в Гроттер запуками с такой силой и скоростью, что Таня, даже с помощью Зализиной и «Большого справочника белого мага», едва успевали отбиваться. Положение усугубляли Черные Шторы, все время норовящие завязать кому-либо глаза. Для полного счастья не хватало только ехидного смеха под дверью. Ей-богу, Склепова порой становилась невыносима. — Перекур, малютки. Мамочка устала, — тяжело вздохнула Шито-Крыто и, прекратив осыпать Таню, Лизу и «Большой справочник» сглазами, вытащила из кармана шорт сигарету. — Ягге ругаться будет, — покачала головой Таня, но настаивать не стала, просто встала и открыла настежь окно. — Отвянь, — грубо фыркнула Шито-Крыто и задымила. Дым, будто (впрочем, почему «будто»?) заговоренный, потянулся к Тане. Гроттер хитро ухмыльнулась и заклинанием приманила к себе покрывало, на котором сидела Рита. Таких матов Гроттер еще не слышала. Даже от Горьянова, когда Ягун в очередной раз оставлял его с носом. Из-под кровати испуганно выбежала стайка бразильских пауков. Пробежав по алому ковру, они поспешили скрыться в старом черепе. Шито-Крыто таинственно умалчивала о его происхождении. Но Таня точно помнит, что на первом курсе в комнате стояла нескончаемая вонь. Пахло трупами. — Да ладно вам, — махнула рукой Лиза, заметив, что Рита вот-вот разразится новыми сглазами и проклятиями. — Лучше скажите… кто кому нравится! — Рита мгновенно закатила глаза и, застрелившись из пальцев, вновь откинулась на кровать. — Я люблю Жору. Жорочка такой славный, — прогремела Шито-Крыто и подняла один палец, призывая Лизу повременить с обидами. Выждав несколько минут, она выпустила пару искр, и за дверью послышалось болезненное «ой!». — Пупсикова, еще раз полезешь  — будешь ходить с поросячьим носом, и никакая Ягге не поможет! Вот теперь продолжайте. Только помните: все, что я услышу, будет использовано против вас. Секреты она, видимо, коллекционировала. Потому что еще ни разу не раскрыла ни одного. Лиза не замедлила разразиться благодарностями. Кислая мина, что Шито-Крыто скривила в ответ, была достойна места в музее. Вообще мимика Риты — эта отдельная тема для разговора. Баб-Ягун мог петь серенады ее носу часами. Он то складывался, как гармошка, выражая крайнее недовольство, то вырастал до невиданных размеров, нависая над собеседником подобно Дамоклову мечу. Иногда Тане даже было чуть-чуть обидно, что у нее нет такого прекрасного носа. — Ну, раз никто не хочет, то я начну! — неловкое молчание закончилось. Лиза сжала руки в замок и возбужденно улыбнулась. Глаза ее заблестели в предвкушении. — Он о-о-очень милый. И волосы такие светлые-светлые, прямо как он сам. А глаза… Глаза голубые-голубые! А еще он сильный: видела, как он Тарараху помогает. Ух! Угадаете, кто? — Ванька, — хором произнесли Таня с Ритой. Последняя все еще упорно делала вид, что ее ничего, кроме тарантула на запястье, не интересует. Действительно, такому сосредоточенному взгляду мог позавидовать даже Шурасик. Зализина счастливо взвизгнула, довольная то ли ошибкой подруг, то ли возможностью назвать имя возлюбленного лично. Она замотала головой, продолжая глупо улыбаться: — Ягун! Он такой душка. Просто прелесть! Очень милый и добрый. А еще умный, и веселый, и умный, и… И… Танька, тебе так повезло: вы выросли вместе, — ахнула Лиза и откинулась к стене. В голосе ее едва различимо плескалась ревность. После молота Перуна она стала очень нервной. Любое событие вызывало в ней всплеск эмоций. И не всегда положительных. За окном раздалось до боли знакомое «Тарах-тах-тах-бух». Так пел только один в мире пылесос. — Поберегись, иду на посадку! Танюха, готовь майонез, мамочка моя бабуся! — мимо окна пронесся незабвенный внук Ягге. Пылесос, на котором он сидел, нервно дергался: очевидно, Ягун опять залил в бак какую-то непроверенную дрянь. Таня слезла с кровати и заглянула в тумбочку. Она все еще хранила запасы майонеза, хотя Магщество — не без участия Сарданапала — недавно вернуло ей фамильную реликвию, контрабас Феофила Гроттера. Дед тогда еще долго и радостно бухтел — болтовни вышло на целую минуту больше дозволенного. Пылесос, на котором до этого летала Таня, перешел в ведомость Ягуна. Топливо же запасливая Таня оставила: внук Ягге так часто экспериментировал со свойствами майонеза, что потом — перед самым матчем — суматошно выпрашивал его у сокурсников. — Помяни черта, он и явится, — закатила глаза Рита, когда в комнату ввалился Баб-Ягун, отчего-то довольный и веселый. Лиза мгновенно собрала себя в кучку и теперь зорко наблюдала за своим возлюбленным. Она выхватила из рук Тани банку с майонезом и, открутив крышку, протянула ее Ягуну. — Ты кого чертом назвала? Я всего лишь маленький очаровательный бесенок, залетевший, мамочка моя бабуся, за баночкой топлива, — неунывающий комментатор повернулся к Рите, не заметив при этом Лизу. Таня улыбнулась и покачала головой. Когда-нибудь невнимательность доведет его до беды. — Совсем меня не любите! Майонез не даете, чертом обзываете, да еще и подушками кидаетесь. Загубите меня, лиходеи! — тут Ягун наконец-то обернулся и увидел протянутую Лизой