32 градуса по Фаренгейту

Небесная канцелярия, судя по всему, организована так, что человеческим жребием в ней ведает кто-то не опытнее юной секретарши: особы неглупой, но увлекающейся и очень эмоциональной. Иначе чем объяснить, что любая устроенная и благополучная жизнь в состоянии внезапно рухнуть до основания на счет «раз-два-три»? Впрочем, в оправдание даме из секретариата Всевышнего стоит сказать, что наладиться все может так же внезапно и с той же скоростью. Последнее и произошло, наконец, с Гермионой. Открыв глаза субботним утром, девушка обнялась с любимым одеялом и улыбнулась, словно Чеширский кот. Вчера ей дали отпуск — внезапно без малейших вопросов и оговорок подписали заявление, назначили премию и, самое главное, сделали предложение новой работы. Такое, о котором даже думать было как-то слишком — хотя Гермиона, конечно же, украдкой думала. Уже через три недели она начнет работать в шикарном, безумно уважаемом исследовательском центре, в подразделении охранных чар и сразу в статусе специалиста. А сегодня она наконец-то уезжала к родителям. Похоже, вчера за ланчем вместо миндального сиропа ей в кофе подлили Феликс Фелицис. Единственное, что все еще омрачало безоблачную картину — это отсутствие Люциуса. За те дни, что прошли с понедельника, он так больше и не появлялся. Впрочем, после ее подлого бегства вряд ли можно было ждать иного. В пять часов пополудни Грейнджер закрыла дверь своей лондонской квартиры и направилась на Кингс-Кросс. Родители Гермионы теперь жили в Уэльсе, в предместьях Кардиффа, куда девушка и направлялась ближайшим поездом. Добравшись до вокзала и уже собираясь покинуть магическую часть города, Гермиона вдруг остановилась, развернулась и зашагала прямиком к привокзальному отделению почты. Идея, что пришла ей в голову в тот момент, казалась чистой воды авантюрой, но раз все пошло столь удачно — почему бы и нет? Войдя внутрь и купив пергамент с конвертом, Гермиона присела за маленький столик у окна и быстро, почти не думая, набросала несколько строк. Мельком перечитав, сложив и запечатав, она так же спешно надписала конверт, после чего вернулась к окошку, отдала один галеон и, отказавшись от сдачи, зашагала прочь. Через семь минут она покинула магическую часть Лондона, а еще через полчаса ее экспресс выехал за пределы британской столицы. Сидя в поезде, Гермиона старалась не думать ни о чем. За окном мелькал не самый радостный пейзаж, но в купе экспресса было тепло и уютно, стук колес приятно жужжал в ушах, а заходящее солнце красивыми отсветами ложилось на опустевшие поля — Гермионе этого было достаточно. Будущее, прошлое, дела, заботы, планы — какое это имело сейчас значение? Она ехала туда, где ее ждали. — Чего-нибудь желаете, мисс? — В проеме двери показалась продавщица сладостей. Гермиона подумала о шоколадной лягушке, но, к счастью, быстро вспомнила, что такое лакомство в этом поезде едва ли найдется. — Нет, благодарю, ничего. — Счастливого пути, мисс. — Спасибо. Гермиона вновь отвернулась к окну, вздохнула и улыбнулась. Скоро, совсем скоро она окажется там, где ее одиночеству не будет места. Одиночество — несколько странный спутник для кого-то вроде нее, но вот уже второй год оно шло за ней по пятам, лишь изредка прячась в сторонке неподалеку. Время от времени оно теряло и стыд, и совесть, наваливаясь на плечи всем своим чудовищным весом: не хотелось ни шевелиться, ни дышать, ни продолжать жить. И ничто не спасало, а может, Гермиона и не особенно стремилась спасаться. Искренность ей была нужнее, чем видимость, и если новые друзья появлялись медленно — Гермиона старалась принимать это как нормальное течение событий. Однако это вовсе не значило, что ей не хотелось вырвать к черту половину нервных окончаний, чтобы не чувствовать эту дикую пустоту в подреберье. Что ж, видно, такова дорога к сияющим вершинам... Гермиона часто задавалась вопросом, кому всерьез нужны ее успехи. Ответ находился с трудом, и все же каким-то странным чутьем Гермиона знала, что иначе быть просто не могло. Это ее путь, и войной все отнюдь не кончилось — только началось сначала. Могла она не остаться в Лондоне? Не пойти в Министерство? Уехать в Хогвартс следом за друзьями? Выйти замуж за Рона? Конечно, ...