3. Глава Кошмары прошлого против реалий настоящего
2 апреля 2019 г. в 17:00
Маринетт проснулась с криком, вся в поту и с ужасом на лице:
— Тикки, Тикки, — стала звать она квами. — Я помню свой кошмар! Мне приснилось…
Когда квами подлетела к девушке, той уже нечего было сказать. Маринетт не могла вспомнить своего сна, что ещё миг назад был реальным и так сильно напугал её. Только пустота в голове.
Девушка с трудом пыталась пробраться в своём сознании через слова к образам. Они всё ещё оставались глубоко в ней, но в то же время у Маринетт не получалось дотянуться до них. Что же она видела, и почему память изменяет ей?
Это очень сильно мешало в обычной жизни. Воспоминания и мысли, что витали в голове, иногда разом покидали её. И она уже не могла сказать, о чём же думала только секунду назад, безвозвратно теряя саму мысль и путь, по которому та к ней пришла. От этого Маринетт очень сильно расстраивалась, ведь ей казалось, что забытое было чем-то важным.
Но теперь этого «важного» больше не осталось, а на нет и суда нет. Так что, бросив все попытки откопать что-нибудь стоящее в своей голове, она, побросав учебники в сумку, побежала в колледж.
Конечно же, попасть на первое занятие Маринетт не успела. И, несмотря на то, что поспала сегодня чуть дольше обычного, продолжала чувствовать себя разбитой вазой.
— Привет, ребята, — во внутреннем дворе колледжа Натаниэль и Нино что-то шумно обсуждали, но оба затихли, увидев её.
— Что, настолько скверно выгляжу? — расстроенно спросила Маринетт.
— Маринетт, ты всегда отлично выглядишь, — отозвался Куртцберг, не глядя в её сторону.
— Угу, почти поверила, но спасибо. У нас что сейчас будет?
— Физика, практическое занятие. Ты готовилась?
— Да, всю ночь, — с сарказмом ответила девушка. — Если бы я помнила об этой работе, поспала бы ещё на часок дольше. — И троица скрылась в стенах учебного заведения.
Идя по коридорам до кабинета, Натаниэль думал, что зря Маринетт не поверила его словам. Она действительно всегда прекрасно выглядела. Несмотря на то, что Маринетт — самая обычная девушка, такая же, как её ровесницы, у неё глаза цвета неба, живые и подвижные, лазурь в них играет переливами, забавляясь над тем, кто ненароком посмотрит. Натаниэль как-то заметил, что они меняют оттенок и постоянно совпадают с цветом неба.
— Как у тебя это получается? — спросил он тогда.
— Не знаю, наверное, настроение так сильно от погоды зависит.
На практическом занятии весь класс перетасовали, рассадив самым немыслимым образом. Маринетт словно током ударило — покалывающее, странное, но приятное ощущение, — когда она узнала, что будет выполнять задание с Адрианом. Да что, собственно, изменилось? Ей уже случалось сидеть рядом с ним, и всегда он был всё равно что невидим для неё. Раньше, но не теперь, теперь что-то в ней поменялось. Сегодня Адриан не смотрел ей в глаза, а сама Маринетт стеснялась обратиться к нему первой.
Остальным её друзьям не повезло с соседями: бедному Натаниэлю досталась в пару Хлоя, а Нино работал с новенькой. Как-то так получилось, что они с Альей были почти незнакомы, несмотря на то, что уже целый месяц учились в одном классе. А всё из-за того, что Хлоя сразу взяла её под своё крыло, объяснив той внутренние неписаные законы колледжа. Но Маринетт всегда было плевать на них. В отличие от Буржуа она не стремилась к всеобщему обожанию. И, несмотря на то, что очень глубоко интересовалась модой, Маринетт не бегала по бутикам, продолжая шить собственную одежду. Она не забудет тот день, когда первый раз пришла в юбке собственного производства. Это было ещё в младшей школе. Хлоя разнесла в щепки, высмеяв перед всем классом её и её творение. Может быть, именно с того дня девочки так сильно не переносили друг друга, а может быть, их нетерпимость была на генном уровне. С того же дня Маринетт юбки вовсе не носила, но шить не бросила.
