Бандитка

       Приехав в больницу с утра пораньше, Тарасов вышел из машины и, достав с заднего сидения, купленные по дроге фрукты и букет роз, направился к учреждению. - Мужчина, постойте! – окликнула медсестра чьего-то родственника. – Вы к кому? - Уманову уже перевели из реанимации? – поинтересовался он, обернувшись. - Да, но ещё рано, у врачей обход! Поэтому я не могу вас пропустить! – настаивала на своём женщина. – Ждите в холле! - Кира, пропусти его, - раздался позади визитёра мужской баритон. – Я разрешаю.        Обернувшись, Борис увидел перед собой серьёзного Абашева, чьё выражение лица не внушало ничего хорошего. - Что-то с Олесей? – мигом спросил Тарасов, едва приблизился к врачу. - Девушку перевели из реанимации, она пришла в себя, - сухо ответил он. - Тогда в чём дело? - Её состояние взывает у меня опасения. Показатели все более или менее стабильны, некоторые – вполне оптимальные, но вот… стресс… Это не помощник при лечении! - Что можно сделать? - Успокоительное должно помочь… - равнодушно произнёс Абашев. – И мне очень жаль, но… вчера врачи провели полный анализ её организма, и нам пришлось прервать беременность девушки из-за общего её состояния… - Беременность?.. – эхом отозвался Борис, перебив доктора. - Да, срок был совсем маленький, она даже не знала о том, что беременна. Тем не менее, от этой новости у неё ухудшилось самочувствие, и я уже распорядился, чтобы ей… - Зачем вы ей об этом сказали?! – басом воскликнул Тарасов. – Мне нужно к ней! – решительно двинулся направлении палаты. – Чёрт знает, что у вас тут творится!        Чем ближе Борис подходил к нужной двери, тем отчётливей слышал крики Олеси. Она просила не трогать её, оставить в покое. Сердце мужчины сжалось от понимания того, насколько сейчас плохо его девочке. Ворвавшись без стука в светлое помещение, он увидел, как к капельнице тянулась медсестра, желая выполнить предписания лечащего врача. - Оставьте нас одних! – распорядился Тарасов, заметив, как женщина остановила шприц в сантиметре от прозрачной трубки. - Вы кто? – нахмурилась она, оглядев посетителя с ног до головы. – Немедленно выйдите! - Зинаида Павловна, пойдёмте, - раздался в палате голос Абашева. - А как же?.. - Пойдёмте! – повторил мужчина и, дождавшись, когда медсестра выйдет из палаты, закрыл за ней дверь, оставляя пару наедине.        Уманова, смотря на Бориса широко раскрытыми глазами, ничего не говорила. Она чувствовала на себе его прожигающий взгляд, синее пламя больно щипало где-то в районе грудины. Видела, как он небрежно бросил цветы на покрывало, прямо ей под ноги, как следом за ними отправились туда и фрукты. В два шага он преодолел разделявшее их расстояние и оказался рядом. Замер. Словно в миг растерял всю свою решительность.        Тишина, повисшая в палате, была тяжёлой. Казалось, в ней столько всего было смешано –столько чувств, столько слов и эмоций, но внешне два человека просто находились рядом. Сложно было составить даже самые простые предложения, чтобы начать разговор. И только спустя какое-то время Тарасов едва слышно вымолвил: - Прости…        Он опустился у кровати и осторожно взял в свою руку ладонь девушки. Прикоснулся к ней губами и застыл. Через считанные мгновения Уманова вдруг ощутила, как её кожа на пальчиках стала влажной: скупая мужская слеза скатилась по его щеке… Поняв это, Олеся и сама почувствовала, как в глазах защипало. - Прости… - одними губами прошептала она в ответ.        Это слово, состоявшее только из шести букв, наполнилось для девушки своим собственным смыслом. Она была готова отдать абсолютно всё, лишь бы услышать его «Прощаю…». Оказывается, между этими двумя однокоренными глаголами находится огромнейшая пропасть.       