нет. И дело было не в том, что такой вариант был чем-то плох. Дело было в том, что героическая победа над Волдемортом была пиком достижений Рона и Джинни, единственным, чего ждали от Гарри, счастливым открытием в отношении Невилла, но для Гермионы... Ее природные качества просили воплощения в чем-то ином, нежели Орден Мерлина. И теперь она всего лишь продолжала путь к этому иному. Но, Мерлин, почему тогда с такой тяжестью на душе? Неужели войны было мало? — Уважаемые пассажиры, через пять минут наш поезд прибывает на станцию Кардифф Сентрал Рейл. Спасибо, что путешествовали с нами! Гермиона накинула пальто и выставила рядом с собой свой маленький чемоданчик. Ровно через пять минут поезд действительно остановился на центральной станции в Кардиффе, а еще через пять счастливая Гермиона уже обнималась со встречавшими ее родителями. * * * — Милая, ты совсем ничего не кушаешь... — Мама, я съела уже столько, что даже подумать страшно! — Вот не надо. Это ты можешь кому-нибудь другому рассказывать, а я знаю, сколько ты съедаешь, когда у тебя все в порядке с настроением! — Ну, мам! — Отнекиваясь пополам с хохотом, Гермиона переменила ногу, которую по привычке подворачивала под себя, сидя на стуле, и тут же схватилась рукой за набитый домашними вкусностями живот. — Ты из меня бочку сделаешь! Без всякой трансфигурации! — Нужна мне твоя трансфигурация? Я такая волшебница, что вам еще расти и расти! — миссис Грейнджер эффектно махнула кухонным полотенцем и, стараясь не смеяться, приняла гордую позу в лучших традициях Локонса. Выдержав от силы трехсекундную паузу, мать и дочь разом захохотали, однако их смех прервал стук в окно. Гермиона резко обернулась на знакомый звук и кинулась открывать створки: на подоконнике сидел филин с конвертом в клюве. — Надеюсь, тебя не вызывают обратно на работу?.. — Осторожно спросила миссис Грейнджер, глядя, как внимательно вчитывается в письмо дочь. — А, что? — Прочитав послание раза три кряду, в конце концов, опомнилась Гермиона. — Нет, это не по работе. Это так. И Гермиона, смяв бумагу, быстрым движением убрала ее в задний карман джинсов, наигранно внимательно уставившись при этом на свою кружку с какао. — Так? — Да. Ничего особенного. — Уверена? А как насчет ответа? — Миссис Грейнджер кивнула в сторону птицы, которая все еще сидела на подоконнике и явно ждала чего-то. — М-м-м... Думаю, ответа не будет. — Вот даже как? — Ну, или я напишу его позже. — И как ты его отправишь? — Ну... Не знаю. Мам, перестань. Я же сказала, что это не важно. Скептически взглянув на дочь, миссис Грейнджер отломила кусочек домашнего печенья и, угостив им птицу, выпустила ту обратно в вечерний сумрак. — А теперь давай рассказывай, кто он. — Кто — он? — Гермиона понимала, что ее картинное удивление на мать категорически не подействует, но все же рискнула поупираться. — Автор письма. — А почему ты решила, что это он, а не она? — Милая, юлить передо мной для тебя — последнее дело. — Мам... — Что? — Я не хочу это обсуждать. — А стоило бы. — Почему? — Потому что я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить, что вопрос не стоит внимания. — Только обещай, что не будешь очень сильно ругаться, ладно? — Ругаться? Да-а, вижу, дело серьезнее, чем я думала... Солнышко, тебе не десять лет, чтобы я ругалась. Рассказывай. Гермиона тяжело вздохнула и, упершись взглядом в столешницу, начала: — Помнишь Драко Малфоя? — Того несчастного красивого мальчишку из богатой семьи, который тебя задирал все эти годы? — Интересное уточнение... — тихо пробурчала Гермиона. — Ну, если этот самоуверенный смазливый сноб потянет на несчастного