Не хочу забывать...

Писалось под: Poets Of The Fall – Sleep, sugar Robert Haig Coxon – Hemingbough.... A Prelude Robert Haig Coxon – Longing Robert Haig Coxon – Inner Peace После слов медсестры, Кей позабыл обо всем, для него перестала существовать окружающая суета ученых, профессор Эрнест и Яхиро слились с этой серой движущейся массой людей, лишь едуче-зеленые цифры на часовом циферблате, весящие над главным входом, бросались в глаза. Он тут же, чуть ли не бегом, направился к выходной двери из лаборатории. Бесконечная кишка коридора, он шел быстрым шагом не обращая внимания на идущих навстречу прохожих, задев плечом одну девушку, которая несла стопку бумаг, он даже не взглянул на нее, белые листы разлетелись по полу, но даже то, что девушка опустилась на колени и начала их обирать, Кей сразу не сообразил, что нужно хотя бы извинится, для него сейчас это было не столь важно. - В больницу! - скомандовал Кей садясь в машину и автоматически пристегиваясь. Водителю не нужно было говорить в какую именно. Рука Такесимы крепко сжимала ремень натянутый через плече. Не став медлить и, как обычно сорвавшись с места, машина рванула в указанное место. Из-за повышенной скорости до больнице они добрались гораздо быстрее, чем до лаборатории. Как только колеса со скрипом перестали свое движение, в эту же секунду, Кей открыл дверь и вышел из машины. На ресепшене ему сказали подождать пока не спустится врач. Адреналин зашкаливал, он не мог спокойно усидеть на месте, время пока он ждал врача казалось бесконечным. Ноги сами собой проделывали путь туда-сюда. Пальцы нервно мяли рекламную брошюру, которую он взял с журнального столика думая себя хоть чем то отвлечь. Наконец со стороны лестницы показалась уже знакомая фигура. Мужчина подошел к Кею и с иронией посмотрел на потрепанную бумажку в его руках. - Судя по тому, что вы здесь, вас известили о том, что Ханадзоно Хикари недавно пришла в сознание, - начал врач, подписывая какую-то бумагу на дежурной стойке и одним движением засунув ручку себе в верхний левый карман халата. - Думаю вы так же захотите с ней увидеться, но к сожалению я не могу допустить вас в изоляторную комнату, но вы можете пообщаться с ней через стекло. Без слов было понятно, что Такесима не откажется от хотя-бы малейшей возможности увидеться с Хикари. Поднявшись на нужный этаж, створки лифта словно открылись в абсолютно другом мире, вокруг не было ни души, неоновые лампы освещали белоснежное помещение, полная тишина и тяжелый, мерзкий запах хлорки. - Где все люди? - проходя через отделение спросил Кей. - Разогнали по домам. Плачь, крики, стоны не спасут зараженных, напротив, сделают им только хуже. - А семья Ханадзоно? - Этажом ниже. Женщине стало плохо, ей выделили койку в общей палате и вкололи успокоительное. Они подошли к палате где лежала Хикари. Пуленепробиваемое стекло и звукоизоляционная стена, по обеим сторонам которой прикреплены подвесные столики, на них стояли только голосовые аппараты. Врач одел маску и зашел в палату. Кей видел, как Хикари медленно приоткрыла веки, как приподнимается на локтях, как после пары слов мужчины она повернулась в сторону стены за которой он стоял, как широко распахнулись её глаза, как она быстро поднялась с кровати и подбежал к столику и перед тем как выйти из палаты и из изоляторного отсека, чтобы оставить их наедине, мужчина накрыл плечи девушки белой шалью. Девушка нажала на кнопку голосового передатчика, но так и не смогла не произнести ни слова, она просто без устали смотрела на Кея и в её взгляде читалась искренняя радость. - Как ты, Хикари? - задал вопрос Такесима. Ответом послужил только положительный кивок со стороны девушки. - Ну, кто разрешил тебе болеть? Все за тебя очень беспокоятся, - Ханадзона опустила глаза и сильнее натянула на себя шаль. - Скажи что-нибудь... - тихо попросил парень. Девушка вновь посмотрела на парня, но вместо слов просто прислонила ладонь к стеклу. Кей удивленно переводил взгляд то на ладонь то на лицо девушки, она тепло смотрела на него, словно это было в последний раз и она как можно сильнее хотела запечатлеть его образ в памяти. Не понятно почему, рука Кея дрожала, он коснулся холодного стекла. Пусть даже через преграду, но он чувствовал её, он чувствовал до боли родное и любимое прикосновение руки той, которую любил всем сердцем. Наверное по великому закону подлости в этот момент зашел врач, он подошел к двери изолятора. - Прошу прощение, но в соответствии с графиком, Ханадзоно Хикари должна сейчас отдохнуть. К тому же, ей нельзя на долго покидать кровать. - Кей кивнул в знак согласия. Он наблюдал как врач одел туже маску и зашел в палату. Хикари нехотя поднялась со стула и, пока мужчина подкатывал капельницу к кровати она еще раз посмотрела на парня. - Выздоравливай скорее, я уже соскучился по нашим соревнованиям, госпожа вторая. - пытаясь натянуть хоть какую-то улыбку произнес Кей, но тело словно противилось фальши, кончики губ будто потяжелели, и чем сильнее он хотел улыбнутся, тем больнее уму это удавалось. Хикари прикрыла глаза челкой, руки крепко сжимали рукава рубашки а плечи еле заметно подрагивали. Казалось, она вот-вот сейчас заплачет, словно что то рвется из нее, что то очень мучительное, но вместо слез, она перегнулась через стол, от её дыхания стекло запотело и через пару секунд на нем было выведено лишь одно слово «Спасибо»... На её лице не было слез, только улыбка, такая искренняя, такая легкая. Хотелось смотреть на неё вечно, но пора было возвращаться, врач уложил девушку на кровать, он протер её руку проспиртованным ватным диском и поставил капельницу. Всё это время, Кей смотрел на любимую, но Хикари уже не повернулась в его сторону, она закрыла глаза и ждала, пока врач закончит. Весь вечер Такесима просидел около палаты. За это время ему несколько раз звонила Акира и узнавала самочувствием Хикари. Время летело быстро, с учетом того, что парень просто сидел в полной тишине и уже детально изучил все предметы находящиеся в поле зрения. Время от времени, Кей заглядывал в изолятор и проверял всё ли в порядке. Только под глубокую ночь, когда он смог не на долго провалится в сон, его разбудило какое то странное предчувствие. - Хикари... - он сразу направился в изолятор. Интуиция его не подвела, Хикари стояла перед окном прислонившись головой к стеклу. За окном был конец осени, но заморозков еще не было, поэтому казалось, будто еще только середина. Шел дождь, золотой ковер из мокрых листьев покрывал асфальт, а тусклый свет фонарей придавал большей насыщенности и богатства осеннему золоту. Девушка стояла неподвижно. Из-за того, что окно было напротив, Кей видел только профиль девушки, лицо было заслонено прядями волос, поэтому он не мог видеть её эмоции, когда она смотрит на эту живую картину. Утром в палату зашел врач с маленькой вазой в которой красовался разноцветный букет из листьев, они были еще влажные, это было заметно по каплям, застывшие на искусных узорах. Свежий аромат осени тут-же заполнил всю палату, а на фоне белых стен и такого же цвета мебели, они казались самым ярким и "живым" из всего того, что там находилось. Кей приехал в лабораторию. Там его встретил Эрнест. Он известил Такесиму обо всем, что произошло за эту ночь, а точнее, что им удалось определить, какие выводы сделаны, какое воздействие и побочный эффект вывела очередная проба антибиотика. Конкретного результата пока не было. - Лекарства годами изобретают, а тут четыре дня, из которых осталось три. - вздохнул профессор, разбалтывая в колбе прозрачную жидкость. - Я понимаю, но хотя бы способ замедлить распространение вируса по организму? - Кей сидел перед Эрнестом сложив руки на колени плотно скрестив пальцы между собой. - Боюсь тогда это займет еще больше времени. У нас поставлена цель создать антибиотик, который уничтожит болезнь, а не замедлит её. - Я могу чем то помочь? - после недолгой паузы спросил Кей. - Нет. Всё зависит от времени. Если госпожа Хикари продержится столько, сколько нам потребуется, это будет чудо... Парень посмотрел на профессора, даже Эрнест не может совладать с эмоциями. Он опустил колбу в небольшую камеру хранения и отвернулся от Такесимы. Слишком тяжело смотреть в эти пустые, невероятно глубокие, потерянные глаза. На лице не было эмоций, но глаза выдавали всё. - Что может заставить случится этому чуду?... - тихим, чуть хрипловатым голосом спросил Кей. Эрнест глубоко вздохнул и чуть улыбнулся. - Желание жить. В тот момент, глаза профессора словно не видели. Он смотрел куда-то в сторону, казалось он как никто другой понимал состояние Такесимы. Всё происходило слишком медленно, и в то же время быстро. Когда отсчитываешь дни, часы, секунды, сколько еще оставалось до того момента, когда случится непоправимое. В ожидании слепого чуда и надежды, что всё скоро закончится. Только... Каким этот конец будет, не известно. Это не проявляет интерес, это не дает стимул ждать, так как всё время боишься, что конец будет не такой, какой молит душа. Кей приехал домой. Он находился в своем кабинете. На столе стоял графин с коньяком. Парень сидел в кресле спиной к столу, на подлокотнике, между пальцами, была слабо зажата хрустальная ножка бокала, на дне которого переливался глоток спиртной жидкости. Он смотрел в окно, на желтые макушки деревьев, на серые дома, на угасающие краски. Всё засыпало. Всё умирало, чтобы через время возродиться вновь. Недавно, ему звонили родители Хикари, они узнавали как продвигается работа с антибиотиком, что говорил врач, и как Хикари улыбалась, когда увидела букет. Хуже чем умирать от болезни, – только иметь ребенка, умирающего от болезни. Самую страшную боль испытывают в первую очередь именно родители, именно мать. Ведь когда ребенок умирает, она теряет частичку себя. Но пока сердце ребенка бьется, пока из легких вырывается дыхание, у нее будет стимул жить. Кей сделал тот самый последний глоток опустошив бокал, коньяк обжигал его горло, оставляя на языке приторное послевкусие. Он отставил хрустальный сосуд в сторону, из него всё еще веял тонкий запах только что наполнявшего его спиртного. Он вспоминал как Хикари стояла у окна, как блеклый свет фонарей освещали её волосы, как на тот момент она казалась слабым, хрупким цветком, которого бросили в глубокую яму, темную, холодную, где уже не видно неба и солнца. Пропасть. Кей поднялся с кресла и подошел к окну, он толком не осознавал свои действия. Он облокотился головой о стекло, он так хотел почувствовать то, что чувствовала Хикари в этот момент, хотя прекрасно знал, что это невозможно. Он видел свое отражение, потом ноябрьский город. Не было ощущения свободы, не было ощущения плена, не было ничего. Часы пробили полдень, и с его карих глаз впервые потекли слезы.