Предательство. Возможно ли будет сделать вид, что ничего не изменилось?       Разочарование. Можно ли вновь поверить в человека?       Обман. Получится ли забыть?       Сожаление. Стоил ли принять эти чувства?       Тревога. Позволено ли обрести покой?       Измена. Сможет ли быть рядом после этого? - Я тебя никуда больше не отпущу, слышишь? – подал осипший голос Борис. – Никуда! Вырываться будешь – не пущу! Теперь только вместе, слышишь?        Слова, которые вознесли на вершину и сразу же бросили в пропасть. Заставив себя, Уманова выдернула свою руку из его и разрыдалась пуще прежнего. - Леся? – ошеломлённо позвал её Тарасов, глядя на катившиеся по её щекам слёзы. – Малыш, что не так?.. – совершенно растерялся он. - Уходи! – вдруг потребовала она. – Уходи, пожалуйста!        Кажется, Борис слышал в её голосе себя. Тогда, ночью, когда она, дрожа и теряясь, пыталась объясниться, а он так хладно её выгонял. Наверное, он был монстром, и сегодня ему сполна воздалось по заслугам. - Я люблю тебя, Олесь… - едва слышно сказал он, смотря ей в глаза. – И больше я никуда не уйду! - Не надо! – выкрикнула она, что есть мочи. Получилось хрипло и надрывно. – Не надо меня любить! Не надо меня жалеть! Я не хочу жить, слышишь! - Я сейчас же позову врача, - решительно поднялся на ноги Тарасов, с тревогой наблюдая за девушкой. Может, Абашев действительно был прав, и ей нужно успокоительное? - Оставьте меня все! – держась за бинты, морщилась она. – Уйдите!        Когда через пару минут в палату прибыли доктора, Борис наблюдал за всеми их манипуляциями и не мог проронить и слово. Скрестил руки на груди, оперся на косяк двери и молчал. Олеся продолжала что-то кричать, Руслан что-то отвечал ей, но Тарасов не стремился разобраться в их речах. Он пребывал словно в каком-то вакууме, отказываясь возвращаться в реальность. Что стало с Олесей? Почему она так смело заявляет, что не хочет жить? Что произошло за то время, пока они не были вместе?.. И вряд ли она сможет скоро дать объяснения на все его душераздирающие вопросы. - Вечером я приглашу к ней нашего психолога, - подошёл к Борису Абашев. – Девушка нуждается в профессиональной помощи. - Мы хоть и не так давно знаем с Олесей друг друга, но я раньше не слышал от неё такого... - Пойдёмте ко мне в кабинет? – предложил доктор, указывая рукой на коридор. – Нам лучше поговорить там… - Однако заметив колебания Тарасова, уверенно добавил: – Мы сделали ей укол, какое-то время она будет спать.        Небольшое квадратное помещение в светло-зелёных тонах выходило окнами на больничный парк. Высокие деревья не пропускали толком солнечные лучи, но тёмной комнату нельзя было назвать, хотя и лампы были выключены. На левой стене висела картина пустыни, на подоконнике стояли кактусы. Удивительно, но стол не был покрыт многочисленными бумагами – пара карточек на углу, да ноутбук. - Цифровизация, - словно прочитав мысли, ответил Руслан и поставил перед Борисом чашку заваренного кофе. – Письменные истории болезней теперь никому не нужны. - Мне кажется, что всё, что происходит, происходит не с нами… - безжизненным голосом проговорил Тарасов, глядя на дымящуюся кружку. – Это покушение, истерика, беременность… Какая-то чудовищная комедия… - Я, кажется, уже говорил, что вынужден был поставить в известность полицию… Они держат на особом контроле пациентов с огнестрельными ранениями, поэтому… - Да-да, я знаю, - кивнул Тарасов, перебив доктора. Однако тот продолжил: - ... Но есть ещё кое-что, о чём по инструкции я должен докладывать незамедлительно, правда, в этот раз смолчал… - О чём вы говорите? – нахмурился Борис, насторожившись. - Я вам не стал говорить при всех, но… мне