красивого мальчишку, то, да, его. — Да, я помню. И? В кухне повисла долгая пауза, но Гермиона, в конце концов, выдавила: — Ну, в общем... Это письмо от его отца. — Ого! — Мам, ты только пойми правильно... — А что тут понимать-то? Что мистер Малфой-старший пишет тебе не потому, что ты встречаешься с его сыном, а потому, что ты встречаешься с ним самим? — Мама! — Что? — Нет, ничего. — Обреченно вздохнула Гермиона. — Просто из твоих уст это звучит совсем ужасно и безнадежно... — Женат? — Бесповоротно. А если бы и не был — мои шансы все равно идут к нулю. Миссис Грейнджер вопросительно взглянула на дочь. — Лорд Люциус Абраксас Малфой — как тебе? — Звучит. — Вот именно. А Гермиона Грейнджер — не звучит. — Значит, лорд... — Протянула миссис Грейнджер. — Я-то думала, их семья просто очень богата. — Нет, мама, не просто. — А возраст? — Четверть века форы. — М-да. — Что, да? — Влипла ты, дорогая, вот что. — Еще как. — И что будешь делать? — Спросила миссис Грейнджер после некоторой паузы. — Не знаю, мам... Видит Мерлин, не знаю. — Бороться будешь? — За что? За отношения, у которых нет ни намека на будущее? Это безумие. — Безумие — то, что творит он. А ты свободная девушка, которая никому ничего не должна. И ты имеешь право делать все, что тебе заблагорассудится. — Мама, он просто завел себе любовницу — исключительно частый для мужчин его возраста и положения случай. Вот и все. Никакой романтики. — Любовницы вроде тебя, милая — это наказание, а не развлечение. Склонна полагать, по твоей милости мистер Малфой уже наступил на горло не одной своей песне — а это кое-чего да стоит. — Что ж... Может быть. — Гермиона глубоко вздохнула и несколько секунд задумчиво помолчала — Мам? — Да? — Зачем ты мне это сказала? Хочешь, чтобы я истрепала себе все нервы, на что-то надеясь? — Ты все равно будешь надеяться. И все равно не сдашься просто так. Я свою дочь хорошо знаю. — Мама... Гермиона поднялась со стула и подошла к матери. Миссис Грейнджер сначала долго и пристально посмотрела на дочь, а после крепко прижала ее к себе и, положив голову Гермионы на свое плечо, глубоко и тяжело вздохнула. Несколько часов спустя за многие мили от Кардиффа по этажам огромного полупустого мэнора прокатился странный грохот. Нет, на этот раз в обители Малфоев все было спокойно. Просто в кабинете Люциуса неудачно хлопнуло окно, едва не ударив по клюву бедную сову, что так некстати вернулась без письма. * * * Маленькие магические часики на рабочем столе Люциуса показали четверть седьмого. Хозяин мэнора вновь спал в своем кабинете, задремав только под утро прямо в кресле и с книгой на коленях. Внезапно камин полыхнул столбом зеленого пламени, так что Люциус резко проснулся и инстинктивно схватился за палочку. — Доброе утро, мистер Малфой, — в отсветах показалось лицо главного министерского выскочки Персиваля Уизли. — Прошу прощения за беспокойство. У меня для вас новости: вы могли бы зайти в отдел обеспечения магического правопорядка сегодня в течение дня? — Уизли, я высоко ценю приглашения нашего достопочтенного Министерства, но, знаете ли, предпочел бы получать их в более приличное время суток. Пробуждение в шесть утра ради разговоров с вами, к сожалению, не входит в число моих пристрастий. Перси было замешкался от такого «приветствия», но быстро нашелся: — Я понимаю ваше недовольство, мистер Малфой, но позволю себе предположить, что вопрос того стоит. Мы нашли ваше пропавшее рунное кольцо. — Хорошо. — Малфой посерьезнел. — Через два часа я буду у вас. — Буду ждать. До встречи, мистер Малфой. Люциус кивнул, и лицо Перси исчезло. Что ж, это действительно была важная новость. Малфой откинулся обратно на спинку кресла и протер руками лицо, пытаясь прогнать остатки дремоты. Из всех событий последних месяцев пропажа кольца беспокоила Люциуса больше остальных: артефакт представлял собой мощный охранный амулет. Нейтрализация дезиллюминационных и заглушающих