Ветер в волосах

— Показатели в норме? — В норме. Пока что.       Доктор Лин бегло окинул взглядом кучу разложенных по столу бумаг, остановившись на бланке, который сейчас находился под пристальным взглядом Роксаны Винтерс. Та вновь и вновь возвращалась к последнему абзацу подписанного соглашения, заключённого между корпорацией и самим пациентом. — Проблемы? — Роб лёгким движением придвинул стул, присев ближе к Роксане. — Что-то не так с соглашением? — М? — Рокси растерянно подняла на него взгляд, непонимающе похлопав ресницами. — То есть, нет… всё в порядке, я просто…       Винтерс стремительно замотала головой, словно бы пытаясь избавиться от наваждения. Какое-то время она продолжала бесцельно листать страницы документов, пока последний лист не оказался в очередной раз перевёрнут и повернут обратной стороной вверх. — Вот, — Рокси достала из-под ноутбука ещё один бланк, передвинув кипу документов, и положила перед Робом, — тут нужна твоя подпись.       Мужчина кивнул и вытащил из нагрудного кармана ручку.       Время уже давно перешагнуло за полночь. В какой-то момент Роб просто перестал обращать внимание на то, как сменяют друг друга времена суток. Они приехали сюда семь часов назад, когда на улицы города только начали опускаться густые сумерки, едва различимые за плотной стеной нескончаемого ливня. Им с Рокс повезло — пациент находился в черте города, буквально через два квартала от головного офиса «Зигмунда», в презентабельном многоэтажном доме, рассчитанном на довольно состоятельных граждан. Так, впрочем, и оказалось. Их пациент был очень богат, баснословно, но жутко скуп и алчен.       До этого момента Робу казалось, что такого рода люди, сидящие в огромных пентхаусах и купающиеся в бассейнах с деньгами, — этакий прижившийся образ, стереотип.       Кто бы мог подумать, что-то, что он увидит, подтвердит худшие его опасения.       Их встретили двое — молодой мужчина, явно проведший пару бессонных ночей, и хмурая, напыщенная девица, представляющая из себя ходячее олицетворение того, насколько сильно можно задрать нос, если ни в чём себе не отказывать.       На её фоне невысокая Рокси, едва достающая до плеча Робу, казалась маленьким несуразным лепреконом. Если бы сама Винтерс услышала подобное сравнение, то тут же бы убила его, поэтому говорить подобное вслух он бы не рискнул, как бы сильно порой ни хотелось.       Но, несмотря на помпезность окружающей обстановки и сошедшую с обложек глянцевых журналов девушку, в беседе мужчина оказался очень даже приятным. Настолько, что с порога предложил сонным докторам по чашечке бодрящего крепкого кофе. Они оказались детьми пациента, приехавшими не так давно, чтобы ухаживать и наблюдать за престарелым отцом. И чтобы проследить за самым главным — исполнением его последнего желания. — Так, что хотел ваш отец? — спросил доктор Лин, как только они уселись в просторной гостиной за крепким дубовым столом.       Мужчина явно замялся, отводя взгляд в сторону. А вот девушка наоборот усмехнулась, приподнявшись на своём стуле и придвинувшись через стол почти к лицу Лина: — Он хочет вновь прожить жизнь, но на этот раз успеть заморозить свой лицевой счёт да уничтожить завещание мамы. Оставить нас ни с чем. — И какой в этом смысл? — скептически хмыкнула Рокси. — Разве только потешить собственное раздутое донельзя эго… а, ну, впрочем, да. Ясно.       Роб вздохнул, откинувшись на спинку стула. Роксана как всегда рубит с плеча, совершенно не раздумывая о какой-либо этике. — Отец… всегда был достаточно, эм… замкнутым., — мужчина сцепил руки в замок, не отрывая от них взгляда. Казалось, посмотреть на докторов он просто не в силах. — Если это сделает его счастливым, почему бы и нет?       Действительно, почему бы и нет? Такое вполне входило в список одобрения у корпорации «Зигмунд». Убить кого-то или устроить массовый геноцид, хоть и в своих воспоминаниях, вам никто не даст. А вот лишить собственных детей наследства — это запросто.       Такой была их компания.       И, иногда, Роб совершенно этого не понимал. Как и не понимал того, зачем люди так отчаянно рвутся переиначить всю свою жизнь в угоду собственным слабостям и прихотям. Бывают всякие случаи, но то, что предстало перед ними сейчас, — полнейший идиотизм. Так, по крайней мере, он подумал в тот момент. — Ну что, последний заход и по домам? — Роксана сложила все документы назад в пластиковую папку, после чего сладко потянулась. — Просто закончим с этим. — Да, осталось немного…       Его прервал телефонный звонок. Тихий еле слышный рингтон, который раздавался от телефона Роксаны. Но едва женщина протянула руку, как он оборвался, отчего на кухне повисла оглушительная тишина. Роб видел, как Рокси заинтересованно посмотрела на дисплей, читая про себя знакомое для них обоих имя. — Перезвони, возможно это что-то важное. — Или ему просто захотелось поговорить. Ему бывает скучно, — пожала плечами женщина, но телефон из рук так и не выпустила. По глазам видно — о чём-то точно размышляет. Но вот догадаться, о чём Роб бы при большом желании не мог.       Роксану всегда было очень сложно раскусить.