Хлоя действовала с точностью до наоборот. Её знали во всех модных домах, она посещала фешен-показы, скупая там коллекции одежды целыми линейками. Большая часть вещей оставалась висеть в шкафу даже не распакованной. Это мало волновало Буржуа, имидж законодательницы мод требовал, чтобы его поддерживали.
Работа о электромагнитных полях проходила спокойно. Адриан писал формулы, выдвигал гипотезы, потом что-то доказывал после вереницы длинных вычислений. А Маринетт продолжала размышлять о сложностях в отношениях между учениками их класса. Она, даже если бы захотела помочь соседу по парте, то не смогла бы этого сделать. Маринетт проспала всю физику в этом месяце, которую часто ставили первыми уроками, а мисс Менделеева не всегда замечала, что она уже не пишет, усердно кивая на каждом предложении, а просто клюёт носом тетрадь, заснув на уроке. Её спасало только то, что работа совместная, а сосед по парте отлично справлялся сам, так что она не слишком большой вклад внесла в работу, а выражаясь научным языком, объем её участия стремился к нулю.
— Было не слишком трудно? — поинтересовался Адриан после звонка.
— Нормально, ты отлично справился. У тебя же по этой теме научная работа написана? — вспомнила Маринетт.
— Откуда тебе знать? Ты же её не читала, — на его лице снова играла улыбка. Как это у него выходит так лучезарно и притягательно светиться? Только что его лицо было серьёзным, собранным, может быть, даже грустным, и в один миг оно преобразилось. Нарушая её спокойствие и заставляя краснеть на ровном месте. Как это всё так получается? А ещё было чуточку досадно, что они не поговорили на уроке, кажется, что во время практической работы разрешалось переговариваться. И все эти мысли замелькали в голове с появлением его улыбки, которая и задевала её, и завораживала, не давая оторвать взгляд.
Он очень быстро собрал свои вещи и ушёл. Ни на литературе, ни на истории его не было в классе. Видимо, уехал на соревнования, или фотосессию, или ещё куда-то. Адриан был слишком занятым человеком и, скорее всего, у него не имелось ни одной свободной минуты.
— Ты домой? — спросил Натаниэль после занятий.
— Нет, нужно отнести вещи Адриану, он забыл их на физике.
— Тебя проводить?
— Да, было бы здорово! А то страшно заходить в такой громоздкий особняк, будто он может меня сожрать.
— Далеко это?
— Нет, минут десять легким шагом.
— Да ладно? И он после этого ездит с водителем?
Дворецкий пропустил ребят в комнату Адриана, Маринет с Натаниэлем оставили вещи и покинули холодный пустой дом. На обратном пути Маринетт выглядела расстроенной, была слишком задумчивой и не сказала ни слова.
Тревожило её то, что ей последнее время часто казалось, будто она ничего не знает о самой себе. И появилось это ощущение не так давно, с последнего года. Когда она, гуляя, проходила мимо знакомых с детства зданий или аллей, парков или милых скамеек, то иногда у неё возникало необъяснимое чувство дежавю, да такое сильное, будто воспоминания всплывали откуда-то из глубин. Сегодня, как только она преступила порог особняка Агрестов, у неё возникла необъяснимая мысль: «Ну вот я и дома», — и вовсе не потому, что она последнее время стала интересоваться Адрианом чуточку больше чем следовало бы. Она будто чувствовала, что когда-то жила здесь, проходила через эти самые двери раньше, кружилась в вальсе по этому паркету. «А тут раньше был камин», — мелькнуло в голове, когда она вошла в маленькую комнату на верхнем этаже. А когда Маринетт сказала об этом, дворецкий подтвердил, что раньше так и было, и добавил, что позднее его разобрали из-за ненадобности. «И ещё потому, что из-за него кто-то умер», — подумала Маринетт.