банку. — О, спасибо, Лизон. Что бы я без него делал. Внук Ягге любовно обнял майонез и попробовал его на вкус. Пробормотав что-то про жирность и Провансаль, он начал аккуратно заправлять пылесос. Понятие «аккуратно» было довольно растяжимо, так как слово «неуклюже» Ягун применял только к пасам Горьянова. В этот момент Рите надоело наблюдать за бренным копанием у нее под ногами, и она запустила лысегорским огрызком в огромные часы на стене. Огрызок завис на секунду, а затем начал медленно вращаться против часовой стрелки. Ведьма, продавшая огрызок Рите, уверяла, что он будет передавать более ста телеканалов. Правда, она забыла сообщить, как эти телеканалы переключать. Поэтому часы и огрызок круглые сутки передавали либо Грызиану Припятскую, либо Веню Вия. На экране возникло огромное бельмо. — Ты, тварь безмозглая! Камеру подними! Что-что? Копытами неудобно?.. ТЫ КУДА СВОИМ ЯЗЫКОМ ЖАБЬИМ ПОЛЕЗ?! — тут же раздался крикливый голос Грызианы. В кадр влезли чьи-то толстые пальцы, все в кольцах и чернильных пятнах; очевидно, на шум прибежал директор канала. Камера дернулась и уже показывала всю Припятскую, захватывая в кадр даже кусочек стола. — Так-то лучше. Как вы, должно быть, помните, продрыглики мои, с восьмого по семнадцатое июня, пройдет Неделя Поиска. Напомню нашим телезрителям, что в эту Неделю в нашем мире появится Столикая книга, вмещающая в себе умы ста величайших магов, таких как Древнир или Мерлин. Владелец книги может задавать им любые вопросы: от «как стать такой красавицей, как телеведущая Магвостей Грызиана Припятская» до «как устроить конец света». Книга выберет 9 самых примечательных мест нашего мира и пробудет в них ровно 24 часа. А после вновь исчезнет на неопределенный срок. Кстати, продрыглики мои, если пообещаете любоваться мной каждый день, я расскажу вам один интересный факт, — Грызиана сделала паузу и поправила волосы. Факт в ее понимании приравнивался к хорошо известному слуху. Все, кто считал иначе, мог начинать вспоминать заклинание против рокового сглаза. Пылесос Ягуна заинтересованно хрюкнул. — Обещаете? Отлично! У каждого вопроса есть своя цена. Жизнью или душой, продрыглики, вы не отделаетесь. Говорят, последней владелицей Книги была старуха Чума. Хотите кончить, как она? Хе-хе… Ну, а теперь к другим новостям. Тренер команды «Невидимок» дал согласие на матч со сборной Тибидох… — МАМОЧКА МОЯ БАБУСЯ! Соловей смог! Танюха! — крик неугомонного комментатора эхом прошелся по ушам девушек, проверяя их барабанные перепонки на прочность. Ягун подхватил Таню на руки и закружился по комнате. Парень широко улыбался и хохотал от счастья. Покружившись с минуту с ошарашенной Гроттер на руках, Ягун поставил подругу на землю и крепко обнял. — С «Невидимками»! Матч! Отыграемся… — неунывающий комментатор оглядел комнату. — Ба! Да тут все драконболисты! И-эх! Парень тут же набросился с объятиями на Лизу, которая ради приличия кокетливо отбивалась. Баб-Ягун на это милостиво не обращал внимания: он был слишком счастлив, чтобы уделять внимание подобным мелочам. Затем он обнял Риту, правда это чуть не стоило ему жизни: почти сразу же тарантул, сидевший на руке у Риты, оказался у него за шиворотом. Едва совладав с кричащим: «Убивают!» комментатором, Таня выудила тарантула и швырнула им в Риту. Паук стукнулся о стену бездыханным трупом, и Шито-Крыто захлебнулась смехом. Ягун шутку удачной не посчитал, однако лишь махнул рукой и вылетел прочь: поздравлять Горьянова с возможностью в очередной раз отдать мячик О-Фее-Лие. Тане оставалось лишь надеяться, что он не ел ничего молочного. — Таня, — вкрадчиво позвала Зализина. Она преобразилась в секунду: больше не было радостных интонаций в голосе, а на лицо легла мрачная тень. Лиза будто окаменела. — Пообещай мне одну вещь. — Какую? — интуиция гудела набатным колоколом. Кольцо предупреждающе нагрелось, готовое в любой момент выпустить боевую искру. — Он мой. Рита напряженно всматривалась в побелевшие костяшки пальцев Лизки. — Конечно? — неуверенно протянула Таня. Зализина помрачнела лишь еще больше. — Не так. — Лизон, успокойся, — предупреждающе прошипела Рита. Слишком опасно раздавать клятвы направо и налево. Тем более, в такой формулировке. И что бы кто не говорил, ей не все равно. — Таня. Черные Шторы испуганно дернулись и забились в угол. В ауре Лизы начали проявляться опасные провалы. — Зализина, выметайся. Приходи, как успокоишься, — холодный голос Шито-Крыто лишь усугубил ситуацию. Все произошло слишком быстро. Впавшая в ступор Таня не успела толком ничего понять —  Вспышкус гро…— вскрикнула Лиза, лицо ее исказилось злобой и ненавистью. Кольцо полыхнуло алым пламенем, готовое выдать сразу две искры. — Маньякус клептоманум! — кольцо слетело с пальца Зализиной и оказалось в цепких руках Шито-Крыто. Через пару секунд Лиза уже летела по лестнице, считая каждую третью ступеньку носом. — Не думаю, что об этом стоит знать учителям. Но на глаза ей лучше не попадайся. И в спаррингах ты теперь со мной. Гыгли-мыгли-карадыгли, — Рита запустила в Таню запуком, не давая ней вставить и слова. — Потом поговорим.