***

      Нил скинул, едва набрав номер телефона Рокси. Он и сам не знал, зачем нажал на кнопку вызова. Наверное, просто хотел услышать совет, хоть и знал, что вряд ли она скажет что-то новое, чего он ещё не слышал, звоня в офис. Оборудование было полностью исправно, все характеристики работали как следует. По их словам. На деле же, если бы Нил полностью не утратил бы к этому времени силы на то, чтобы полноценно разобраться в ситуации, хоть и ценой расшатанных нервов, он бы точно поднял на уши всех этих идиотов из технического и заставил бы их докопаться до сути.       Но сил не было. Была лишь жуткая усталость, резко навалившаяся сразу после того, как он вышел из системы следом за Евой. Действие спасительного кофеина прошло, и на смену ему вернулись головная боль, жуткая сонливость и общее ужасное состояние всего организма.       Впрочем, головная боль могла быть и симптомом другого. Но сейчас всё это настолько слилось воедино, что разницы, по сути, и не было.       Он сидел на ступеньках веранды, накинув сверху лишь пальто и клацая зубами об чашку с горячим чаем. Кофе — это, конечно, хорошо. Но после него будет только хуже.       Дождь даже и не думал заканчиваться. Наоборот, казалось, он только набирает силы. — Вы достаточно быстро вышли, я думал, всё это займёт куда больше времени.       Рядом с ним присел врач Терезы, Мэтт. Нил даже не заметил, когда именно он вышел из дома. Впрочем, неудивительно. Дождь с такой силой барабанил по шиферу, что расслышать хоть что-то дальше метров двух было попросту невозможно. — Боюсь, мы застряли в самом начале, док, — Нил не повернул головы к собеседнику, продолжая наблюдать, как капли дождя ударяются о землю. — Слишком много сложностей свалилось в самом начале. Сначала надо разобраться с ними… — Их… возможно решить? — мужчина явно замялся, обдумывая что-то про себя. — Я… если это действительно так важно, то я готов помочь. Хоть и обещал миссис Вейланд держать рот на замке, но если без этого никак…       Он замолчал, продолжая буравить Нила взглядом, явно ожидая от того хоть какого-то ответа. Но Нил молчал, мерно помешивая остывающий чай. Молчал вплоть до того момента, пока кружка окончательно не опустела. Только тогда он наконец встал на ноги, задумчиво оглядев лес, окружающий этот небольшой домик. — Доктор Розалин… — Она спит. Попросила немного времени на отдых. Клэр постелила у себя в комнате, если вы тоже хотите… — А? Нет, спасибо, — Уоттс покачал головой, мельком взглянув на дисплей телефона, и протянул доктору свою кружку. — Отнесите, пожалуйста, Клэр. Я скоро вернусь.       После этих слов, он надел пальто, застегнув его вплоть до верхних пуговиц и резко шагнул под ливень. — Подождите, вы куда? Доктор Уоттс? — Забыл кое-какие вещички в машине, скоро вернусь.       Он скрылся из виду так быстро, что мужчина не успел даже возразить. Он так и остался стоять на лестнице с кружкой в руках, до тех пор, пока холод явно не дал ему понять, что пора вернуться обратно в тёплый дом.       На улице потихоньку начинало светлеть, хоть небо по-прежнему оставалось иссиня-чёрным, предвещающим долгий пасмурный день.