думается, вы должны знать, коль Уманова вам так близка, – совсем неуверенно говорил Руслан. – Дело в том, что девушка поступила к нам, помимо всего прочего, ещё и с сильной интоксикацией организма. - Вы хотите сказать, что?.. – мужчина замолчал, боясь даже думать о продолжении. - Наркотики, - подтвердил Абашев. – В её крови обнаружены следы наркотических веществ. Для точного определения состава нужны соответствующие анализы, кровь я уже отправил в лабораторию. - Это не может быть! – воскликнул Тарасов. – Олеся никогда не принимала наркотики! Выпивала – да, курила – тоже да! Но наркотики!.. - Во-первых, успокойтесь! – приструнил его доктор. – А, во-вторых, вы ведь сами сказали, что знаете эту девушку не так давно… - Я бы заметил, увидел бы! – продолжал отчаянно настаивать на своём Борис. – Олеся не могла! Или вы думаете, что я слепой и не обратил бы внимания на её переменчивое состояние?! На синяки на руках?! - А после вашей ссоры? – прищурился Руслан. – Я тоже видел, в каком состоянии она была тогда на трассе, и, если честно, я знаю не мало случаев, когда люди снимали стресс с помощью психоактивных веществ. - Да нет! Этого не может быть… - схватился за голову мужчина, продолжая повторять эту фразу, словно в бреду. – Не могла она… - Интоксикация организма это одна из причин, по которой было принято решение прервать беременность… Целый набор прям, - грустно усмехнулся доктор, - и стресс, и алкоголь, и наркотики, и ранение… - Что теперь делать? – совершенно обречённым голосом спросил Борис, подняв на врача тяжёлый взгляд. - Мы провели необходимые процедуры, в общем-то, стандартные для такого случая, но Олеся проведёт в больнице минимум пару недель. Если за это время её состояние не улучшится, мы будем вынуждены положить её в специализированную лечебницу… - В психушку?! - Я надеюсь, что любой лечебницы ей удастся избежать... Ей сейчас очень нужна поддержка и внимание, поэтому, если вам она действительно дорога, постарайтесь сделать всё, чтобы девушка сама захотела быть здоровой, а не твердила о своём желании умереть... - Могу я рассчитывать, что вы не скажете полиции про наркотики? – взмолился Тарасов, молча кивнув перед этим на слова Руслана. – Я уверен, что это какая-то ошибка! - Я не скажу. Но и ошибки быть не может, первичные анализы – вещь упрямая, - уверовал его Абашев. – Поговорите с девушкой, когда она придёт в себя… Мне кажется, ваша ссора и общее состояние её организма связаны между собой. - У меня к вам будет ещё одна просьба… - Какая? - В связи с этим покушением, я хочу поставить у палаты Олеси своих людей. Могу вам гарантировать, что они не будут мешать работе врачей, но обеспечат ей дополнительную безопасность. - Если не будут мешать, то, пожалуйста! – кивнул врач. – Однако малейшая попытка воспрепятствовать нашей работе!.. - Такого не будет! – заверил его Тарасов и потянулся за телефоном, чтобы связаться с Евстигнеевым. – С вашим руководством я договорюсь.        Часы тянулись бесконечно долго. Катастрофически долго. Минуты ползли так медленно, что казалось, будто стрелки стоят на одном месте, и только мельтешившие периодически перед глазами врачи и санитарки давали мужчине ощущение, что жизнь вокруг не остановилась. Несколько часов Борис просидел под дверью палаты, периодически заглядывая вовнутрь с целью убедиться, что Олеся по-прежнему спит. Правда, остаться внутри он не мог – какой-то внутренний регулятор не давал ему это сделать. Вместо этого возвращался на скамью в коридоре и, скрещивая руки на груди, откидывал голову на стену, прикрывая глаза от усталости.        