чар, создание помех для трансгрессии, порождение зрительных и звуковых иллюзий, искажение заклятий — колечко умело многое, и, как не трудно было догадаться, благодаря отнюдь не светлой магии. Что было особенно странно, кольцо пропало прямо из кабинета Люциуса, причем ни одно из сигнальных заклинаний не оповестило о вторжении. Мракоборцы лишь недоуменно разводили руками. На счет того, как это могло случиться, у Малфоя все же была одна догадка: кольцо могли украсть днем, во время каких-нибудь деловых переговоров, когда охранные чары были попросту сняты самим хозяином мэнора. Люциус часто принимал у себя в кабинете и, в принципе, мог зачем-нибудь выйти на несколько минут, оставив гостя без присмотра. Но это значит, что кольцо выкрал кто-то из деловых партнеров, и этот кто-то, скорее всего, был служащим Министерства. То, что именно Министерство, а не кто-то из нанятых Люциусом частных сыщиков, объявило о находке, только подтверждало эту догадку. А раз они решили вернуть кольцо, то девять шансов против одного, что артефакт сильно повредили. Размышляя над тем, к кому стоит обратиться, если кольцо действительно окажется поврежденным, Малфой призвал домашних эльфов и приказал подготовить ему костюм и завтрак. Ни есть, ни пить не хотелось, но многолетняя привычка брала верх: кофе и хрустящие тосты с паштетом подавались в Малфой-мэноре всегда — день за днем, год за годом. Даже превратив поместье в ставку Темного Лорда, Люциус старался не изменять этой домашней традиции, будто утренний кофе был способен склеить разваливающуюся по кусочкам жизнь. Впрочем, иногда Люциусу казалось, что только на таких привычках и удержался его почти сломавшийся мир. «Надо будет посоветоваться с Паркинсоном и Ноттом: у них должны быть контакты хороших специалистов по охранной магии», — кофе и тосты медленно остывали, но Малфой даже не притрагивался к ним, продолжая сосредоточенно думать. — «Наверняка кого-то мог бы подсказать Кингсли, но его рекомендациями пользоваться нельзя, иначе все заинтересованные лица будут знать, где артефакт и что с ним происходит. Мордред бы их всех побрал...Кстати, мальчишка Бонтекью... Защита информации как раз по его части — он должен иметь нужные связи и, что удивительно, вполне благонадежен. Да, стоит назначить встречу и ему». — Доброе утро, отец. В дверном проеме столовой стоял Драко. Обычно он не спускался к завтраку раньше восьми утра, поэтому Люциус с опаской глянул на часы. Две минуты восьмого — до встречи в министерстве было еще больше часа. — Доброе, Драко. Ты сегодня рано — уходишь куда-то? — Хотел спросить у тебя то же самое, — как-то странно ухмыльнулся Драко, садясь за стол напротив отца. — Мне надо появиться в Министерстве. Они нашли наше кольцо. — Вот как? Это хорошая новость. — Пожалуй. Лучше, чем если бы оно пропало бесследно... — ... но хуже, чем если бы оно не пропадало вообще. Согласен. — Драко щелкнул пальцами и призвал эльфа. Появившийся в столовой карлик мгновенно наполнил чашку молодого господина густым горячим кофе. — Больше ничего не нужно. Я не голоден. — Как пожелаете, хозяин Драко, — эльф поклонился и исчез с характерным хлопком. Люциус, искоса наблюдавший эту короткую сцену, на автомате хлебнул из своей уже остывшей чашки. Кофе показался совершенно безвкусным. — Так куда ты уходишь в столь ранний час? — У меня сегодня много дел, — Драко протер пальцами уголки глаз и отвернулся к окну, — сначала в Гринготтс, потом к Блейзу, потом в редакцию «Пророка» и так далее. — Понятно. — Глядя в отстраненное и задумчивое лицо сына, Люциус мысленно отметил, что Драко опять осунулся. Резко очертились скулы, под глазами залегли неглубокие, но заметные тени. Как и на шестом-седьмом курсе школы, он опять был одет во все черное и разговаривал так, будто находился не рядом, а в соседней комнате: голос звучал тихо и глухо, будто издалека. — Отец... — Да? — Я, возможно, лезу не в свое дело... — Драко внезапно замялся