***

— Доктор Розалин?       Ева вздрогнула, резко поднявшись на месте и едва подавив зевок. В голове всё ещё легонько звенело, но в общем и целом эта небольшая передышка — именно то, что ей так было нужно. В какой-то момент она пожалела, что её сон так нещадно прервали, но тут же отдёрнула себя — она на задании и сейчас самое важное — это их клиент.       Её разбудил тихий, но взволнованный голос Клэр. На лице девушки читалось одно — что-то явно случилось.       Так нечего и не объяснив, Клэр попросила скорее вернуться в комнату пациентки, после чего аккуратно вышла за дверь. Розалин торопливо встала, надев форменный халат и заглянув по дороге в ванную комнату. Выглядела она слегка помято, но времени заниматься собой совершенно не было, поэтому она тут же махнула рукой. Сойдёт.       В комнате уже находился Нил, склонившийся над машиной по переносу памяти и проверявший состояние текущего подключения. На передней вводной панели мигала пара красных предупредительных огоньков. Ошибки или сбои в работе оборудования. — Что-то случилось, Нил? — Ева попыталась придать своему голосу как можно более холодный и отчуждённый тон. Она так и не забыла тот инцидент, так и не смогла простить ему его небрежное отношение к работе. — Всё в порядке, просто рядовые сбои. Электричество мигнуло, — голос Нила был глухим, словно он проговаривал слова нехотя, вытаскивая их из себя клещами.       Сначала Ева хотела саркастично заметить, что сбои у Нила давно перестали быть «рядовым случаем», но решила тактично промолчать. Сейчас не время для грызни и пререканий.       Пройдя чуть дальше вглубь комнаты, Ева наконец нашла взглядом настоящий источник опасений Клэр. Словно остальных им было мало.       Состояние пациентки за те пару часов, что Ева проспала, заметно ухудшилось. — Чёрт.       Эта короткая фраза вырвалась с её губ так внезапно и стремительно, что Розалин сама не успела что-либо сообразить. Клэр с доктором застыли, с изумлением и некоторой тревогой переводя взгляд с Евы на Нила. В их недоумении и замешательстве читался лишь один вопрос: насколько всё плохо?       А дело действительно было дрянью.       Женщина буквально заставила себя сделать глубокий вдох, чтобы подавить нарастающее напряжение. В этой комнате был всего один человек, с кем она незамедлительно должна была обсудить ситуацию. И это слегка напрягало её, хоть она и понимала, что все их разногласия в данный момент должны быть срочно отброшены.       Подойдя к Нилу ближе, она незаметно, легонько толкнула его в бок, указывая взглядом на дверь: «Идём, нам срочно нужно поговорить.»       Нил кивнул, бросив взгляд на машину, и быстро вышел вместе с Евой в коридор, подперев ногой дверь в надежде прикрыть её как можно крепче. Розалин устало облокотилась о перила лестничного пролёта, повернувшись к Нилу спиной. Она знала, о чем им надо поговорить, но никак не могла найти подходящие слова, чтобы начать. Слишком свежи ещё в памяти недавние воспоминания о случившемся инциденте. И, в какой-то мере она понимала: тогда она перегнула палку. Она была на взводе, а усталость и злость на реакцию Нила только подлили масла в огонь. И вышло то, что вышло. Но сейчас некогда было выяснять отношения, надо было действовать, и как можно быстрее.       Она обернулась к Нилу, приготовившись начать свою короткую речь, но резко осеклась. Её сознание дрогнуло, словно его быстро кольнули маленькой иголочкой. На голову ошарашенной женщины упали несколько крупных, тяжёлых капель, отчего кожа покрылась мурашками. Ева застыла, широко распахнув глаза, не в силах вымолвить и слова.       Нил, стоял прямо перед ней, сверля её своим тяжёлым взглядом изумрудных глаз. Только вот вокруг них снова была непроглядная темень, а её волосы закручивались в сильном вихре неконтролируемого ледяного ветра. Губы Уоттса дрогнули, и он с улыбкой начал заваливаться вперёд, едва произнеся что-то себе под нос. Ева расслышала лишь тихое «поздно», после чего его белый халат потонул в грязи, под её ногами.       А Ева всё так же не могла произнести ни слова. Всё её существо замерло, пока что-то тёплое не коснулось её руки, буквально вырвав из странного оцепенения.       Нил стоял перед ней, взволнованно касаясь её руки. Губы что-то шептали. Говорили. Они двигались. Прямо как секунду назад, отчего Ева почувствовала, как к горлу резко начала подкатывать тошнота. Но она лишь тяжело сглотнула, сделав над собой максимальное усилие, и наконец обратила внимание на лепет Нила. — Ева, если тебе нехорошо, то… — То — что, Нил?       Он резко осёкся, не отводя взгляд от её лица. Он явно ничего не понимал. Впрочем, в этом он был не одинок.       Розалин резко оттолкнула его руку и не в силах больше выносить этот взгляд, быстрым шагом зашла обратно в комнату, под недоумевающие взгляды Мэтта и Клэр. Ей было наплевать, что они увидят, как трясутся от напряжения её руки, как она нервно присаживается на стул, облокотившись на его спинку. Главное, что зашедший следом за ней растерянный Нил не станет в данный момент, при посторонних, выпытывать что-то о произошедшем. Потому, что Ева не знала, что в таком случае ей ответить, кроме банального — она окончательно свихнулась и поехала головой. Такое с сотрудниками «Зигмунда» уже случалось, откровением не станет.       Но стоило ей снова кинуть взгляд на вошедшего Нила, как тошнота вновь вернулась. Что-то заставляло её сердце ускоряться, что-то, от чего тело пробирал озноб.       Такое уже было. И не раз.       Сейчас ей стало отчего-то, по-настоящему страшно. Но она приказала себе взять себя в руки и молчать. Молчать, как и тогда, потому что сейчас самое главное — пациент, а свои проблемы Ева оставит на потом.       Так она делала всегда.