Что происходит с их жизнями? Что происходит с их отношениями? Какие ещё «сюрпризы» им уготовила судьба? Ответы страшно узнать, а в будущее заглядывать уже не хочется. Пока ехал в больницу, Борис это отчётливо понял. К чему оно? К чему, например, прошлое? Судьбу не изменишь, а её уроки… болезненные, но всё же забываемые. И как бы нас не учили, что танцевать на одних и тех же граблях плохо, мы частенько делаем это вполне осознанно. Потому что хочется. Потому что, боясь признаться, мы испытываем от каждого «танцевального движения» мазохистское удовольствие. Может, это и есть нормальность? Он зарёкся вычеркнуть из своей жизни эту кареглазую девушку, однако обещание разлетелось в пух и прах от одного сообщения о ней – ради неё он готов бросить вызов всему миру, только бы рядом была, здоровая и улыбчивая. Его Олеська. Его маленькая, натворившая делов Умка. - Там ваша знакомая проснулась, - неожиданно легла на его плечо ладонь медсестры.        Оказывается, за своими размышлениями он и внимания не обратил, как пожилая женщина в бирюзовой униформе заходила в палату, чтобы в очередной раз измерить Умановой давление. - Спасибо, – только и ответил Борис, подымаясь с места.        Открыв дверь, он замер на пороге, вглядываясь в тёмное помещение, и будто пытался угадать, какую реакцию на сей раз ожидать от Олеси. Девушка по-прежнему лежала на кровати, правда, не было понятно, видит ли она Тарасова. Взяв волю в кулак, мужчина вошёл в палату и тихо прикрыл за собой дверь.       Ума не отреагировала. - Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросил он, переминаясь с ноги на ногу у стенки. - Хреново, - осипшим голосом едва слышно ответила она, не став скрывать правду. - Может быть, я позову твоего врача? - Не надо, - сразу отмахнулась Олеся, так и не одарив мужчину взглядом. – Меня от них уже тошнит.        В помещении вновь воцарилась тишина, разрываемая лишь писком какого-то медицинского прибора. Борис, не сводя глаз с девушки, тщетно пытался предугадать её реакцию на своё приближения к ней. Не хотел лишний раз причинять ей боль. Хотя, кажется, он это уже сделал несколько дней назад. Неосознанно. Однако она ощутила её сполна.       Сделав осторожный шаг в сторону Олеси, Тарасов услышал: - Уходи… - как и несколько часов назад, вновь сказала Уманова.        Подняв на неё свой взгляд, Борис едва заметно качнул головой: - Позволь мне остаться?.. – спрашивал, хотя в душе понимал, что даже её «нет» не заставит его сдвинуться с места. - Не надо меня жалеть, - холодно отозвалась она. - Я не жалею. Я хочу быть рядом. - Не надо, – прикрыла веки, чувствуя, как горлу подступает ком. – Уходи… А лучше выполни мою просьбу и исчезни куда-нибудь из города, чтобы тебя не нашли. - Никуда я не уйду, и исчезать не подумаю. - Нам с тобой всё равно ничего не светит… - одинокая слеза скатилась с уголка её глаз. – Поэтому будет лучше, если ты уйдёшь сейчас. Ты себя этим обезопасишь. - Лесь, я не уйду, - медленно приближаясь к ней, настойчиво ответил Борис. – Не уйду, потому что люблю тебя. Слышишь? - Я изменила тебе, - резко призналась она, не сдерживая больше слёз. Слова сорвались с пересохших губ как-то сами. – Переспала с другим! Предала!        Тарасов замер. Подобного он совершенно не ожидал, и от одной только мысли, что кто-то посмел касаться её, захотелось разнести всю палату к чёртовой матери! Однако внешне этот порыв никак не проявился. - Я потеряла ребёнка! – продолжала, тем временем, она. – Даже выносить его не смогла! Может, я вообще теперь никогда не смогу забеременеть?! Зачем я тебе такая? Зачем ты пытаешься залезть в это болото?! Мы разные! Я – не для тебя! А ты – не для меня!        