на середине фразы и не спешил продолжать. — Но? — Ты любишь маму? — Почему ты спрашиваешь? — Все понятно... — Драко опустил глаза и грустно улыбнулся. Люциусу стало не по себе. Меньше всего ему бы хотелось разбираться сейчас в своих чувствах к жене, но Драко все понял без пояснений. И эта не озвученная интерпретация вызывала противное ноющее чувство, будто что-то в районе легких скрипело и скручивалось в тугие узлы. — Ты знаешь кого-нибудь, кто хорошо бы разбирался в охранных артефактах? — Знаю. Насколько серьезный специалист нужен? — Драко отвлекся от размышлений и поднял взгляд на отца. — Настолько, насколько возможно. В идеале он должен также отлично разбираться в темной магии, быть независимым от министерства и уметь держать язык за зубами. Есть кто-нибудь подобный на примете? Драко лишь на мгновение задумался, а потом вновь улыбнулся так же грустно, как и при вопросе о матери: — Есть, но, к сожалению, крестный уже умер. Люциус понимающе кивнул. Он тоже уже думал о Северусе. Снейп был лучшим из лучших. Если кому-то в семье требовалась по-настоящему серьезная надежная помощь, из всех многочисленных знакомых Малфои почти всегда полагались только на Снейпа. И даже сейчас на ум не приходило ни одно другое имя. — Я спрошу у Нотта и Паркинсона. У них должны быть подходящие знакомые. — Да, конечно. — Что ж... Мне пора. Хорошего дня, Драко. — Хорошего дня. Люциус уже почти вышел из столовой, когда его остановил голос Драко: — Малфои ведь не разводятся? Люциус с отсутствующим выражением в лице обернулся на сына: — Не разводятся. И вышел, оставив Драко одного. * * * — Мистер Малфой... — Персиваль Уизли подскочил на кресле, едва Люциус вошел в кабинет, и тут же кинулся убирать в ящик стола какие-то бумаги. Заметив эту возню, Малфой презрительно отвернулся: веснушчатый подхалим раздражал его больше, чем кто бы то ни было другой в Министерстве и даже больше, чем любой другой член несуразной рыжеволосой семейки. — Добрый день, Уизли. Вы не могли бы заняться разбором бумаг чуть позднее и сначала вернуть мне мое кольцо? Я спешу. — Д-да... — Перси замешкался, — Да, конечно. Идемте. Уизли жестом пригласил Малфоя следовать за ним и направился на второй уровень в отдел магического правопорядка. — Миссис Медраут, доброе утро, — Перси и Люциус вошли в секретариат мракоборцев и проследовали к дальнему от входа столу, за которым сидела строгого вида низенькая пожилая ведьма. — Вы не могли бы передать нам вот эту вещь и все документы к ней? — Перси протянул секретарю бумагу, по-видимому, являющуюся ордером на выдачу кольца Малфоев. Ведьма смерила гостей пронзительным недружелюбным взглядом, взяла ордер и, с явным неудовольствием поднявшись со своего места, прошла в один из смежных кабинетов: — Одну минуту. — Мы провели диагностику кольца... — начал было Перси, но Люциус оборвал его: — Давайте обсудим детали вопроса в другом месте, Уизли. — Да, конечно, простите. Люциус криво улыбнулся в знак благодарности. Еще не хватало, чтобы подобные темы стали достоянием болтливых клуш из секретариата мракоборцев. Вскоре вернулась миссис Медраут, неся в руках маленькую стальную шкатулку и папку с бумагами. — Прошу вас. Пожалуйста, удостоверьтесь, что это именно то, что вы запрашивали, и поставьте свои подписи здесь и здесь, — секретарь указала на два документа. — Один экземпляр остается у нас, один — у вас. Перси открыл шкатулку и показал Люциусу. Тот утвердительно кивнул, хотя уже сейчас мог сказать, что его худшие опасения подтвердились: некогда чистое серебряное кольцо выглядело практически черным. Тем не менее, это было без сомнений оно. Уизли закрыл шкатулку и поставил подпись под двумя экземплярами актов. Отдав один из них миссис Медраут, он вложил в папку второй, поставил сверху шкатулку и направился к выходу. — Благодарю вас, миссис Медраут. Всего доброго, — Люциус почтительно попрощался с ведьмой и вышел вслед за Уизли. Когда они вернусь