***

      Симуляция вновь по крупицам восстановила последнюю сцену из школьной жизни ещё молодой Терезы Вейланд. Девочка застыла, держа в руках телефон, а на её губах осталась лишь слабая тёплая улыбка — она ждёт отца. И если бы не случившееся ранее, Розалин бы даже не заметила подвоха. Но силуэт девочки, хоть и едва видно, но подрагивал, а в метрах пяти от неё валялась брошенная в истерике тетрадка, тусклая, едва видная. Запусти Нил проигрывание сцены дальше, то она и вовсе бы исчезла, как непостоянная ошибка системы, которую та бы старательно подчистила. Но, даже сейчас Нил так и не притронулся к этому отрезку воспоминания, явно не решаясь воспроизводить его дальше. Как оказалось, это было и не нужно. Подойдя к девочке ближе, Уоттс коротким кивком указал на телефон. А точнее — на кулон в форме шестигранного цветка, который был привязан к нему       Вот оно — мементо.        Но вот совершить переход не решался. Явно ждал её комментария или любого объяснения. — Идём, нам надо поторопиться.       Ева сделала шаг вперёд и хотела уже протянуть руку к мементо, но Нил резко остановил её. Его глаза сверлили её так настойчиво-вопросительно, что она не смогла не отвести взгляд. — И ты так и не скажешь мне, что тогда произошло в коридоре? — его тихий, спокойный тон почему-то только сильнее разозлил её. Стоит только ему заинтересоваться чем-то, так ты просто обязан подать ему информацию на золотом блюдце. И, боже упаси, если ты посмеешь лезть к нему со своими вопросами. Ничего нормального ты больше не услышишь, ибо тот сразу же включит режим полного идиота и клоуна. И это бесило. Чертовски. — Может, сначала послушаем твою историю, а? — возразила Ева, отдёргивая руку. Ну уж нет.       Этот номер не пройдёт. — Ты в курсе, что это нечестно, переводить стрелки? Я первый задал вопрос.       Спасибо, что хоть без улыбки. Почуяв опасность, Уоттс снова включал дурачка. — Что и следовало доказать, Нил.       И она дотронулась до мементо. Они и так потратили достаточно времени. Пора браться за дело.