А что такое «болото»? Какую жизнь можно охарактеризовать этим словом? Конечно, первое, что приходит на ум, это быт какого-нибудь асоциального типа с татуировками на всём теле, который, быть может, пьёт, курит, употребляет наркотики и выражает свои мысли исключительно на языке брани, а на житьё себе зарабатывает попрошайничеством, или разной халтуркой. Это «болото»? Такой же образ складывается? А что если всё на самом деле не так. Может, «болото» это – глянцевая жизнь, с чётко выстроенной жизненной траекторией, проектом своего «я» через пять, десять, пятнадцать лет, когда человек руководствуется здравым смыслом, доводами рассудка и идёт на пути к достижению того самого спроектированного «я». Который знает, что сегодня он должен получить диплом о высшем образовании, завтра занять какую-нибудь нишу на карьерной лестнице, а послезавтра сходить в ЗАГС и взять ипотеку, лет-таки на двадцать, но в идеале пройти ещё пару шажков вверх по вышеупомянутой лестнице и сократить срок выплат по ипотеке лет до семи – этого будет достаточно. А это не «болото»? Не трясина, что засасывает тебя во внутрь него?       Да, возможно, примеры слишком утрированные, крайности, но всё же порой, к нашему сожалению, приходится признавать, что та жизнь, которую мы считали правильной и идеально-нормальной, на самом деле, и является тем самым болотом, которое вызывает только чувство омерзения. Неприятное осознание, но именно после этого осознания всё меняется, и начинается та самая заветная жизнь. - Я хотела тебя обокрасть. Я тебя обманула! – продолжала она перечислять уже окончательно охрипшим голосом. – Я тебе лгала, глядя в глаза! Наши отношения изначально были построены на лжи! - Мне кажется, или ты пытаешься убедить себя, что мы друг другу не подходим? – поинтересовался он, заставив её ненадолго замолчать. - Я пытаюсь спустить с тебя эти чёртовы розовые очки! - Послушай меня, - наклонился к ней, присаживаясь на край кровати, - я уже не мальчик, и прекрасно помню всё, что происходило на протяжении последнего месяца, а потому хочу тебе сказать, Уманова, что ты – невыносимая дурёха.        Услышав последнюю фразу, девушка хотела уже что-то ответить, однако почувствовала на своих губах указательный палец Бориса, который не дал возможности ей даже пикнуть. Не потому что давил, а потому что вышиб все мысли одним касанием. - Да, ты пыталась меня обмануть, участвовала в афере своего отчима, и да – мы абсолютно разные, в конце-то концов, я старше тебя на полжизни! Но это всё не меняет мои чувства к тебе – я люблю тебя, Олеся. Такой, какая ты есть. И никакой другой мне не нужно. Только ты. Слышишь?        Надрывно вздохнув, Уманова увидела, как на лице Бориса отразилась робкая улыбка. Не верила во всё происходящее. Так не бывает… - Ты же не сможешь делать вид, что ничего не произошло... – с трудом шептала она. – Ты не сможешь ко мне прикасаться, зная, что я изменила тебе с другим. Ты не сможешь смотреть на меня, потому что я потеряла ребёнка. Ты даже не… - Лесь… - перебил её, вновь положив ей палец на губы, - я знаю, что тебе тяжело. Мне тоже сейчас очень сложно. Не нужно, пожалуйста, делать нам двоим ещё больнее. Будут у нас с тобой ещё дети, но как только мы оба будем к этому готовы, и как только ты сама этого захочешь! А эта измена… Я виню не тебя… Я виню только себя. Это я – идиот отпустил тебя, прогнал, да не единожды, а дважды!.. Ты была свободна, и я ведь искренне верил, что ты мне не нужна, а потому твоя жизнь не должна волновать меня… Но я ошибся, и, увы, понял это только теперь… Просто пообещай мне, что если мы будем вместе, то… - Отпусти меня, пожалуйста… - тихо промолвила она, касаясь губами его пальца. – Не мучь… - Не могу, - в тон отозвался он. – И я знаю, что мы нужны друг другу. И мучиться мы будем, если будем порознь. - Я не смогу тебе дать… - Мне нужна только ты. Пока что. А потом видно будет!        