в кабинет Персиваля, Люциус молча протянул руку за шкатулкой и бумагами и, получив их, тут же направился к выходу. — Мистер Малфой, подождите. Мы провели диагностику... — Мистер Уизли, я и без вас в состоянии разобраться, что с моим фамильным кольцом. Спасибо за заботу, но я найму более компетентного специалиста. И молитесь, чтобы этот специалист не обнаружил следы министерского вмешательства в магию кольца. — На что вы намекаете, мистер Малфой? — Перси медленно побледнел. — О, ну, что вы... — губы Люциуса растянулись в опасной улыбке, — Я пока ни на что не намекаю. Когда я начну намекать, вы побледнеете значительно сильнее. Перси непроизвольно приложил ладонь к своей щеке и огляделся в поисках зеркала. Малфой еще шире улыбнулся и, не прощаясь, хлопнул дверью кабинета. Перси опустошенно опустился в кресло. Какой же все-таки гад этот Малфой... * * * Избавившись, наконец, от общества Персиваля Уизли, Люциус не спешил, однако, покидать министерство. Первым делом он заглянул к Джиллиан МакТагерт и, убедившись, что та успешно поговорила с Кингсли, добившись выхода из аферы с Гринготтсом, почувствовал некоторое облегчение. — Джиллиан, поздравляю, это прекрасная новость, но заклинаю вас — не расслабляйтесь. То, что Кингсли переложил дело на плечи Перриша, еще не означает, что вы в полной безопасности. Постарайтесь протянуть в таком духе хотя бы до того времени, когда я определюсь со своим новым местом. Если что — я всегда буду рад вновь работать вместе с вами. — О, Люциус, спасибо вам огромное. Вы даже не понимаете, как много для меня делаете. Мне страшно представить, что бы со мной было без вас. — Ну-ну, не утрируйте. Я не так много сделал. Тем не менее, Джиллиан была совершенно права. Именно Люциус поговорил с Кингсли и убедил его не губить такого специалиста, как МакТагерт. Малфой знал, что уж кто-кто, а Джиллиан не заслужила Азкабана, и Министр, слава Мерлину, счел так же. — Нет, Люциус, я чувствую, что обязана именно вам. Спасибо. Если вам когда-либо понадобится моя помощь — знайте, что мои двери всегда для вас открыты. — Спасибо, Джиллиан. Если мне что-то потребуется — непременно дам вам знать. А пока скажите-ка вот что: Питер Бонтекью сегодня на месте? — Да, с утра был у себя. — Отлично. Мне надо с ним кое о чем посоветоваться, так что извините, но вынужден вас покинуть. Пишите. — Обязательно. Вы тоже. — До встречи. — Всего доброго. Итак, на очереди был Бонтекью. И неизбежная встреча с Гермионой. Она вчера так внезапно и так кстати прислала письмо, что Малфой не удержался и отправил ответ. Съязвил, что она противоречит сама себе, интересуясь им, Люциусом, ведь кое-кто по собственной воле «освободил его от занимаемой должности». Зря он это сказал. Детский лепет. Неудивительно, что она никак это не прокомментировала. Хотя он искренне надеялся: раньше она всегда отвечала, даже если его письма не подразумевали ответа. Что ж, посмотрим, что она скажет, когда увидит его лично. Люциус вошел в отдел делопроизводства, но, к своему искреннему удивлению, обнаружил там только Бонтекью и Грей, причем последняя сидела за столом Гермионы с видом, явственно говорящим, что место теперь принадлежало ей. — Добрый день, господа. — Добрый день, мистер Малфой. — Питер, прошу прощения, что отвлекаю вас от дел, но я бы хотел с вами кое-что обсудить. Найдете несколько минут? — Да, конечно. Присаживайтесь. — Нет, я бы предпочел поговорить в другом месте. Не хотите кофе? Я угощаю. — Хорошо, идемте. Малфой и Бонтекью вышли из министерства и направились в ближайшее кафе. Кофе там был второсортный, но выпечку они готовили неплохую. Заняв самый дальний угловой столик, Люциус и Питер оформили заказ, после чего Питер смерил Малфоя испытующим взглядом и, наконец, спросил: — Чем могу быть полезен? — Скажите, среди ваших знакомых есть специалисты по охранным артефактам? Желательно, чтобы эти люди были настолько далеки от министерства, насколько