***

      Перенос не занял много времени. Всего одно мгновение, и вот она уже стоит на открытом пространстве, а в лицо дует слабый солёный ветер. Глаза женщины невольно расширились, и она резко развернулась, сделав пару шагов вперёд и крепко схватившись за леерное ограждение.       Море. Повсюду, куда ни кинь взгляд — водная гладь, поблёскивающая в свете клонящегося к закату солнца. А небо… просто волшебное небо. Нежный голубо-синий цвет потихоньку переходил в персиковый, заканчиваясь ярко-оранжевым у горизонта. Лучи всё ещё освещали верхушку мачты, но чувствовалось, что ещё немного, и солнце сядет, погрузив судно в темноту. — Впечатляет.       Нил подошёл к ней, перевесившись через ограждение и наблюдая за небольшими волнами, создаваемыми тихим движением судна. — Парусная яхта, мирный вечер, и довольно спокойные воды… Что может пойти не так? Неужели сейчас вылезет Ктулху!? Или яхта напорется на айсберг? — Иногда я дико жалею, что ты мой напарник. Как же ты любишь всё портить… — Ева со вздохом отошла от леерного ограждения, выискивая глазами Терезу или хоть кого-нибудь знакомого. — Не обязательно должно случиться что-нибудь плохое именно сейчас. Это может быть просто приятное воспоминание о летней морской поездке. Не более. — Ага, кто спорит-то, — пробубнил Нил, не поднимая головы, — Но согласись — так было бы драматичнее… Хотя, не сказал бы, что мне шибко хочется участвовать в мини-инсталляции Титаника…       Розалин хотела было возразить, как заметила пару силуэтов на корме судна, и, не отрывая руки от ограждения, пошла на тихие голоса. Хоть и немного, но всё же яхту качало, отчего не привыкшей к такому женщине приходилось пока крепко держаться, скорее даже не ради безопасности, а ради душевного спокойствия.       Девочки, устроившиеся на корме плечо к плечу друг к другу, выглядели уже изрядно подросшими с того момента, когда они так же вместе сидели за классной партой, обдумывая свои дальнейшие приключения. Рыжеволосая Мэй с виду почти не изменилась, лишь заметно вытянулась в длину, а волосы успели отрасти настолько, что уже легко заплетались в две толстые косички. Одетая в бежевый летний комбинезон с шортами и голубую футболку, она легко разворачивала в своих руках карту, указывая на какое-то достаточно отдалённое место. На её действия Тереза помотала головой, показывая на стрелку направления компаса. Отчего-то обе тут же залились смехом, облокотившись на ограждение.       А вот их клиентка на первый взгляд выросла достаточно сильно. Явно подросла, хоть до уровня Мэй всё равно вряд ли дошла, черты лица заострились, светлые волосы стали короче, едва доходя до плеч. Но улыбка осталась та же — всё той же девчушки, которая с радостью бежала с крыльца встречать отца. Одета по-летнему — в полосатый топик и чуть расклешённые чёрные шорты.       Сейчас бы Ева на глаз дала бы им лет четырнадцать-пятнадцать. Не меньше.       Из рубки показалась Ада, помахав девочкам, а следом вышел и отец Терезы. — Подожди, Гэйл! — тётя Терезы догнала его, всучив в руки тарелку с очищенными и порезанными фруктами, и тут же вновь скрылась в рубке. — Налегайте пираты.       Мэй улыбнулась, хитро сощурившись.       — И вот, благодаря бравому помощнику капитана, мистеру Вейланду, двое окончательно провонявших рыбой и ромом пиратов нашли-таки священный фрукт затерянного острова…       Тер прыснула со смеху, толкнув подругу в бок, подмигнув отцу. Из кармашка её шорт выглядывал тот самый кулон в виде цветка, который и перенёс докторов в это воспоминание. — Это всё, конечно, хорошо, но у меня есть настоящая загадочная история об острове, — Гэйл сделал паузу, привлекая внимае девочек. — Хотите послушать?       Две подружки молча переглянулись и быстро кивнули. — Ну так вот, — начал мужчина, — когда мы с Адой были помладше вас, наш отец, твой, Тереза, дедушка, очень любил рассказывать нам эту историю. Вы хоть и переросли немного такие байки, но, думаю, и вам будет интересно. Тем более, курс держим мы именно к этому острову. Так, о чём это я? Жил давным-давно на материке один человек и больше всего на свете он мечтал отправиться бороздить морские просторы, увидеть близлежащие земли, почувствовать морской бриз у себя на коже. Романтичная мечта, которая, однако, закончилась не очень романтично. Морской порт был закрыт, да и семья противилась такому сумасбродному желанию. Мужчина тот был из довольно влиятельной семьи и должен был унаследовать в дальнейшем семейный бизнес.       Но однажды, когда тот был ещё юн, а сердце его окончательно не утратило тягу к приключениям, он осмелился на вылазку: нашёл лодку, пристань, принадлежавшую человеку, с которым можно было договорится горстью звенящих монет, и захватил с собой провизию, которой бы хватило на пару дней путешествия. Глаза парня горели нескончаемым энтузиазмом, казалось, он мог свернуть горы… — Но? — с сомнением спросила Тереза, не сводя взгляда с горизонта. На морскую гладь вовсю опускались сумерки. — Но ему не повезло. В ту ночь разыгрался ужасный шторм. Он уничтожил лодку парня, а самого его невероятным везением вынесло полуживого на один из близлежащих пляжей. Наверняка та ночь оставила в его душе ужасный отпечаток, потому что больше он не подходил к воде долгое время, вплоть до глубокой старости. — Это скорее печальная