Иллюзия

Он не разговаривал со мной. Здесь было ужасно холодно. Кровать пропахла дорогим табаком, никогда не заправленная, мятая. А я, лёжа на другой её половине, старалась закутаться в тонкое одеяло, чтобы было теплее. Но лучше ни черта не становится. Окна, как и всегда были открыты на распашку. Дорогие сиреневые шторы были давно испачканы и немного потрёпаны из-за непогоды, шумящей на улице. Гладкий паркет не испортился, но хорошенько запачкался от грязных ботинок и гниющих листьев, прилетевших с ветром. Он приходил только ночью. Дверь никогда не была закрыта. А зачем? Здание, где везде охрана и есть консьерж, который тщательно за всем смотрит. Да и к тому же, Канае постоянно заходит… Кхм, раньше заходила часто, сейчас же — почти никогда. Закурив снова свои до дури неприятные сигареты, он вышел на балкон не словом обмолвившись. Не понимаю, как он вообще?.. Хотя о чём это я, уже знаменитая актриса агентства «LME». Смешно было, если бы действительно не нашёл бы в таком круговороте истории. Сам же… Часть этого места и истории, не так ли? Он вернулся обратно, отрешённо посмотрел на меня и удобно расположившись на кровати рядом со странным взглядом похожий на самую обыкновенную вину или осуждение самого себя, отвернулся. Не хочешь говорить? Как прекрасно, я тоже. И никогда не захочу. А смысл скажи мне? Слушать монотонную историю о твоих великих похождениях на краю света, где-то среди бессознательной жизни и постоянно сухости в горле, чтоб запивать выпивкой твоё горе, мне не захочется. Ты и я прекрасном знаем, что всё это не играет никакой роли. Роли? Как иронично. Ты и сам когда-то был ролью, а я ей становлюсь. Только без эгоистичных целей нажиться и проститься. Не поднимаешь глаза, думая, что не тот момент, когда можно начать разговаривать. Думаешь не вижу? За все дни, что ты был тут, я всё заметила. Каждое движение, манеру речи, когда ты отходишь в другую комнату, чтобы связаться по работе, думая, что я настолько глуха, что не слышу недовольную особу, которая так рьяно ждёт тебя каждую нашу встречу. Но ладно бы, не видела, не слышала, но я чувствовала. Это комната пропахла тобой. Омерзительным запахом сырости, грязи и сигарет, будто половую тряпку решили ещё пару раз использовать. Это омерзительно. Чувствовать тебя рядом, вдыхать грязный воздух, слушать, как ты дышишь. Ты аккуратно дотрагиваешься до пальцев руки. Обшарпанная кожа, будто рептилии прикасается к мизинцу, нащупывая толщину и длину, после чего переходит на другой. Играешься или ждёшь? Мне стоит что-то тебе сказать? Или же умолчать? — Ты так выросла, когда я видел тебя в последний раз… От его охрипшего голоса мои лёгкие с мощнейшим ужасом сжались, не давая нормально вдохнуть. Вот уж точно, удар по солнечному сплетению, чтобы я была готова к нокауту. В уставших глазах капли тронутых чувств, потухший огонь всё ещё тлеет в душе, надеется на чудо с моей стороны. Веришь? Всё ещё веришь, после всего того, что перевернуло нашу семью с ног на голову? Или же… Веришь в меня? — Когда я в последний раз видел снимки, ты была совсем крохотной… — Я давно выросла. — Я знаю. — ладонь полностью притрагивается к моей. — И ты… Стала такой красивой и умной, что кажется прошло целое столетие, а я даже не заметил. Ты всё заметил. Седина в волосах, морщины, хроническая усталость в самых краешках глаз. Ты всё давно заметил, но стараешься делать вид, что всё нормально. Но это вовсе не так, ты же это понимаешь? Да о чём же я… Я поднялась и обернулась к тебе лицом, желая увидеть на твоём лице то, что ты сейчас чувствуешь. Но вдруг, сморщенный лоб притронулся к моему. Кажется, я чувствую привкус табака на своих губах и волосах… — Прости. — потрескавшиеся губы осторожно целуют в щёку, оставляя ледяной след. — И… Прощай.

***

Открыв глаза, Кёко чувствует, что тяжёлый груз на сердце наконец упал куда-то на дно души и воспоминаний, оставляя мимолётное видение, а может помощь разума, в памяти актрисы. Веришь или нет, но я простила тебя, отец. И могу сказать тебе прощай…