только возможно. Бонтекью потер кончик своего выдающегося длинного носа и понимающе хмыкнул. Питер, строго говоря, не только не был красив, но и имел весьма отталкивающую внешность: тяжелый подбородок, длинный крючковатый нос... Однако, насколько Люциус мог судить по отзывам Гермионы, облик Питера мало кого волновал. Живой ум и острый язык решали все его проблемы. По крайней мере, Грейнджер и Грей искренне обожали Бонтекью, что уже само по себе было солидной рекомендацией. — Я правильно понимаю, что это должен быть крайне неподкупный человек, чтобы даже в случае стороннего любопытства он остался невинен, как младенец? — Совершенно верно. — Тогда могу порекомендовать вам исследовательский центр имени Эвангелины Орпингтон. Там вы найдете профессора Гарета Камланна — он один из крупнейших специалистов по охранной магии в стране. Совершенно неподкупен, из-за чего вынужден был провести Вторую Магическую у дьявола на рогах — то ли в Полинезии, то ли на островах Фиджи... После войны вернулся и работает только над наиболее интересными случаями. Впрочем, думаю, вам он не откажет. Если вы обратились за рекомендацией — ваш случай наверняка чертовски интересен. — Да, что-то вроде того, — Малфой рассеяно кивнул. Он слышал про мистера Камланна: в свое время Лорд едва не снял с него и Снейпа шкуру за то, что они упустили этого типа, но не слышал, чтобы тот возвращался в Британию. — Спасибо, Питер. — Не за что. Повисла пауза. — Как ваши дела? — Неплохо, спасибо. Проводили Гермиону. — В смысле? — Ее пригласили на новое место. — Питер как-то странно улыбнулся, но Люциус этого не заметил. — И куда? — Не знаю, не сказала. — Понятно. Мисс Грей заняла ее место, я так понимаю? — Да, совершенно верно. Но не думаю, что она здесь задержится. — Что так? — Общение с разномастными марателями бумаги мало кого вдохновляет. — О, да. Могу понять, — Малфой улыбнулся. — Ну, а что вы сами? — А я пока размышляю. — Что ж, уверен, ваши размышления приведут вас к нужным выводам. — Не сомневайтесь. — Спасибо за услугу, Питер. Всегда буду рад оказать вам ответную, если вдруг она вам понадобится. — Благодарю, мистер Малфой. Спасибо за кофе. — Всего доброго. Люциус оставил на столе несколько галеонов и, выйдя из кафе, аппарировал в Малфой-мэнор. * * * Гермиона распахнула платяной шкаф и начала решительно вытряхивать из него все, что хоть сколько-нибудь возмущало ее зрение. Старые протертые до дыр джинсы, рубашка, купленная на плавучем рынке в Таиланде и не одетая ни разу за два года, любимый вытянутый линялый халат, усевшее после неудачной стирки пальто, рукава которого теперь не доходили Гермионе даже до запястий... Стыдно признать, но мисс-я-знаю-все была отнюдь не выдающейся хозяйкой, так что время от времени ее вещи постигала грустная участь быть неправильно постиранными, неверно поглаженными, неудачно отбеленными... Магия выручала. Но результаты отдельных бытовых опытов бывали настолько безнадежны, что устранялись только одним способом — полетом в мусорное ведро. Впрочем, на этот раз в заданном направлении летели даже совершенно новые вещи. К дьяволу отправлялось все, что хотя бы на секунду вызывало мысль о своей ненужности: когда со дня на день в жизни начинается новый этап, все лишнее должно быть максимально быстро отправлено в горящий тур до помойки. Откинув на пол стеганый пуховый жилет — соплохвост знает, что эта вещь в принципе делала в ее, Гермионы, гардеробе — и висевшую сразу за жилетом старую мантию, Грейнджер обнаружила нечто, что вызвало у нее одновременно грустную улыбку, мстительную злость и тихий восторг. Прислоненный к задней стенке шкафа, в черном чехле из драконьей кожи стоял новенький Нимбус-2001. Когда Люциус Малфой впервые услышал, что самая талантливая ведьма молодого поколения не умеет толком летать на метле, он посчитал это не очень забавной шуткой и вежливо, но скептически ухмыльнулся. Самая талантливая ведьма при этом покрылась