история… — хмыкнула Мэй. — Слушайте дальше. На тот момент он ещё был главой своей семьи, хоть и передал все управленческие дела своему старшему сыну. Каждого, из его потомков тянуло к морю, но все они настолько чтили своего отца, что откидывали идею раньше, чем та успевала зародится и дать свои плоды. Все, кроме его младшего внука. Несмотря на запреты своего отца, однажды он тоже решился на отчаянную вылазку, с одним единственным исключением — он построил лодку сам, потратив на это много сил, времени и средств. Это заметил его дедушка, и в тот самый момент, когда мальчишка был готов отправиться в плавание, он впервые за 56 лет с того самого злополучного события, вышел на морской берег. Его так сильно поразило непробиваемое стремление внука и то судно, что он возвёл собственными руками, что он решил отправиться с ним, предпринять последнюю свою попытку добраться до заветных мест. Волею судьбы море в тот день снова было неспокойно, но судно, построенное юным мастером выдержало, и они в целостности добрались до ближайшего острова.       Воспоминание потухло, и лица девочек, на которых сейчас был написан истинный интерес, застыли. Застыл и сам мир, по нему, вокруг докторов, прошлась лёгкая рябь, и вот уже ноги Евы по щиколотку погружаются в белый пляжный песок. Вокруг посветлело — наступило утро, и первые лучи ласково коснулись волос женщины, отчего та почувствовала, как по телу побежали мурашки. Это было так приятно, что Ева отдала бы всё, лишь бы подольше оставаться на месте.       Но дело есть дело. Пока она наслаждалась солнышком, Нил успел уйти вперёд, туда, где заканчивался песчаный пляж и начиналась травянистая поляна. Именно здесь, на границе песка и зелени, стояли Мэй и Тереза с отцом и тётей. В руках мужчина держал небольшую лопату. — Этот островок настолько поразил старика, что в последствии он навсегда зафиксировал его в умах потомках на одном из своих последних написанных полотен. Каждый хотел увидеть этот остров воочию, и вслед за мальчишкой остров посетили и сыновья мужчины. И тогда мальчик решил оставить на бумаге и закопать в коробке своё самое драгоценное желание — он хотел возводить большие величественные корабли, что будут способны преодолеть любые моря. Это же сделал и его отец, с братьями, и многие из членов семьи. Каждый закопал здесь своё самое сокровенное желание. И все они, по слухам сбывались. Семья больше не была одной из богатейших в городе, но зато каждый из её членов добился в жизни именно того, о чём грезил в своих самых смелых мечтах. А старик, под закат жизни, и вовсе уплыл из дома на лодке и пропал. Ходит легенда, что он остался здесь, и с тех самых пор осуществляет желания своих потомков.       Завершив рассказ, мужчина отложил карту и раскопал в песке ямку, на глубине которой вскоре появился небольшого размера обычный железный ящик с нехитрыми, но плотными застёжками. — Это небольшая традиция в нашей семье — каждый из её членов оставляет здесь клочок, с написанным на нем желанием и любой личной вещью, — Ада аккуратно достала ящик из песка, проведя ладонью по ребристой крышке. — Но ты так же можешь оставить пожелание, Мэй. В детстве я была здесь со своей подругой, и мы решили провести небольшой эксперимент… — Ада улыбнулась, продолжая водить ладонью по крышке. — Они хотели узнать, не проклянёт ли её подружку старик за вторжение в семейные традиции, — с улыбкой продолжил Гэйл, подмигнув Аде. — Она ооочень любила свою подругу. — Боже, это же просто старая байка, которую, возможно, какой-нибудь наш прадед придумал от скуки или ради смеха. — пожала плечами женщина. — Не переживай Мэй, с ней всё в порядке и сейчас единственная её проблема разве, к какому из семи её косметологов стоит записаться именно в этот день недели… — Она пожелала богатство? — заинтересованно спросила Мэй, не спуская глаз с ящика. — Мужика она себе пожелала, — пробубнила Ада себе под нос еле слышно, от чего удостоилась толчком в бок от брата, — выыывыйти замуж за богатого мальчика. Лучше бы пожелала единорога, не так избито бы было… — А что загадали вы с папой? — заинтересованно спросила Тереза. — Боюсь, этого никто никогда не узнает, — усмехнулась Ада. — Нельзя читать чужие записки. Такое правило. Иначе не сбудется… Так, ладно, теперь ваша очередь.       Девочки отошли в сторону, шушукаясь и переговариваясь. Как бы ни старались доктора уловить нить разговора, но он был слишком тихий и непонятный, будто бы Тереза специально ограничила доступ к этому отрезку её памяти. Кивнув друг другу, они подошли назад к Гэйлу и Аде, опустившись на песок перед закрытым ящиком. — Мы хотим оставить ещё и совместное желание, так можно? — Думаю, старик не будет против, — подмигнул дочери Гэйл и легким движением руки подцепил металлические застёжки, потянув их вверх.       Крышка со скрежетом поднялась, открывая взгляду множество свёрнутых записочек, между которыми виднелись самые разные вещички — от голубой поношенной ленточки и пуговицы, до самой настоящей деревянной модели миниатюрного паровоза. Были здесь и открыточки, и засушенные цветы, и даже маленькие медные колокольчики.       Девочки сняли с запястья две плетеные фенечки, связали их вместе, и взяв бумагу с ручкой, написали общее желание. Ева с Нилом переглянувшись, подошли ближе, заглядывая им за плечи.