Всхлипнув, Олеся свела губы в тонкую полоску, а спустя какое-то время робко произнесла: - Прости меня, пожалуйста?..        Улыбнувшись уголками губ, Борис слабо кивнул: - Прощаю.        Наклонившись, Борис коснулся её губ своими и сразу же почувствовал их солоноватый привкус. Внутри всё сжалось от понимания того, что испытывает в эту минуту Уманова. Его девочка. Запутавшаяся. Хрупкая. Самая лучшая. Любимая. Только его. - Я никогда больше не уйду от тебя, - чуть отстранившись, прошептала она. - А я и не отпущу, - уверовал её он. – Чуть с ума не сошёл, пока операция шла…        Олеся едва заметно улыбнулась. Неужели такое бывает? После всего того, что было, он готов простить её? Будто пропуск в рай… - Борь, я больше никогда не буду обманывать тебя… - глядя ему в глаза, произнесла она. – И никакой другой мужчина мне не нужен. И дети у нас будут, и ты будешь их самым лучшим папой. Я тебе обещаю… - Всё-всё-всё, Уманова, я запомнил! – с улыбкой кинул он. – Теперь, в случае чего, не отвертишься! - Не будет никаких случаев! - Я знаю, - поспешил её успокоить Борис. – Успокойся. Теперь он сбережёт их мир. Чего бы ему это не стоило. - Ты только не уходи?.. - вновь её тихий голос. - Всегда буду рядом, – кивнул он. – Расскажи мне, пожалуйста, что произошло? - вкрадчиво попросил Тарасов, опасаясь за психическое состояние девушки. - Мне сложно, Борь… Я не хочу это вспоминать… - Я прошу тебя. Только так я смогу тебе помочь… - опустил руку на её ладонь. – Ты видела того, кто в тебя стрелял?        Уманова молчала. Какое-то время она смотрела на Тарасова, но затем прикрыла веки.       Как это расценивать? Утвердительный ответ или нежелание говорить? - Я хочу отдохнуть, можно я ещё немного посплю?        Где-то в глубине души он чувствовал, что это – её попытка уйти от разговора, но всё же заставлять её отвечать не стал. Может, ей и в самом деле будет лучше поспать. - Хорошо, - слегка улыбнулся он, поцеловал её кисть руки. - Только ты рядом побудь, пожалуйста? – заметив, как он поднимается с кровати, взмолилась Олеся. - Ты так часто стала говорить слово «пожалуйста», что я начинаю волноваться, - улыбнулся он, подставляя себе стул. – Спи спокойно, малыш, я буду рядом.        Он наблюдал за ней, не спуская глаз. Следил за тем, как вздымается её грудная клетка, ловил взглядом её подрагивающие реснички. Она казалась ему такой слабой и беззащитной, что на ум вновь пришла мысль, что он мог её потерять. Прошла бы пуля чуть правее или левее, и одному Богу было бы известно, осталась бы она жива или нет. Всего лишь одно мгновение, которое Борис не простил бы себе никогда.        Неожиданно взбрыкнувший телефон, заставил Тарасова выругаться одними губами и покоситься на Уманову. К счастью, девушка не отреагировала, продолжая пребывать в царстве Морфея. Достав аппарат из кармана джинс, Борис прочитал с экрана: «Я в офисе. Надо встретиться. Это срочно».       Снежный. Какого чёрта? Обведя помещение взглядом, мужчина пытался представить, что ещё могло понадобиться его бывшему сотруднику – кажется, они решили все вопросы в их последнюю встречу. Однако сообщение, пришедшее вдогонку первому, окончательно расставило все точки:       «Это касается Олеси. Есть информация».       Убедившись, что Уманова крепко спит, Борис почти невесомо прикоснулся губами к её лбу и покинул помещение палаты. - Не дай Бог с её головы упадёт хоть один волос! – жёстко произнёс он, попеременно смотря на двоих охранников, что дежурили у дверей, после чего направился к выходу. Чуяло его сердце, что разговор с бывшим лучшим другом будет не из лёгких, и хорошо, если он не закончится дракой...