красными пятнами от стыда, однако твердо повторила, что летает очень плохо. Люциус снисходительно кивнул: «Ну, конечно!» — и уже почти сменил тему, но в именитой гриффиндорке взыграла потребность во вселенской честности и справедливости: — Люциус, ты не понимаешь: я действительно плохо летаю. От слова «отвратительно». — Хорошо, если тебе нравится так считать, я даже готов с тобой согласиться. — Нет, ты точно не понимаешь... — Гермиона сделала глубокий вдох и такое серьезное лицо, как если бы собиралась объявить Малфою смертельный диагноз. — Я управляла метлой от силы три-четыре раза в жизни. — Да-да, разумеется... То есть как это? — до Люциуса, наконец, начал доходить смысл того, что пыталась сказать Гермиона. — Я управляла метлой три-четыре раза в жизни и то только потому, что у меня не было другого выбора. — Подожди, как это возможно? — Ну, вот так. Метла едва слушается меня. — Как же ты сдала экзамен на первом курсе? — Теория. — Гермиона виновато ухмыльнулась и развела руками, как мелкий воришка, пойманный с поличным, — Я сдала только теорию, а МакГоннагал и Хуч просто замяли дело, чтобы не портить мне оценки. Гермиона расчехлила метлу, провела рукой по гладкому древку и усмехнулась. Да, это был забавный разговор. Люциус тогда был просто в шоке. Надо сказать, шокированный лорд Малфой — то еще зрелище. Он сам превосходно летал на метле и, как оказалось, делал это довольно часто, кто бы мог подумать. Но главное, кто бы мог подумать, что он запомнит случайную исповедь неспортивной отличницы? — Люциус, что это? — А ты не догадываешься? — Малфой, стоящий в ее прихожей с огромным свертком в руках, старался улыбаться сдержанно, но в глазах его горел совершеннейший триумф. — Боюсь, что догадываюсь, — промямлила Гермиона, косясь на сверток и стягивающий его большой серебристый бант. — Это не более чем подарок к твоему дню рождения, — Люциус подошел к Гермионе и поставил сверток прямо перед ней, — ну же, открой его. И Гермиона открыла. Внутри оказался черный чехол, восхитительно пахнущий новой, недавно выделанной кожей, а внутри чехла был он — Нимбус-2001. — Но я же не умею летать, — Гермионе отчего-то было ужасно смешно. Люциус напоминал ей мальчишку: богатого и упрямого, но чертовски неразумного. — Это тебе так кажется. Люциус вытащил метлу, положил ее на ковер рядом с Гермионой, после чего встал у девушки за спиной и прошептал ей на ухо: — Ты просто слишком много думаешь, — пальцы Малфоя скользнули по волосам Гермионы, убирая их в сторону и оголяя шею. — Полет — это чувство, а не мысль. Расслабься. Представь, что метла — это продолжение тебя. Она не может не подчиняться тебе, потому что она — это ты. — Малфой продолжал говорить, спускаясь губами все ниже и ниже по шее Гермионы. — Прикажи ей. Всего одно слово: «Вверх». — Вверх, — выдохнула Гермиона — и метла послушно скользнула ей в ладонь. Твердая, гладкая, приятно тяжелая... — Вот видишь. Нет ничего невозможного. С Днем Рождения. Гермиона положила Нимбус на пол и, занеся над ним руку, заставила подняться в воздух. Чуть холодное, идеально отполированное дерево практически соблазняло немедленно запрыгнуть на метлу и мчаться, мчаться, мчаться... «До ближайшего фонарного столба», — саркастически подумалось Гермионе. Она ведь до сих пор так ни разу и не полетала на этом красавце: все ждала Малфоя, как сентиментальная дурочка. Они тогда договорились: Люциус научит ее летать, будет ловить, подсказывать, направлять... Как же! Тысячу чертовых раз, будь оно все неладно! Хотя уж куда еще более неладно? — Хм, — Грейнджер вдруг ехидно усмехнулась, — новая жизнь — новые впечатления! Такое добро заслуживает лучшей участи, чем пылиться в шкафу, тем более, что у меня есть человек, который научит меня полетам. И не пошел бы этот выдающийся негодяй Малфой куда подальше! И Гермиона, как была, вместе с метлой побежала в гостиную, чтобы написать письмо одной чудесной рыжеволосой чертовке.