«Мэй и Тереза всегда будут вместе бороздить просторы и моря, какие бы невзгоды ни встали у них на пути.»

— Очень мило, — протянул Уоттс, опускаясь на песок. Казалось, наблюдение за этой процедурой не доставляло ему ни капли удовольствия. В отличие от Розалин. Она ждала, чувствуя, что-то, что напишет Тереза, должно быть важным.       Положив в ящик общее пожелание, девочки отсели в стороны друг от друга. Каждая писала теперь что-то своё. Ева подошла к Терезе, заглядывая той за плечо. Рука девочки вновь знакомо выводила на бумаге буквы. Только в этот раз, естественно, пожелание отличалось.

«Хочу вместе с папой вернуться за книгой на пляж.»

      Ева не заметила, в какой момент Нил оказался рядом с ней. Однако он тоже сейчас заглядывал в записку девочки, задумчиво нахмурив брови. И, стоило им дочитать, и отвести взгляд, как мир вновь дрогнул и снова начал рассыпаться на части, открывая под собой нескончаемый мрак. В этот же момент Нил резко схватил её за руку, и щёлкнул пальцами, отчего Еву резко тряхнуло, да так, что та едва не вскрикнула.       Всё вокруг перестало осыпаться. Потому, что и локация воспоминания резко сместилась, и на неё, после тёплых приятных морских бризов, хлынул промозглый сырой ветер.       Понадобились лишь считанные мгновения, чтобы халат Розалин промок до нитки, а зубы не начали стучать от холода.       Рука Нила всё ещё крепко сжимала её ладонь в своей.       Нил начал что-то говорить, но резко замолчал. Заметил.       Заметил то же, что и она.       Всё вокруг будто бы смазалось, и с каждой секундой размывалось всё больше и больше. И дело было далеко не в сильном проливном дожде.       На обочине, перевернувшись, лежала машина. Разбитые фары, полностью смятый передний бампер. Стёкла выбиты.       С заднего сиденья из выбитого окна свисала окровавленная светлая голова. Она тихонько поднялась вверх, волосы откинулись, смутно показав лицо девочки, но тут же голова упала на место, и вместе с этим, воспоминание начало расплываться, темнеть.       Только блеснула шариковая ручка, потерянная недалеко в траве.       Та самая, которой писалось обещание в предыдущем воспоминании.